До вечера я пролежала на кровати, бесцельно пялясь в потолок. А потом наконец вышла. В конце концов, я приехала в незнакомый город, могла бы и посмотреть тут что-нибудь.

Я купила пончики и колу. Марк любил пончики. Я вгрызалась в мягкое теплое тесто и думала о нем. Потом я  остановилась возле колонки, из которой доносился романс, и послушала. Потом включили хип-хоп. Я ушла.

Здания медленно проплывали мимо. Магазин цветов. Ресторан. Бутик. Бар с блюющими взрослыми. Парк. Жилые дома со светло-желтыми стенками. Тут снега было поменьше. Но всё равно холодно. Ближе к ночи опустился туман. Сгущались сумерки.

Я вышла к морю. Тут же звуки города приглушились и перестали иметь какое-либо значение для меня. Вдали  было только море, солоноватый запах, шепот волн, крики чаек и плывущие вдали корабли. И сиреневое небо с угасающим закатом. Я сняла обувь и носки, подвернула джинсы. Ноги погрузились в холодный песок. И тут же замерзли. Но я этого не замечала.

Спутанные следы ведут к морской глади. Я как бедуин из моего сна. Только ракушек нет. Я подняла гладкий камешек. Черный, с белыми прожилками. Ноги ласково лижут волны, превращаясь в пену. Я бреду вдоль пляжа. А потом захожу в воду. Плещусь. Интересно, тут есть киты? Нет, скорее всего. Жаль. Люблю китов.

Я вижу Тома, стоящего вдалеке. Я не задаюсь вопросом, что он забыл в такой дали. Я не задаюсь вопросом, почему он по колено в воде. Я подошла к нему. Такой красный на фоне пронзительно-синей воды и белой пены волн. Позади — серое небо и остатки заката. Некоторые волоски на его голове как будто светятся, образовывая ореол вокруг головы. Его раскосые глаза спокойно смотрят вперед, в них ничего не отражается. Веснушек как будто прибавилось.

— Том, ты здесь.

— Да. Как новый год?

— Лучше всех предыдущих. А ты как?

— Нормально. Родители опять уехали в командриовку. А я рванул подальше из дома. Как психушка? Тебя выписали?

— Нет, это астральная проекция меня.

— Прикольно.

— Уржаться можно.

— Всё нормально? Вылечили?

— А ты как думаешь?

— Думаю, эти раны никогда не заживут. Но ты хотя бы жива. Это радует.

— В каком смысле?

— Во всех.

Он улыбается. Я тоже. На этот раз искренне.