Может, потому, что они почти поссорились из-за Люпина, а может, просто удачно совпало время, но спустя треть пути до Сириуса внезапно доходит. «Нет!»

Он останавливается и начинает вышагивать из стороны в сторону. Нет, это просто нелепо. Дабмлдор бы никогда… Может, Сириус и не особо его любит, считает чересчур мягким и вместе с тем до непостижимого ненормальным, но он не дурак, пусть даже Орион Блэк его таким считает.

— Подай мне календарь, — говорит Сириус, не обращаясь ни к кому конкретно. Секундой позже календарь оказывается у него в руке, и Сириус начинает сверять даты тех дней, в которые Люпин по той или иной причине болел, исчезал или просто не появлялся в классе.

День экзамена по Заклинаниям. Декабрь, когда все были на Йольском балу, а Эванс надела такое же зеленое платье, как и Делла Макс (более удачливая младшая сестра Нэши), и Сириус едва не вызвал бунт, пытаясь убедить Деллу, что все в порядке, и платье у нее гораздо красивее — отчасти потому, что Сириуса застукали, когда он запустил руку ей под юбку.

Урок астрономии, когда они повторяли созвездия Ориона, Большого и Малого Псов.

Экзамен по истории магии в феврале.

Сириуса вот-вот по-настоящему стошнит — это словно последствия похмелья, худшего из худших. Что за хрень здесь творится? О чем, черт возьми, думает Дамблдор… этот старик вообще думает? Кто помещает оборотня… и мысль, сама мысль о том, что оборотень прикасался к нему, мысль о том, что чудовище просто гуляет повсюду, как будто так и надо, как будто оно — человек, гораздо хуже всех прочих, даже мысли о том, что в школе кишмя кишат магглорожденные…

Оборотень.

Проклятый оборотень.

Сириус не знает точно, и не хочет ни о чем знать. Одержимость Ремусом Люпином должна закончиться.

Но не заканчивается.

Для Сириуса именно с этого и начинаются настоящие проблемы.

><((((o>

Ремус встречался с Артуром Уизли только по конспиративным делам. К моменту, когда Ремус пошел в школу, Артур уже выпустился, так что эту встречу можно назвать странной — будто разговариваешь с незнакомцем, который знает о тебе самые личные мелочи. Хотя бы потому, что в Ордене тайны словно конфеты, все их копят, и только самыми вкусными никто не делится. У Марлин язык без костей, и она не боится расправы — по крайней мере, от других орденцев.

Артур довольно жизнерадостен.

— Слушай, не знаю, что там у тебя за дело, — начинает он, и Ремус готов его перебить, но Артур машет рукой. — Нет, нет, и знать не хочу, это, наверное, к лучшему, если у тебя дети, — добавляет он, — но у меня два сообщения. Одно — хорошее, второе — не очень. С какого начнем?

— У тебя есть что-то от Джеймса и Лили? — спрашивает Ремус, зная, что именно они, вероятнее всего, попытаются связаться с ним.

Артур тепло улыбается.

— Да, они передают приветы, просят не волноваться, говорят, ждут тебя вскоре. Джеймс, в частности, просил заверить тебя, что он уже все подготовил к твоему переезду. Боюсь, именно это и есть хорошая новость.

— Продолжай. Что говорит Дамблдор? — Ремус привычным жестом потирает лоб, как будто это может остановить подступающую головную боль. На самом деле, не может. Трудно изменить старые привычки.

Кажется, у Артура тоже болит голова, потому что он повторяет жест Ремуса.

— Говорит, что ты должен оставаться здесь как можно дольше. Подвал Блэка поможет добиться желаемого. Только не перебирайся с багажом, говорит он, — произносит Артур и печально улыбается. — Прости, знаю, ты не это хотел услышать.

— Нет-нет, — отвечает Ремус, хотя Артур прав. — Гонец, принесший плохие вести, только и всего. А, тебе пора домой, пока жена…

Заканчивать не нужно: Артур хлопает Ремуса по плечу, кивает и разворачивается в сторону сада.

— Если не трудно…

— Тибби? — говорит Ремус, и секундой спустя эльфиня переносит Артура Уизли прочь. Ремус ненавидит подобные беседы, когда ничего не произносится вслух. Еще одна долгая, дольше, чем хотелось бы, секунда — и Ремус шагает в гостиную, где Блэк мрачно пялится в окно. Ремус сдерживается, чтобы не завопить, но с трудом.

— Почему хранитель тайны этого дома — Артур Уизли?

— Не дома, — отвечает Блэк, — только подвала. А ты кого ждал? Может, моего братца?

— Почему?! — переспрашивает Ремус, понимая, что вопрос совершенно тупой, и над ним наверняка посмеются.

Блэк не смеется. Наоборот, он поворачивается к нему и внимательно смотрит, так что у Ремуса что-то сжимается внутри, словно внутренности стискивает чей-то кулак. Как будто ему снова пятнадцать, и они, замерзшие, стоят на холме под Дракучей ивой, и Ремус в первый раз чувствует, что его заметили.

Наконец Блэк говорит:

— Потому что я тебе обязан, не так ли?

Ремус не шевелится. Только обхватывает живот руками.

— Да, — тихо отвечает он. — Да, обязан.

><((((o>

Выясняется, что Сириус Блэк не только жестокий, подавляющий манипулятор, но он еще и удивительно терпелив. Ремус знал об этом и раньше, но не ожидал, что все так затянется — или, возможно это проявлялось его собственное нетерпение: прошло три недели, почти полный лунный цикл, прежде чем Блэк дал о себе знать.

— Люпин, — как-то раз, после урока Заклинаний и перед обедом, когда все выходят из класса, заявляет он. — На пару слов.

Джеймс поворачивается, тараща глаза — впрочем, как и Снейп. Питер, хмурясь, врезается в Ремуса, и именно Питер первым задает вопрос, нарушая табу:

— Чего тебе?

— Ясное дело, поговорить с Люпином. Это личное. Беги давай.

Никто не бежит. Лицо Снейпа, перед тем, как побагроветь, выцветает, становится болезненно бледным. Джеймс совсем не рад.

— Все, что можно рассказать Ремусу, можно рассказать и нам.

После этих слов сердце Ремуса начинает приплясывать в груди, и это на удивление болезненное ощущение, пусть и не связанное с его состоянием. Блэк раскрывает рот, но Ремус говорит первым:

— Все в порядке, встретимся внизу.

Ну конечно, Джеймс собирается спорить, но Ремус просто глубоко вздыхает.

— Честно, Джеймс, просто иди, я скоро вернусь.

Позже Джеймс будет спрашивать, но Ремус не отзовется.

Джеймс хватает Питера за шарф и утягивает прочь. Тот ноет:

— Мы же его тут не бро…

Но они все равно уходят. И остается только Снейп. Снейп, который не сводит с него глаз, ждет, а на его лице с каждой секундой все сильнее проступает раздражение.

— Уйди, Северус, — говорит Блэк, не глядя на него: только вскользь на Ремуса и на что-то справа вдалеке.

— Это не лучшая мы…

— Нет. Не лучшей мыслью будет заставить меня повторить. — Блэк бросает взгляд на Снейпа, и Ремус чувствует, как спадает жар его внимания. — Ты же знаешь, что я ненавижу это делать.

Слова совсем банальные, ни разу не угроза, и звучат, словно взяты из какой-то книжки, но температура в зале как будто снижается градусов на десять — словно за пределом видимости внезапно появляется дементор. Снейп — как собака на привязи, которая рада бы цапнуть кого-нибудь, но в конце концов, окинув напоследок Ремуса неприятным взглядом, взмахивает мантией и уходит. Все это длится от силы пару секунд, но и того достаточно: Снейп не хочет потерять место фаворита.

— Что ты хочешь? — утомленно спрашивает Ремус, потирая лоб.

— Прогуляться: только ты да я, — говорит Блэк, словно они друзья, и на картине, которую они из себя представляют, все совершенно правильно. — К ванной старост.

— Серьезно? Ты этого хочешь? Могу дать пароль, это сэкономит нам время.

Ремус надеется, что все этим и кончится: паролем для входа в то помещение, куда Блэк обычно попасть не может.

— И все же мы пойдем вместе, — отзывается Блэк. — Давай-ка, ты первый.

Они молча шагают мимо других учеников: те удивленно оборачиваются, видя такое нарушение табу. Ремус не может их винить, он сам себя вводит в замешательство. Но молчание нарушается только когда они поднимаются на этаж, где никого нет, и Ремус снова открывает рот.