— Я дружил с Драконом.

От неожиданности Ангел аж поперхнулся.

— Там внизу, в вашем мире, нет Драконов!

Человек согласно кивнул. Достал кусок лакомства и бросил золотой рыбке, которая нетерпеливо выпрыгивала из воды, требуя чтобы с ней снова начали играть. Снова согласно кивнул и продолжил как ни в чём не бывало:

— Я дружил с Драконом! Да!.. В нашем мире нет драконов в смысле змеи с чешуёй, крыльями, когтями, извергающей пламя. Но как набор качеств Драконы существуют! Это очень древняя школа. Драконы владели знаниями, накопленными тысячелетиями. Владели остатками древней магии. Умели видеть суть людей и ведать их внутренние мотивы. Были великими воинами. Чувствовали Природу и умели с ней общаться. Наверное, они и были детьми природы, её стихий…Как и в природе, в них было и хорошее, и плохое…По легенде душа умершего превращалась в этом мире в Дракона. Но… что-то он не приходит.

— Попробую навести справки, — вспархивая, через плечо бросил Ангел. Ему не терпелось. Наконец у него было дело. Причём такое необычное.

На следующее утро Ангел нашёл Человека на том же камне. Встретившись взглядом, Ангел только покачал головой и отвёл глаза. Потом добавил:

— Его здесь нет.

— В нём было и хорошее! — не поворачиваясь, прошептал Человек.

— Да! — согласился Ангел. — Но было и плохое.

— Было и хорошее! — настойчиво повторил Человек.

— Чёрного было больше, — вздохнул Ангел и замолчал. Говорить было не о чем.

И воцарилось молчание. Даже чайки замолкли, и был слышен лишь шум прибоя. Смотритель сидел сложив крылья, и их кончики иногда подёргивала набежавшая волна. Оставлять Человека одного не хотелось, но и помочь было нечем. Даже иногда. Во Тьме выходных не бывает.

— Я хотел бы посмотреть!.. Туда! Где Он! — вдруг наполовину попросил наполовину потребовал Человек.

Пришло время задуматься Ангелу.

— Попробую. Но не обещаю, — ответил Смотритель и исчез.

Вернулся он к вечеру. Заходило солнце. Громадный багровый диск на горизонте уже коснулся кромки воды, и можно было подумать, что солнце принимает вечернюю ванну.

— Добро дали. Завтра утром, — Ангелу было почему-то очень грустно.

— Спасибо!

В этот момент, бросив на зеркало воды последний луч, зашло солнце. И человек добавил после паузы:

— Жаль, что закат кончился так быстро.

Вместо ответа Смотритель прошептал нечто про себя и солнце стало садиться вновь.

— Оно будет заходить, пока пожелаешь, — и оставил его наедине с закатом.

Утро и Ангел застали Человека любующимся закатом. Одуревшие от этой чехарды чайки засунули головы под крылья и сонно качались на волнах, словно поплавки рыбацких сетей. Даже ветер запутался окончательно и от греха подальше просто затих.

— Ещё налюбуешься! — нарушил тишину Смотритель. Пора было идти. Человек бросил взгляд на заходящее солнце, на поплавки чаек и поднялся. И, уходя из бухты, он не обернулся ни разу.

Они стояли на самом краю пропасти — Человек и Ангел — а далеко внизу расстилалась Мгла. Изредка чёрное безмолвие нарушали сине-фиолетовые вспышки. Ангел знал, что фиолетовый оттенок — это энергия ненависти. Постояв немного, Ангел деликатно отошёл и, присев на обломок скалы, стал ждать. Человек стоял и смотрел вниз — там где-то в нижних слоях был его друг.

Когда пришло время возвращаться. Ангел деликатно кашлянул. Реакции не последовало. Тогда Ангел встал и тихо позвал:

— Нам пора возвращаться.

Стоявший как изваяние Человек повернул голову и еле слышно произнёс.

— Спасибо!

— За что? — не понял Ангел.

— За закаты, — ответил Человек и прыгнул.

Крик ужаса застрял в горле Ангела. Оказавшись у края, он успел только увидеть, как, словно падающая звезда, рассекла Тьму и растворилась в ней искорка души.

Спустя два часа во Тьму ушла боевая четвёрка крадущихся. Термин «крадущиеся» не был официальным и его нельзя было встретить в общем употреблении. Но так в своём кругу называли себя ангелы из Гарроты Центруриона. Это была специальная гаррота для проведения разведки и специальных операций во Тьме.

Разведчики вернулись через два дня. Ни один доспех не был помят и ни один маскировочный туман не был порван. В этот раз удалось проскользнуть незамеченными. Ангел-смотритель впервые присутствовал на подобном совещании. Ему было явно не по себе. Принимал доклад сам командир гарроты — странный ангел с грустным лицом и пепельно-серыми крыльями. Если бы не пепельно-серый цвет крыльев, ангел был бы совсем неприметным. Он даже появлялся и исчезал как-то незаметно — так, что потом никто не мог вспомнить ни откуда он взялся, ни когда исчез. Крадущиеся, по аналогии с героем «Алисы в стране чудес», даже за глаза прозвали его Чеширским котом, и это прозвище приклеилось к нему так же прочно, как пепельно-серый цвет к крыльям. Однако, в отличие от Чеширского кота, у которого первой появлялась и последней растворялась улыбка — никто и никогда не видел улыбки на лице этого ангела. Любопытство простых ангелов особенно разжигал цвет его крыльев, но никому и в голову не пришло бы произнести вопрос вслух. Зато каждый крадущийся знал, почему у их командира крылья не белоснежно-белые, а пепельно-серые. Раны, полученные во Тьме, зарастают на крыле седым пером. Командир первый начал спускаться во Тьму, и крылья его были не пепельно-серыми, а седыми.

— Он отыскал Дракона в нижних слоях, — без предисловия начал Старший четвёрки.

От этого известия взгляд Чеширского кота из грустного стал как-то устало-мрачным.

— После такого их должны были растащить в самые тёмные углы. Мы его не то что вытащить — искать будем лет сто… Должен был остаться след. Точнее, два следа.

— Да след есть, — подтвердил Старший. — Один след…Весь в крови. И он шёл наверх. Они смогли пробиться в верхние слои и образовать Гранул.

— Не может быть! — только и выдохнул Чеширский кот.

— Что такое Гранул? — не выдержал Ангел-смотритель. Он ничего не понимал в диалоге крадущихся.

— Гранул — это что-то типа энергетического кокона, — терпеливо пояснил Старший. — Защитная энергетическая оболочка, которую они создали концентрацией своей воли.

И он снова обернулся к командиру. Тот смотрел на него не мигая. Потом хрустнул сплетёнными пальцами и как завороженный повторил:

— Этого не может быть!

— Да! Этого не может быть! — согласился Старший. — Это нас и спасло.

Увидев в глазах командира немой вопрос, он пояснил:

— Нас ждали. И над ним поставили несколько засад. Я тоже никогда бы не поверил… Мы не стали даже оглядываться в верхних слоях, а сразу ушли вниз. А потом подымались по следу… Поэтому смогли их обнаружить.

— Сколько у них времени?

Старший что-то прикинул внутренним взором и, не торопясь, ответил:

— Гранул ещё светится ровным светом. Но очень слабо. Я думаю часов десять-двенадцать. Не более. — Он помедлил и добавил: — Времени на подготовку нет.

Оба прекрасно понимали друг друга. Внешне грустный Ангел остался неподвижен, но даже Смотритель почувствовал, как внутренне он собрался и напоминал теперь взведенную для броска боевую стальную пружину.

— С учетом расклада сил, сколько нужно бойцов?

На этот раз Старший ответил не сразу. Казалось, он боялся сказать то, что был должен. Затем отвёл взгляд и не произнёс, а скорее очень тихо выдохнул:

— Чтобы гарантированно вытащить обоих — минимум полгарроты крадущихся…

И воцарилось молчание. Это была уже не спецоперация, а полномасштабное вторжение. Получить на такое зелёный свет шансов не было.

— Я попробую доложить. Всё что могу… — и Чеширский кот исчез так стремительно, что только небольшое седое пёрышко начало оседать на его месте, кружась и выписывая замысловатые пируэты.

Старший кивнул и ничего не ответил. Его внутренний взор был направлен вниз, в темноту, туда, где угасал Гранул. Время неумолимо бежало. Его было мало — так безнадежно мало. И вместе с Гранулом умирала Надежда. Ему почему-то вспомнились слова японского режиссёра Акиры Куросавы: «Человек должен бороться, чтобы жила надежда в этом безнадёжном мире». От этой мысли Старший досадливо скривился, словно мечом, рубанул крылом воздух и, обращаясь к группе, сказал: