— Готова? — спросил он, чувствуя мою тревогу, усилившуюся вместе с дождём. Я сделала глубокий вдох и взяла его под руку.

— Готова.

Старинный особняк, если мне не изменяла память, когда-то был исторической памяткой, пока несколько лет назад его не выкупили, и теперь это была частная собственность, служившая в основном для проведения благотворительных мероприятий.

Людей было много, но меня не отпускало ощущение, что мы попали в осиное гнездо. Но это было не самым худшим, так как за все полчаса нашего пребывания в особняке мы так и не увидели ни одного из тех людей, ради которых сюда пришли.

Мне становилось всё сложнее выдерживать напряженную атмосферу. Она въедалась в меня, проникая сквозь кожу, отправляя меня своим ядом, затуманивая рассудок, и желание всё здесь разнести, начинало преобладать над терпением, которое, с моей точки зрения, ошибочно называли благодетелью.

Однако Игорь оставался спокоен, и в конечном итоге именно его терпение и окупилось — на противоположной стороне зала нарисовался Николай.

Лицо его снова выглядело нормальным, а повязка с руки исчезла. Заметив нас почти сразу, он поднял бокал с шампанским в знак приветствия и отвратительно улыбнулся.

Напрочь забыв про то, что у меня было плохое предчувствие на счёт этой затеи, и того, что я считала этот поход самоубийством, я позволила ярости заполнить меня, и прозрачный стеклянный купол, разделяющий особняк на два крыла, вздрогнул от раскатов грома и ослепительной вспышки молнии.

Мне было наплевать, что Игорь всё сильнее сжимал мою руку, я жаждала мести, крови и разрушений.

— Ты совсем сумасшедшая!? Думаешь, я до бесконечности буду тебе новые платья покупать, пока ты будешь кидаться на всех подряд?!

— Он убийца! — зарычала я. — Он заслуживает смерти! — Бокал Николая треснул, порезав ему руку.

— Я знаю, поверь! Знаю! И хочу того же, но ещё рано действовать! Все тузы пока у него!

Николай прекрасно понимал, что преимущество было на его стороне, поэтому свой порез он принял с улыбкой, как подтверждение своей маленькой победы. Перевязав руку платком, он стал подниматься по лестнице, ведущей в правое крыло.

— Стой здесь и не делай глупостей! Посмотрю, куда он идет, и сразу вернусь, — прошептал мне Игорь, и в обход толпы последовал за ним.

Взяв бокал с шампанским, я принялась отгонять от себя желание рвать и метать, и хотя то, что Игорь пошёл за Николаем, противоречило нашему первоначальному плану по-тихому осмотреться, я была слишком взбешена, чтобы думать об этом.

Сделав несколько глубоких вдохов, я сосредоточилась на Игоре. Чтобы он не задумал, я была его единственной страховкой, а месть блюдо холодное. Сочтёмся ещё!

Остановившись в нескольких шагах от лестницы, я принялась ждать, нервно покручивая на пальце кольцо. Внезапно все звуки в зале затихли. Голоса доносились слабо, как из под толщи воды, кроме одного: одного единственного Костиного голоса, доносившегося из левого крыла.

Глава 15. Трофеи.

Позабыв обо всём на свете, я ринулась к лестнице, ведущей в левое крыло. Ведомая Костиным голосом таким молящим, уставшим и измученным, я взлетела по ступенькам и остановилась возле высоких двойных дверей.

Распахнув их, я пробежала глазами комнату. Обстановкой она напоминала рабочий кабинет: возле окна стоял стол с высоким креслом, напротив располагалось два дивана, стоящих перпендикулярно к камину с горящим, несмотря на тёплую погоду, огнём. Кости нигде не было, но я ещё чётче различала голос, хотя теперь мне казалось, что это скорее был гул голосов.

Я ещё раз, только внимательнее осмотрела комнату. Взгяд остановился на стене над камином, и сердце судорожно сжалось, а горле застрял крик. Головы лисиц, быков, оленей, волков, пум и других животных висели вокруг самого крупного и от того центрального трофея — головы бурого медведя.

Я никогда не видела ничего более отвратительного. Едва не потеряв равновесие на высоких каблуках, я схватилась за первое, попавшееся под руку. Мягкое оперения лесной совы, украшающей стол, которого я коснулась, стало последней каплей.

Я опустилась на пол, закрывая уши. Хор отчаянный голосов, источником которых и были все эти некогда животные и птицы с их человеческими глазами, закружил меня вместе с жуткой комнатой.

Двоедушники! Ведьмы-двоедушники! Вот кем они когда-то были, пока не стали украшение этого мерзского дома, боевыми трофеями в зале славы охотника, хищника, убийцы.

Крики и стоны доносились от каждого из них, их застывшие глаза молили о прекращении их бесчестного существования. Мне казалось, что мои барабанные перепонки не выдержат и вот-вот лопнут.

— Так и знал, что ты их найдешь. — Голоса и стоны резко оборвались. Комната завершила свой круговорот. — Правда, они прекрасны? Такие величественные!

Мужчина аристократической внешности лет за сорок с небольшим по-хозяйски сидел в кресле за столом. Чёрные, как смола, волосы местами были подёрнуты сединой, придавая моложавому лицу мягкость, противоречащую с холодными бездушными серыми глазами убийцы.

— Ты меня не помнишь, конечно. — Я затравленно смотрела на него. — Меня зовут Витольд, я хозяин этого дома, — представился он. — Хотя раньше ты знала меня под другим именем, да и тебя звали по-другому.

Ореол силы, окружавший этого человека, заполнял всё пространство. Таких могущественных ведьмаков, как он, я ещё не встречала, и врядли могла бы встретить более чудовищного создания, способного собственноручно убить стольких своих и повесить их головы на стену, чтобы любоваться ими.

Глаза невольно метнулись к медвежьей голове, и сердце сжалось от боли. Он проследил за моим взглядом до медвежьей головы и улыбнулся.

— Это не он, — сверкнув глазами, он медленно встал, — но ты права, всех этих двоедушников убил я.

Меня словно хлыстом ударило. Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь. Когти вцепились в мягкий пушистый ковёр.

Металлический ошейник щёлкнул на моей шее, обжигая кожу, и тем самым остановливая трансформацию. Я схватилась за горло, но чем больше я пыталась снять его, тем сильнее он сжимался.

— Не пытайся снять его, если не хочешь, конечно, лишиться головы, — стоя надо мной, как хозяин над рабом, он властно улыбался. Эти сети были расставлены ловко и незаметно, и я попалась в них без особого для него труда.

— Убийца! — Ошейник скрипнул, и тонкое лезвие, находящееся внутри, полоснуло меня по горлу. Кровь заливала мою грудь и спину, стекая по рукам и распустившимся волосам.

— Ты совсем не изменилась, — почти ласково сказал он, взяв в руку прядь моих всё ещё изумрудных волос. — Тебе так идут эти цвета, красный и… — Двери слетели с петель и пронеслись над нами, выбив окно. Огненный столб вырвался из камина, вынудив Витольда отпрыгнуть к столу.

Игорь подбежал ко мне и рывком сорвал с меня ошейник. Таким я его ещё не видела! Лицо его пылало яростью, жестокостью и несокрушимой решительностью.

— Идти сможешь? — спросил он, поднимая меня на ноги, и я кивнула.

Внизу уже царил хаос. Люди разбегались кто куда. Николай с несколькими людьми бежал к лестнице, отрезая нам путь. Игорь коснулся перил, и лестница, ведущая в левое крыло, рассыпалась как карточный домик.

Взяв меня за руку, он увлёк меня в правое крыло. Пробежав весь коридор, мы остановились возле распахнутых дверей, за которыми находились запертые железные. Хранителями с кинжалами наготове уже дышали нам в спины.

Не выпуская мою руку, Игорь вцепился свободной в железные решётки.

— Пригнись! — Прутья одно за другим полетели в наших преследователей.

За ними находилась ещё одна лестница, ведущая в плохо освещённый подвал. Спустившись по узкой винтовой лестнице, я почувствовала ток свежего воздуха сквозь решётку на открытом окне. Игорь выбил окно вместе с ней, и мы наконец-то оказались на улице.

По мокрой от дождя траве мы побежали через двор, но проклятые шпильки подвели меня, и я упала. Поймав занесённую с кинжалом руку подоспевшего хранителя, Игорь ударил его кулаком с такой силой, что я услышала хруст ломающегося носа.