Сейчас я понимаю – как мудро отец рассудил тогда мои сомнения, и я никогда в дальнейшем не жалел о принятом решении. В институте и потом, работая в ИКИ АН СССР, я принимал участие в КВНнах и «капустниках», но уже в качестве – хобби.

С «Васей – Великаном» или «Васей – Чеченом» (Увайсом Ахтаевым), как его звали все алма – атинцы, меня познакомила моя мама Е.Н. Снарская, работавшая заведующей педагогической частью Алма-Атинского ТЮЗа на спектакле «Снежная королева». В театр Васю привела его мама – тётя Азман – он был очень высокого роста (в 1947г. ему было 16 лет, а рост больше двух метров.)

Сидевшие за ним юные зрители не видели ничего кроме его широкой спины и затылка, и моя мама заказала в бутафорском цехе специальную низкую скамеечку для него, которую ставили на ступеньки в проходе зрительного зала, где он сидел, не мешая смотреть на сцену другим зрителям. В антракте мама повела нас с Васей за кулисы, и нужно было видеть, с каким удивлением и восхищением он смотрел на актёров в гриме, с которыми его знакомили (впрочем, и актёры смотрели на него с нескрываемым удивлением). Потом наши пути разошлись, и мы встретились вновь году в 1958 г. и позже, когда я ежегодно стал приезжать в Алма-Ату из Уральска на соревнования и сборы, юношескрй сборной Казахстана по большому теннису.

Центральные теннисные корты Алма – Аты, располагались в ЦПКО им. Горького неподалёку была баскетбольная площадка с деревянным покрытием, на которой тренировалась сборная Казахстана по баскетболу, где Вася играл центровым. Он пользовался любовью и уважением казахстанцев, не только за свои феноменальные физические данные (рост – 2,36 м. и вес 196 кг.), но и мягкий характер. Правда ему приходилось не просто, где бы он ни появлялся, – его всегда сопровождала толпа любопытных, которые проявляли, как он сам выражался – «зоологический интерес» к его персоне, а он был очень обидчив. Он начал курить, и сам этот процесс был любопытным. Он закладывал 4 папиросы между пальцами левой ладони и, прикурив одну, а одной папиросы хватало на 3-4 затяжки, прикуривал следующую и так далее, и уходил, оставив 4 или 5 окурков которые тут же расходились по рукам как сувениры. Вася очень тяготился своей популярностью и периодически устраивал «спектакли» для особо навязчивых – любопытных, которые доходили до того, что сопровождали его и в общественный туалет, и тогда он поворачивался к ним, делая страшное лицо и шагнув вперёд – навстречу толпе, и громко рычал, раскидывая при этом свои громадные руки. Толпа в ужасе убегала, а он грустно улыбался, смущаясь произведённым эффектом. Но ни разу – он не позволил себе эти «шутки» по отношению к детям. С ними он был ласков и присев на корточки и осторожно, взяв кого – то из них на руки и, подняв высоко вверх, он – по – доброму им объяснял, что нельзя проявлять такое беспардонное любопытство – ведь он такой же человек, как и они. И они, смущённо улыбаясь, довольные друг другом расходились, а потом мальчик или девочка, которых он поднимал на руках, ещё долго вспоминали, как их держал на руках сам Вася Великан. Потом Вася заболел сахарным диабетом и уже не мог выступать на соревнованиях. Но продолжал приходить на тренировки сборной команды «Буревестник» и занимался по индивидуальной программе. Он выходил на площадку в тренировочном костюме и, подойдя к корзине, левой рукой зажимал сетку снизу, поджидал – когда два мяча оказывались в корзине, брал их в руки и, отойдя за линию трёх очковых, бросал мячи в корзину, попадая четыре раза из пяти. Двигался он медленно – уже болели ноги, в своих, сшитых на заказ спортивных туфлях – 58 размера. Но я-то помнил, как они с Арменом Алачачаном (диспетчером – распасовщиком команды, ростом всего 165 -175см.) творили на площадке чудеса скорости и маневренности, заканчивающимися броском Васи сверху двумя руками в корзину соперников. В то время ещё никто в советском баскетболе этого не умел делать, как не умели и давать пас через всю площадку.

Накануне Олимпиады 1952 года в Хельсинки Лаврентий Берия поставил условием участия Ахтаева в сборной команде страны – смену имени и национальности. Вася – отказался. В 1954 году он всё – таки был включён в сборную СССР, но так и не сыграл за неё ни одного матча, не успел – заболел сахарным диабетом.

И вот однажды я, идя мимо баскетбольной площадки после игры на корте увидел Васю, сидящего на скамейке – в алее парка и курившего свои четыре папиросы. Вид у него был усталый и грустный, неподалёку стояла группа любопытных зевак, и я решился подойти к нему, поздоровался и попросил разрешения присесть на его скамейку, он подозрительно, как мне показалось, посмотрел на меня и разрешил. Увидел у меня чехол с двумя теннисными ракетками, попросил дать посмотреть одну из них. Ракетка для большого тенниса в его огромных руках выглядела как игрушка или как ракетка для бадминтона, он покрутил её, имитируя удары – слева и справа и, как-то грустно, произнёс:

– «А я давно мечтал научиться играть в большой теннис, но не нашлось человека, который бы пригласил меня на корт и научил азам этой игры, хотя до баскетбола я занимался многими видами лёгкой атлетики и даже борьбой. Но в теннисе нужна большая рывковая старт – стопная скорость, а с моими физическими кондициями это сложно».

Я пригласил его на корт – попробовать, но он грустно сказал:

– «Уже поздно, ноги болят, и быстро бегать уже не могу. Ну, давай познакомимся, я – Вася Ахтаев, а тебя как зовут?» Я представился и сказал, что мы уже знакомились в 1947г. в ТЮЗе на спектакле и знакомила нас моя мама Снарская Евгения Николаевна, работавшая тогда заведующей педагогической частью ТЮЗа. Он был искренне удивлён и сказал, что хорошо помнит мою маму, которая водила его за кулисы и знакомила с артистами и принесла скамеечку, которой он потом пользовался, приходя на спектакли, но меня он не помнит и извинился за это. Мы посидели и поговорили с ним около – часа и я пригласил его на свою полуфинальную игру в юношеском первенстве Казахстана, которая состоится послезавтра. Он пришел и так горячо болел за меня сидя на трибуне центрального корта, чем оживил всю зрительскую трибуну. Эту встречу я, к огромному сожалению Васи – проиграл. Потом мы пошли на корт, к тренировочной стенке, и я показал ему – как нужно правильно держать ракетку и бить по мячу, и он попробовал сделать несколько ударов. Вася был хорошо координирован, имел отличную реакцию на мяч, но был сыроват и недостаточно быстр в движениях.

Васе выделили, первую в Алма-Ате машину «Москвич – 400» и ему пришлось её переделывать – поднять крышу, убрать переднее водительское сидение и сделать одну широкую левую дверь. Было любопытно смотреть, как он садился в неё – на заднее сидение (левое переднее сиденье было снято), иначе мешали длинные ноги и, согнувшись в три погибели, втискивался в неё, потом он купил «Победу» – ГАЗ 20, но и там ему было тесно. В связи с этим, вспоминается ещё один случай, в 1959г., в Москве проходила Спартакиада школьников Советского Союза, в которой я участвовал, играя за сборную Казахстана по большому теннису, игры проходили на кортах теннисного городка в Лужниках.

«Фото из личьного архива автора» – Автор этих воспоминаний четвёртый слева в первом ряду колонны знаменосцев в Лужниках на открытии Спартакиады, а пятый слева – теннисист из сборной Киргизии Женя Дегтярёв, мы с ним познакомились позже, когда я переехал в Киргизию

В это время в Москву впервые приехал «баскетбольный цирк – шоу» из Америки с командой «Гарлем Глобтроттерс» и мы, естественно, не смогли пропустить это событие, отправившись всей сборной на представление этих профессионалов баскетбола. Игра американских профессионалов нас просто потрясла, особенно выделялся в этой команде 13 номер – капитан команды Уилт Чемберлен (рост– 216см., вес – 125кг.) он на площадке творил чудеса дриблинга, дальних бросков и бросков в прыжке сверху в корзину двумя руками, а также попадая в корзину мячом с отскока от пола.