Вейм, усмехнувшись, сунула за пазуху деньги.

– Победителем летних состязаний лучников объявляется Илана Меткая из Драгонхолла!– Прокричал писарь зычным голосом, выводя Илану в центр стрельбища. – Она награждается пятьюстами золотыми, венком из дерева лавра и всеобщим уважением и почетом. – Он торжественно возложил на голову женщине венок из пожухлых дубовых веток и вручил деревянную лакированную шкатулку с позолоченным гербом Мянтувиля на крышке. Золото же она получила в менее торжественной обстановке, за писарским столом после подписания расписки в получении денежных средств и бумаги, что лучница не имеет претензий к организаторам турнира.

      Пока Илана забирала вознаграждение, народ разошелся по ярмарке глазеть на приехавших в город циркачей, пить холодное пиво в тени крытых соломой навесов под заунывные баллады бродячих музыкантов. Каждый, из надрывавших голос или бренчавших на лютне, надеялся попасть за стол к королю, дабы услаждая изысканный слух придворных дам и благородных господ, а развлекать пьяных крестьян понаехавших на турнир. Да и платил король значительно больше, чем трактирщики. Самой же заветной мечтой менестрелей было устроиться на службу к какому-нибудь лорду, обзаведясь теплой пастелью и вкусной едой. Крестьяне, тем временем, потянулись в город. Самые ушлые еще утром заняли места на городской площади. Площадка перед ратушей была набита людьми, словно бочка с квашеной капустой, которую рачительные хозяйки вытаскивали из погреба на Белтейн. Пахла она примерно так же. Запах немытых потных людских тел, пряностей, соленой рыбы и горького пива стоял над площадью. Найти в такой толпе Ирсена или кого-нибудь из команды было невозможно, а состязания уже начались. Где-то за плотным кольцом зевак раздавался звон оружия и ржание лошадей.

– Сюда, – Вейм схватили за руку и потащили к боковой улице, перегороженной королевской охраной. Женщина не сразу узнала одетого в новый щегольской костюм Авундия, причесанного и помытого. Из-под поблескивающего на солнце золотыми пуговицами темно бордового сюртука виднелась батистовая рубаха с расшитым гладью воротником. Штаны, сшитые из той же ткани, что и сюртук были заправлены в высокие сапоги из темной воловьей кожи. – Леди Эйтель извиняется, что не смогла найти Вам и вашим людям место рядом с господами. Если бы вы приехали хотя бы неделю назад… – проговорил он на бегу, не выпуская рукав Вейм.

– Ничего, я это как-нибудь переживу, – отозвалась Вейм.

Толпа была стихией Авундия. В ней он двигался проворно, словно рыба, не смотря на горб, и прочие физические недостатки. Ловко расталкивая народ локтями (видимо сказывались годы тренировок в базарных потасовках) он пробирался на соседнюю улицу. Вейм и Илана с сыном едва поспевали за ним. Пробравшись сквозь толпящихся зевак, они миновали ограждения, охраняемые городской стражей, не подпускавшей чернь к трибунам для господ и почетных горожан. У края ристалища Вейм заметила ложу короля, украшенную полевыми цветами и слегка выцветшей пурпурной материей с позолоченными мянтувильскими гербами. По обе стороны от короля и его семейства располагалась королевская свита и охрана, чуть дальше – трибуны со знатными горожанами. Под ложами господ были поставлены скамьи для богатых купцов и глав гильдий. Команда Ирсена сидела прямо перед королем, у самой ограды ристалища, рядом с купцами средней руки, мелкими лавочниками, владельцами палаток на рынке и красильщиками, пекарями и оружейниками.

Старый моряк был мрачнее тучи. Рядом, отвернувшись, сидел Хаген.

– Что случилось? – Вместо приветствия строго спросила Вейм.

– Эх, – Ирсен махнул рукой и отвернулся.

– Господа поссорились…– Развел руками Авундий.

– Это я и так вижу. Что случилось? Почему Хаген не на ристалище?

– Лорда Хагена исключили из участников, так как он отказался пройти проверку на мужественность, – проговорил Авундий. – А без этого по известным Вам, леди Вейм, причинам участники не допускаются на ристалище.

– Никогда, слышите, никогда, Хаген из рода БлюДреганов не будет сидеть с голой задницей на табурете посреди площади на потеху всему народу! – Рявкнул Хаген, гневно сверкнув единственным глазом.

– Во-первых ты, не совсем БлюДреган. Во-вторых, это всего лишь проверка: являешься ли ты мужчиной или нет. В турнире эм…. с некоторых пор запрещено участвовать женщинам.

– Я про то же самое толкую, а он уперся, как баран …. Голубая кровь, драконьи камены мозги! Тьфу!– Сплюнул Ирсен. – Дебош устроил! Чуть писаря не прихлопнул его ж книгой для записи участников! На распорядителя боев набросился! Если бы не милость леди Эйтель, ночевать нам в городской тюрьме за драку с судьями.

– Никогда, слышите…..– Взревел Хаген.

– Хорошо, хорошо, только успокойся. – Миролюбиво проговорила Вейм, поглаживая мужчину по плечу. – Пусть будет по-твоему, Хаген. У тебя свои принципы, и я их уважаю, но набрасываться с кулаками на местных жителей… Мы здесь пришлые, чужаки, и конфликты с законом нам ни к чему. Сегодня Эйтель оказалась рядом и помогла, но в следующий раз её может и не быть. К тому же она не станет помогать людям с репутацией уголовников. Эйтель очень дорожит своим добрым именем и сомнительные люди в окружении ей не нужны. Хаген… Хаген ты меня, вообще, слушаешь?

Хаген не слышал ее. Взгляд мужчины был прикован к стройной фигурке девушки в платье цвета лесной фиалки, показавшейся на королевском балконе. Девушка была хороша собой: молочно бледная кожа, голубые огромные глаза, обрамленные пушистыми белесыми ресницами и длинные струящиеся волосы цвета золотого песка, спрятанные под плетеной жемчужной сеткой. Величаво пройдя мимо придворных дам, она опустилась на обитую бархатом позолоченную скамейку рядом с королевой и, сложив руки на коленях, целомудренно опустила глаза. Вейм видела, как в презрительной улыбке дернулись губы леди Эйтель, когда королевская племянница проходила мимо нее, и была готова отдать руку на отсечение: Эйтель ненавидела её всей душой. Ненавидела за молодость, за богатство и за восхищенный взгляд, которым её спутник, немолодой мужчина в зеленом плаще, наградил девушку.

– Кто это? – Выдохнул Хаген.

– Племянница короля, леди Брегис.

– Брегис….– Прошептал мужчина.

– Хаген? С тобой все в порядке? Я понимаю, что просьба снять прилюдно штаны могла нанести тебе душевную травму и отняла рассудок, но чтоб настолько! Хаген БлюДреган, возьмите же себя в руки и перестаньте так откровенно пялиться на девушку! Брегис всё-таки племянница короля. Мне не хочется гнить в тюрьме за неуважение к монаршей особе!

– Она словно лесной цветок, что встречает солнце …

– Оставь его в покое, Вейм. Наш мальчик, кажется, влюбился….– Усмехнулся Ирсен.

– А можно без подобных неожиданностей, пожалуйста? Влюбленный мужчина способен наломать дров, а из дров сложат костер, на которых нас потом всех сожгут, а на вазах с нашим прахом напишут «сдохли… от мужской глупости…»

– Вейм, ты как обычно преувеличиваешь,– отмахнулся Ирсен, разваливаясь на скамье. – Наши развлечения на сегодняшний день закончены. Мы сидим среди богатых торгашей и наслаждаемся турниром. Ты выиграла сто золотых, а Илана пятьсот. Нам хватит на ближайшее время. Впереди королевский пир, а ты чернее тучи из-за какой-то белобрысой кокетки. Неужто ревнуешь?

– Я преувеличиваю?! Еще минут пять, и он начнет пускать слюни. Я его впервые таким вижу, а вопрос о моей ревности прошу снять с обсуждения ввиду недоказанности…

– Просто нашему Хагену впервые за всю его дрянную жизнь понравилась девушка.

Тем временем на арене важно прохаживались рыцари. Представление участников продолжалось, и они, услышав свое имя и титул, чинно шествовали каждый в свою сторону. «Золотые» – королевские придворные в расшитых золотом шёлковых туниках поверх доспеха направлялись в западную часть ристалища, а «зеленые» рыцари в туниках из зеленого хоста с шелковой окантовкой, выставленные местной знатью и гостями турнира – в восточную. Площадка была мала для такого количества участников, и рыцари толпились по краям, рискуя попасть под копыта лошадей. Закончив читать длинный список участников, перечисляя прозвища и титулы, былые победы и награды, земли, принадлежащие им и их родственникам, герольды быстро зачитали правила турнира и протрубили начало конных поединков.