Железный, как я говорил выше, растворится почти сразу, ну, ещё минут пять уйдёт на регенерацию сердца. А вот для дерева, поскольку это органика, нужно время, притом достаточно длительное. Поэтому, если кол был массивным и его вовремя не извлекли из тела, то да, вампир умрёт.

Теперь рассмотрим эти и другие, менее распространённые, суеверия более подробно…

… Это было тоже интересно, но слишком специфично, а потому не очень понятно. Разобрался я во всём гораздо позже, а пока усвоил главное: ограничение в питании и тщательнейшее соблюдение гигиенических норм. Стали понятны истоки немереного размножения и такой же смертности вампиров в Средние века. Они просто вымирали от грязи, отравлений и инфекций, стараясь при этом любыми способами восполнить свои потери. И если чума им была не страшна, то оспа и грипп косили их сотнями, особенно молодых. Кстати, некоторые необразованные или насмотревшиеся глупых американских фильмов (что, между прочим, одно и то же) граждане думают, что зараза к вампирам не пристаёт, – очень даже пристаёт. А так как мы более живучи, то и мучиться приходится дольше. В истории известен случай, когда вампир подцепил сибирскую язву и прожил с ней двадцать лет. Представляете, на что он стал похож?… Вот так и рождаются сказки про живых мертвецов. Как ни странно, но спасением для вампиров стали монастыри. Некоторые из них были полностью основаны ими. Туда собирались те, кто осознал, как губительны для нас теснота и грязь. Эти обители отличались строгим уставом, прекрасными угодьями и стадами, братья имели отдельные кельи, ежедневно мылись и ради спасения не только души, но и жизни были согласны отмахиваться от мух крестным знамением.

Именно в этих монастырях начали собираться новые библиотеки. Епископы поощряли тягу монахов к изучению естественных наук, медицины, сбору утерянных знаний. И именно отсюда в мир вышли первые истинные инквизиторы. Их было около полусотни. В их задачу входило обнаружение и уничтожение своих соплеменников, которые к тому моменту совсем обнаглели и охотились иной раз среди бела дня. Великие Магистры объявили на озверевших вампиров Охоту – никому не хотелось из-за горстки недоумков получить в сердце кол. К сожалению, идею подхватили люди. А так как они просто не представляли, с кем должны бороться, плюс невежество и суеверия, то и запылали по всей Европе костры, на которых во имя человека, учившего любви и миру, тысячами горели ни в чём не повинные жертвы. Ведь настоящие виновники этого безобразия почти никогда не попадали в руки человеческого правосудия. Это ещё больше сократило население и заставило уцелевших вампиров соблюдать жесточайшую дисциплину и осторожность.

… Наконец обучение в школе закончилось. Как и два года назад, мы вновь стояли на плацу. Но теперь на нас была парадная форма и погоны с новенькими звёздочками. Все формальности были соблюдены, и прозвучала долгожданная команда:

– Училище! Равняйсь! Смирно! К торжественному маршу, дистанция десять шагов, первая рота прямо, остальные – на пра-во! Шагом марш!

Грянул марш «Прощание славянки», и «коробки» выпускников последний раз двинулись по плацу школы мимо трибуны с почётными гостями. Возле трибун звучала команда: «И раз!», все мы, вытягиваясь в струнку, поворачивали голову в сторону начальства. На трибуне стояли и люди, и вампиры. Я был очень удивлён, когда в этой толпе увидел Батю, который стоял рядом с моим учителем. На торжественную часть он явно опоздал и появился только сейчас. Я обратил внимание на то, что все школьные вампиры невольно напряглись. Почти никто и никогда на людях не видел двух Гроссмейстеров одновременно. А сегодня этот необычный случай был налицо.

Ну, присутствие Гроссмейстера Болграда было понятно. Нас ему представили в первый же день учёбы, и на выпуск он тоже должен был явиться. Но появления Гроссмейстера ограниченного контингента советских войск в Афганистане явно никто не ждал. Объяснением этому не могло служить даже то, что добрая половина нашей учебной роты была из Афгана.

С плаца мы прошли в казармы, где и получили приказ разойтись. И уже через несколько минут туда же подтянулись все – гости, семьи и сослуживцы. Около нашей казармы оживление было несколько меньше, чем у других. Сказывалось отсутствие родни. После поздравлений и радостных рукопожатий я, как можно более незаметно, чтобы не обижать ребят, постарался выбраться из толпы. Почему-то учитель ещё не появился, и мне стало очень обидно и неуютно, но тут я увидел, что ко мне пробирается майор. Я сразу повеселел. За ним, как это ни странно выглядело, бодрым шагом шёл Батя. Мы обнялись с учителем, а полковник крепко пожал мне руку.

– Хорош! – весело подвёл итог Батя, а майор довольно улыбнулся.

Я терялся в догадках, чем же привлёк внимание столь высокой персоны.

– Так, родственнички! Облобызались и хватит! У нас ещё куча дел! В том числе и банкет у местного Гроссмейстера! – посмеиваясь, объявил полковник, отпуская мою руку.

Я оторопел ещё больше. Батя посмотрел на моё озадаченное лицо и снова улыбнулся:

– Ладно, не буду томить, солдат! Точнее, прапорщик. Я в своё время инициировал твоего учителя. Так что ты мне вроде как внук.

Как оказалось, вампиры сохраняют преданность учителю практически всю свою или его жизнь.

Надо очень постараться, чтобы узы, связывающие их, были разорваны. Следовательно, при желании, можно проследить всю цепочку, кто кого породил и в каком колене, тем более что учитель отвечает за своего ученика пожизненно.

Вот на такой оптимистической ноте закончилось моё начальное обучение вампирским премудростям…

Служба шла своим чередом. Но прапорщиком служить было приятнее хотя бы потому, что не приходилось спать в общей казарме, да и прав было больше, чем у рядового состава, однако прибавилось и обязанностей, а ответственности навалилось не меньше, чем у ротного. По прибытии на меня «навесили» должность начальника разведгруппы, а заодно, из-за отсутствия лейтенанта, – командира взвода. И если первая должность мне нравилась, то вторая была форменным издевательством. Во взводе было тридцать человек, извиняюсь, вампиров. И все старше меня минимум лет на двадцать. Это создавало известные трудности. У них – богатый жизненный опыт, знания, умения и способности, которые мне ещё только предстояло развить. Но у меня – напористость, ум, нестандартное мышление, ну и майор – в самом крайнем случае. Обращаться за помощью к «дедушке» за всё время службы, по счастью, не понадобилось.

Кстати, здесь нарисовалась ещё одна проблема. После первой же тренировки по возвращении из школы майор, злой как чёрт, поинтересовался, что это за балет я показал вместо рукопашного боя и где меня этому учили, поскольку он, насколько ему помнится, ничего такого мне не показывал.

Я смущённо признался, что именно это нам преподавали в школе. Учитель схватился за голову и помчался к полковнику с требованием немедленно позвонить в Болград и заставить сменить там рукопашника, поскольку тот явно засиделся в тихом месте.

Теперь я принимал активное участие в серьёзных операциях. На выходы ходили тремя группами. Две – вампиры и одна – люди. Мы шли скрытно, страхуя друг друга. Наша задача – брать живьём. Погибший «язык» считался провалом задания, как и обнаружение того, что документы были кем-то просмотрены. Всё, что мы делали, не должно было вызывать ни единого подозрительного взгляда. Убивать – задача людей. В общем-то они и нужны, чтобы отвлекать на себя внимание противника. Чтобы мы не распылялись на ненужные боевые действия. К слову сказать, если людям не везло, как мне в моём первом выходе, одна из наших групп после выполнения задания выводила ребят из-под огня.

После возвращения с задания люди немедленно отправлялись в столовую пить спиртное и есть мясо, а вампиры – в санчасть на переливание крови, а затем – тоже в столовую. А потом – на целый день отсыпаться. Но мне и в этом не везло. Из-за дурацких отчётов я спал гораздо меньше остальных. Каждую бумажку я составлял не меньше суток, а учитель и не думал мне помогать. Под конец я заподозрил его в ярко выраженных садистских наклонностях. Такие мысли всё чаще приходили мне в голову, когда, глядя на то, как я мучаюсь, майор только тихонько посмеивался и с нескрываемым удовольствием правил мои отчёты.