Итан долго не сводил взгляд с пожилого человека, напряжение пронизывало комнату, словно металлической нитью. Гарретт неловко приблизилась к Рэнсому, осознав, что он старается взять себя в руки. Глупая улыбка на лице леди Тэтхем начала меркнуть. Даже Дженкин, казалось, слегка расслабился, когда Итан повернулся к Гарретт.

Она взяла его под руку, обхватив пальчиками элегантную, дорогую ткань пиджака.

– Приятно было познакомиться, доктор Гибсон, – услышала она слова Дженкина. – Как я и предполагал, вы обладаете острым умом. – После небольшой паузы он добавил: – но язычок ваш намного острее.

Если бы Гарретт не была так ошеломлена присутствием Итана Рэнсома, она смогла бы придумать какой-нибудь уничтожающий ответ, но вместо этого отвлечённо кивнула и позволила Итану её увести.

Пока они шли через толпу тесно стоящих друг к другу, словно кильки в банке, людей, возможности для разговора не представилось. Не то, чтобы это имело значение: Гарретт сомневалась в своей способности связать больше трёх или четырёх разумных слов вместе. Она не могла поверить, что он находился с ней. Её взгляд остановился на аккуратной форме уха Итана. Гарретт захотелось его поцеловать. Захотелось прижаться губами к тому месту, где начинала расти щетина на гладко выбритой челюсти, и пройтись поцелуями вдоль шеи, чтобы ощутить его дыхание. Но Итан казался таким непреклонным, таким недостижимым в своём, окутанном льдом гневе, что она не была уверена во взаимности.

Итан молча провёл её через соединяющиеся комнаты и вывел к лестничной площадке, где в углу стояло несколько пальм в горшках. Растения располагались таким образом, чтобы частично скрыть небольшую, простую дверь, которая, должно быть, вела в помещение для слуг.

С усилием Гарретт проговорила:

– Этого человека ты имел в виду, говоря о наставнике? Почему он хотел, чтобы я присутствовала на сегодняшнем вечере?

– Это предупреждение для меня, – не глядя на неё, откровенно сказал Итан.

– Какое предупреждение?

Казалось, вопрос пробил брешь в фасаде его самоуверенности.

– Он знает кому... я отдаю... предпочтение, когда дело касается тебя. – Проследовав мимо пальм, он открыл служебную дверь и повёл Гарретт к лестнице для прислуги. Внезапная тишина обернулась невыразимым облегчением. Здесь было тусклое освещение, и царила прохлада, сырой застойный воздух разгонял небольшой ветерок, просачивающийся с улицы через вентиляционные отверстия.

– Предпочтение, – с опаской повторила она. – Что это значит? Ты предпочтёшь меня чему?

Они остановились в углу, так что голова и широкие плечи Итана вырисовывались в слабом свете бра на противоположной стене. Она задрожала, когда над ней нависла большая и затемнённая фигура, его близость пробуждала ощущение прекрасной симфонии внутри.

– Я предпочту тебя всему, – хрипло отозвался он и наклонился, чтобы накрыть её рот поцелуем.

Глава 11

Как только он впился в её губы грубым поцелуем, в горле Гарретт потонул стон, и она безвольно прижалась к Итану. На неё обрушилось слишком много удовольствия, слишком много ощущений, и всё же она хотела большего. Казалось, Гарретт не могла вобрать их в себя достаточно быстро. Его тело было крепким и мощным, как необузданная сила, облачённая в цивилизованный официальный костюм. Её руки проскользнули под чёрный вечерний пиджак, повторяя контуры узкой талии, поднимаясь к сплетению мускулов на рёбрах и груди. Итан напрягся и, вздрогнув от прикосновения, наклонил голову так, чтобы их рты теснее прижимались друг к другу. И всё же недостаточно. Она должна ощутить его в большей мере, всего целиком. Решившись дотянуться до его бёдер, она притянула Итана ближе и ахнула, почувствовав возбуждённую плоть.

С приглушённым рыком Итан прервал поцелуй, тепло от его дыхания разлилось в её ушке, когда он осторожно прикусил мочку. Где-то внизу, в глубине тела занялись угли и воспламенили все нежные местечки Гарретт. У неё закружилась голова, она ослабела, каждый удар сердца сопровождался тяжёлым дыханием.

Итан резко поднял голову, осторожно прижав к её губам палец.

Гарретт молчала, пытаясь хоть что-нибудь расслышать сквозь рёв в ушах.

Из глубины лестничной клетки донеслись шаги и их отголоски. Она услышала звон стекла и фарфора, кряхтение от усилий слуги, тащившего тяжёлый поднос из кухни.

Сердце Гарретт замерло, когда она поняла, что её вот-вот застукают в компрометирующих объятиях на лестнице для прислуги. Но Итан подтолкнул её отступить дальше в угол и загородил своим гораздо более крупным телом. Гарретт прижалась к его груди в поисках убежища, сжимая в пальцах края лацканов пиджака.

Шаги приблизились, а затем замерли.

– Не обращайте на нас внимания, – непринуждённо кинул Итан через плечо. – Мы не задержимся надолго.

– Да, сэр.

И лакей прошёл мимо.

Итан подождал, пока слуга покинет лестничную клетку, прежде чем пробормотать в волосы Гарретт, шевеля дыханием заколотые локоны:

– Каждую новую встречу ты становишься только красивее. Тебе не следует здесь находиться.

– Я не...

– Знаю. Это всё Дженкин.

Она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него, её лицо напряглось от беспокойства, но не за себя, а за Итана.

– Как он узнал, что мы знакомы?

– Один из его людей следил за мной и видел нас на ночной ярмарке. Теперь Дженкин будет пытаться использовать тебя, чтобы мной манипулировать. Он воображает себя гроссмейстером, а всех остальных пешками, и знает, что я сделаю всё ради твоей безопасности.

Гарретт моргнула.

– Может нам следует притвориться, что мы поссорились?

Итан покачал головой.

– Он поймёт.

– Тогда, что делать?

– Для начала, ты можешь покинуть вечер. Скажи леди Тэтхем, что у тебя приступ дурноты, а я найду карету.

Гарретт отступила и бросила на него возмущённый взгляд.

– Приступом дурноты называют истерический припадок. Ты знаешь, что станет с моей карьерой, если люди решат, будто я могу поддаться ему посреди медицинской операции? Кроме того, теперь, когда сэр Джаспер в курсе нашей взаимной симпатии, я и дома не буду находиться в большей безопасности, чем здесь.

Итан внимательно на неё посмотрел.

– Взаимной?

– Иначе зачем мне укрываться с тобой на лестнице для прислуги? – сухо проговорила она. – Конечно же, это взаимно, хотя я не так красноречива, как ты...

Она не смогла закончить предложение, потому что он накрыл её рот своим. Его пальцы нежно обхватили её щёку, пока он, словно из какого-то бездонного колодца внутри Гарретт, черпал удовольствие. Она вслепую крепко стиснула шею Итана и приподнялась на цыпочки, чтобы углубить поцелуй.

Его грудь пару раз резко приподнялась от мощных вдохов, а затем, нащупав её руки, он крепко сжал их чуть выше локтя и отодвинул её от себя.

– Ты должна уйти, Гарретт, – неровно проговорил Итан.

Она попыталась собраться с мыслями.

– Почему я не могу остаться?

– У меня есть важные дела.

– Какие?

Не привыкший никого посвящать в свои тайные планы Итан медлил с ответом.

– Мне нужно кое-что добыть. Не будучи никем замеченным.

– Включая Дженкина?

– Особенно его.

– Я помогу, – с готовностью предложила Гарретт.

– Мне не нужна помощь. Мне нужно, чтобы ты находилась подальше от этого места.

– Я не могу уехать. Это будет выглядеть странно, а мне следует брать в расчёт и свою собственную репутацию. Кроме того, моё присутствие даёт тебе повод ускользнуть и украсть то, что ты хочешь. Возьми меня с собой, и сэр Джаспер решит, будто мы где-то укрылись, чтобы... ну, чтобы заняться тем, чем занимаемся сейчас.

Могло показать, что лицо Итана высечено из гранита. Но, когда он погладил Гарретт костяшками пальцев по щеке, прикосновение было нежным.

– Ты когда-нибудь слышала выражение "держать волка за уши"?

– Нет.

– Оно означает, что человек в беде независимо от того отпустит он их или нет.