– А ты почище-то не мог найти, что ли? – Брезгливо, двумя пальчиками, взяв за душку грязную емкость, спросил Кот.

Но тот в ответ только развел руками.

– Ну, да ладно, и так сойдет. Авось, не барыня. – Насмешливо фыркнув носом произнес Василий. И посмотрел на Кикимору, которая, ни о чем не подозревая, продолжала сыпать в его адрес разные выразительные слова. Кот еще раз, на всякий случай, огляделся. Все, по-прежнему, было тихо и спокойно. Шагах в десяти от него жарко покачивались хищные языки костра, жадно обвивая все новые суки и сучья, подбрасываемые Бабой-Ягой. Там же, прислонившись к дереву, со связанными руками за спиной, сидел Ляксеич и спокойно наблюдал за всем происходящим. Василий, как бы нехотя, зачерпнул из оврага воду и со словами: «Остынь, родная», стал медленно выливать прохладную, грязноватую влагу на голову Кикиморе. Та, от такой подлой неожиданности остолбенела. Она знала Кота не первый год и, так же, понимала, что от него можно ожидать любую пакость, но такого хамства и такой наглости не ждала. Когда Василий отбросил пустое ведро в кусты, громко фыркнула и, съежившись от холода, с широко разведенными руками, молча поплелась к костру. В эту минуту у нее было только одно желание – согреться. Кот, спокойным шагом догнав ее, тихо прошептал на ухо:

– Не вздумай, красавица, Лешему доносить о том, что здесь говорила. Если, неровен час, узнает, что ты все видела и не сказала ему… Нет, голубушка, он тебя бить не будет – с землей сравняет. – После этих слов Василий быстро вернулся на свое прежнее место и снова погрузился в раздумье.

Кикимора медленно шла к костру. Баба-Яга, подбросив последние сучья в огонь, обернулась на громкие всхлипы и рыдания и, попросту говоря, обомлела.

– Батюшки радимыя! Да куды ж энта тебя, голубушкя, угораздило-то? – Запричитала Яга, сочувственно покачивая головой.

– Ко-тя-ра, гад!

– И ты, что, ему спустила? Нет, я тебя спрашиваю! Ты ему спустила?

– Да я! Да я! – Вдруг опомнившись, засуетилась Кикимора. – Убью гада! Бабка, дай мне что-нибудь. Бабка, дай! Или я за себя не отвечаю.

– Да что же я табе дам-то? Нет, ведь, ничаво. – Пыталась оправдаться Баба-Яга, тем не менее, продолжая выискивать беглым взглядом какое-нибудь орудие, подходящее для броска или для нанесения удара. И взгляд ее случайно упал на брошенную ржавую раму от велосипеда, заросшую беспорядочной травой и сплетенными ветвями орешника. – Вона, голубушкя, гляди-коси, кажися, нашла. То, что надоть! – Обрадованно воскликнула Баба-Яга, указывая пальцем на свою находку.

– Ну-ка-си, пусти, Бабка! – Оттолкнув Бабу-Ягу локтем, крикнула Кикимора. – Я сама! – И буквально, одной рукой, вырвала велосипедную раму из травы и, подняв ее высоко над головой, с диким воплем бросилась на Кота. – Ну, гадина! – Задыхаясь от гнева и ярости, визжала она. – Этого я тебе не прощу! – И что есть мочи метнула свое орудие в Василия, которое с невероятной скоростью пролетело мимо Кота и с треском исчезло в кустах.

– Вы что там, ошалели, что ли? – Раздался всем знакомый бас Хозяина леса, и из кустов показалась небритая физиономия Лешего. – Кто бросал? Я вас спрашиваю, кто бросал? – Волоча за собой сквозь кусты своего пленника, неистово кричал Леший, на ходу растирая ушибленную ногу. – Убью!

– Мил-человек, хорошо, что в тебя попала, правда ведь? А то, если бы, меня шарахнула – всё, поминай, как звали. – Усмехнулся Тимофей.

– Что? – Завопил Хозяин леса и со всего размаха отвесил браконьеру хорошую оплеуху, так, что тот кубарем покатился под бугор.

– Леша, это она! Леша, это она! – Выбегая из соседних кустов, кричал Водяной, указывая на Кикимору. – Эта дура совсем рехнулась. За то, что я только спички попросил, в меня корягой шибанула так, что еле увернулся. С ней надо что-то делать, пока кого-нибудь не убила. Чес-слово.

– Та-ак. Ладно-ть. Разберемся. – Протянул Владыка лесных угодий и устремил свой гневный взгляд на Кикимору. – А ну-ка, полундра косматая, подь сюды. Я из тебя, безобразие ты наше, сейчас запчасти вытряхивать буду.

Кикимора поняла, что пощады не будет, и оправдываться тоже бесполезно, все равно побьет. Разбираться не станет. И ей пришла в голову блестящая мысль: скрыться с глаз долой, пока не поздно, и где-нибудь, вдалеке ото всех, переждать, пока не утихнет гнев этого супостата. Но попытка уйти от возмездия оказалась неудачной. Она подскользнулась на мокрой траве и упала. Леший такой возможности не упустил. Позабыв про боль в ноге, в одном прыжке настиг и оседлал свою обидчицу.

– Ну, теперь-то уж все! Теперь-то не упущу! – Злорадствовал Хозяин леса, занеся пудовый кулак над своей жертвой.

– Леша, костюм-то мерить будешь? Или как? – Послышался голос Кота.

– Владыка лесных угодий поднял голову и увидел перед собой Василия, державшего пиджак и прочее белье, конфискованное у браконьеров.

– А как же, давай сюда, конечно буду. – Вставая с земли и оттирая с коленей грязь, ответил владыка лесных угодий. И, забыв про все на свете, взял у Кота одежду и побежал с ней к ближайшим кустам на примерку.

Кикимора молча поднялась с земли, скверно плюнула Лешему вслед и, глубоко охая и стоная, покачиваясь из стороны в сторону, медленно пошла к костру. Баба-Яга, издали видевшая все происходящее, глубоко вздохнула и сцепленными на груди руками в замок, горько закачала головой.

– Надо же, голубушкя, как же табе нынча не повезло. Ай-яй-яй. И бросила в костер целую охапку сырого хвороста. Поднялся такой дым, что и огня не видно стало.

– Ты что, старая, нас отравить решила? – Крикнул Ляксеич. Пытаясь отползти подальше.

– Действительно, очумела, что ли? – Поддержал своего товарища Тимофей. Который, так же, находился у костра в одной майке и трусах со связанными руками, категорически не пожелавший надевать вдрызг оборванную и мокрую одежду Водяного.

– Ничего, не бояре, не задохнетесь. – Злобно произнесла Баба-Яга. – Вы лучше скажите спасибо, что еще костер развела для вас, поросят эдаких, а то бы сейчас померзли. У-у-у, лихоманкя вас раздери.

Вскоре подошла Кикимора и с горьким вздохом плюхнулась на вязанку хвороста, отмахиваясь обеими руками от едкого дыма. Василий, бес и Водяной встали в круг.

– Ну и накоптила, старая. – Усмехнулся Мокруша. – Дыхать нечем.

– Что, не ндравится? Морда твоя протокольная. Поди, сухих дров-то найди попробуй! А хаить-то и я сумею. – Сказала Баба-Яга искоса поглядев на Водяного.

– А вот и я. – Послышался добродушный бас Лешего.

Все разом обернулись и увидели перед собой мужчину средних лет, нарядно одетого и жизнерадостного, но не бритого и давно не причесанного. Если бы ни эти две детали, то трудно было бы узнать в нем того, который больше походил на ходячую свалку, нежели на живое существо. Белая шляпа была ему к лицу, из под которой свисали темные слипшиеся от пота и грязи тяжелые локоны волос. – Ну, Васька, ну, морда, ну, молодец! Костюмчик-то, как по мне сшитый. Вот только, насчет обувки, плоховато. Жмут немного. В сапогах половчее было бы. Ну, да ладно. Гляди ж, разносятся. – Разглядывая себя со всех сторон в отражении лужи, тешился Леший.

– Конечно, разносятся. – Поддакнул Водяной.

– А ты что, опять в лохмотьях? – Возмущенно пробасил Хозяин леса. – А ну, сбрасывай эту рвань, пока по-хорошему прошу. Эй, Рыжий! – Леший обратился к бесу. – Где одежда Тимошкина?

– Да вон, я ее на кустах развесил. – Куда-то неопределенно кивнул злыдень, и Водяной послушно побежал переодеваться.

– Э-э-э-э, Леша, а галстук-то куда дел? – Усмехнулся Василий.

– Какой еще галстук? – А-а-а-а, веревку что ли? – И Леший стал шарить по карманам. – Где-то был.

– Ха-ха-ха. – Рассмеялся Кот. – Вот чудак. Это же неоценимая вещь, его носят исключительно на шее, для фарса. А ты скомкал, как тряпку какую-то.

– На шее? – Насторожился хозяин леса. – Ты что же, гад, удавить меня хочешь? Ну, уж, дудки! Я как-нибудь и так похожу.

Василий знал, что с Лешим спорить бесполезно и безнадежно махнул рукой.