И Мидория терпел. Терпел как мог. Но и он не железный. Так что когда Аизава впервые смог лично присутствовать во время выполнения заданий, то застал прекраснейшую сцену, в которой Мидория Изуку пытался докричаться до своих одноклассников.

Весь покрытый слоем пыли, взмокший от бега, парень смотрел на них так, словно они были психбольными, которые не понимали его слов. В конце концов, он вышел из себя ещё больше, ведь в ответ ему они лишь отворачивались, делая вид, что так всё и должно быть.

Дошло до того, что ствол дерева, подвернувшегося под взрыв Бакугоу, едва не прибил Мидорию на месте. Но ни никто даже не шелохнулся, чтобы проверить, в порядке ли он.

Аизава терпел многое, но не такое.

— Вы все хотите стать профессиональными героями. Так скажите мне, как вы собираетесь это осуществить, если вы пренебрегаете жизнью своего товарища? Каждый из вас ценен по-своему. Но сейчас я вижу перед собой непонятные серые массы, которые только и могут, что молчать, виновато опустив голову. Вы что, неспособны взять ответственность за свои действия?! Тогда как вы собираетесь спасать совершенно незнакомых вам людей? Так же? Уж поверьте мне, таких героев не ждёт ничего хорошего!

Он не мог сказать, произвели ли его слова нужный эффект, одумаются ли эти дети. Но, глядя на них, он только сильнее понимал, что время играет против них. Другие учителя в академии сейчас работают на износ, чтобы закончить подготовку в ближайшее время. Поэтому у него нет никакого выбора, как просто ждать.

— Мидория сейчас в медпункте. У него разбита голова, содраны колени, ушиб руки, но не серьёзный. Будь же это что-то чуть серьёзнее, я бы исключил каждого, кто был в одной с ним команде, но проигнорировал опасную ситуацию и позволил другу пострадать. Хочу верить, что мне не нужно будет больше говорить с вами на эту тему, а также надеюсь, что вы сами додумаетесь пойти и извиниться перед ним за свои действия. Тебя это тоже касается, Бакугоу.

Кацуки, что до этого сидел на стуле, расслабленно откинув голову назад, встрепенулся, чтобы недовольно посмотреть на учителя.

— А я-то тут при чём? Если Вы не заметили, это они «не доглядели». Я же просто выполнял своё задание. Работал со своей командой.

Он скалится, как и всегда, словно эта командная работа стала для него лучшим прикрытием. Пускай отношения между этими двумя были сильно натянуты, но всё же вряд ли бы Бакугоу опустился до такого безвкусного убийства деревом.

— Мидория-кун, — позвали его неожиданно.

Изуку поднял взгляд вверх, чтобы увидеть стоявшую перед ним Намие.

— Намие-сан…

Голова его была перебинтована, скрывая ссадину от посторонних глаз. Руку поддерживал фиксирующий бинт. И только колени, намазанные какой-то мазью, были видны из-под шорт. Ранки покрылись тёмной корочкой, которую так и хотелось сковырнуть ногтём, причиняя боль, смотря, как вытекает новая порция яркой крови.

— Выглядишь уставшим.

— Да, я действительно устал… — только и сказал он, опять опуская взгляд и зевая. — Так что пойду-ка я лучше спать.

Поднявшись, парень уже собрался уходить, как услышал донёсшееся ему вслед безразличное: «Хочешь я вылечу тебя полностью?»

Он остановился и снова обернулся к ней. Мори была близко и смотрела на него так заинтересованно, будто он был забавным зверьком, за действиями которого так весело наблюдать.

— Нет, не стоит. Меня хорошо подлатали. Уже завтра буду в норме.

Только она его не слушала. Подошла ещё ближе и протянула руку, докасаясь до повязки. Тонкие бледные пальцы скользнули под бинт, заставляя его отшатнуться, но девушка тут же вцепилась в плечо Мидории, удерживая его на месте.

Изуку почувствовал тепло от её прикосновения. Оно словно струилось из её пальцев, втекая в его рану. Намие же смотрела куда-то сквозь него.

Рука её выскользнула из-под бинтов и схватила отбитую руку. Ноющая боль, так раздражающая его, стремительно пропадала, заставляя брови подниматься всё выше. Не было какого-то странного волшебного свечения — только тепло, непонятно как вливающееся в него.

Мори отпустила его плечо и наклонилась, устраивая ладони поверх содранных коленных чашечек. Мидория только вздрогнул, ощутив, как кожа разглаживается, исчезают стягивающие рубцы.

Намие выпрямилась и растянула губы в улыбке и, так ничего и не сказав, развернулась на пятках и ушла прочь, покачивая бёдрами из стороны в сторону.

— Спасибо! — крикнул он ей вдогонку, но ответа не последовало.

Минета никого не трогал. Он просто шёл себе в туалет, когда его неожиданно схватили за шкирку и потащили в тёмный коридор.

Парень чувствовал себя жертвой в этом несправедливом мире, уже и в туалет спокойно сходить не дают…

Но его никто не спрашивал, а он не мог возмутиться, потому что стоило ему только подать голос, как два красных глаза прищуривались, обещая взорвать его к ебеням.

Спорить не было смысла. Жизнь как-то дороже.

Искорки вспыхивают в ладонях, пугая Минету ещё сильнее. Тихий хриплый шёпот быстро въедается в голову, в память. Но стоит ему выйти из этого коридора, как всё тут же пропадет. Разве что в голове бьётся одно единственное место, куда нужно прийти, но для чего… Минета не помнит.

Идя вперёд, он всё яснее представлял, что будет дальше. Единственное, что его напрягало, — возможный срыв. Но сейчас он в любой момент мог избавиться от диверсантов, которые хотят сорвать его план.

За мыслью скрыта мысль, за ней другая, ещё и ещё одна. И так по нарастанию, пока не образуется огромный снежный ком. И ведь далеко не каждому известно, что в его основании лежит совсем маленький комочек, который противоречит всему и ничему одновременно.

Дробь шагов стихла. Его чуть ссутуленная спина напряглась, но тут же расслабилась. Быть может, он не прав. Но, не попробовав, не узнаешь. Так что выбора особого пока не представлялось.

Изуку бежит по тропинке, тяжело и часто дыша. Второй подход явно был лишним, но он не останавливается. И двигает им многое: желание как можно быстрее подчинить себя всю силу, нетерпение и… злость.

Да, пожалуй, он действительно зол. Всё это выводит его из того хрупкого состояния покоя, которого он смог достигнуть.

Но ноги затормозили сами собой, стоило только глазам заметить знакомый насупленный силуэт, что замер под одним из деревьев.

Он не знал, почему именно там, но заметить его могли только с этого ракурса. Мидория выдохнул тяжело. У него не было никакого желания идти. Потому что сейчас они могут запросто поссориться. И всё начнётся по-новому. А этого не хотелось.

И всё равно Изуку шёл.

— Долго.

— Ну, уж извините. Сам не подходишь, так почему я должен бежать сломя голову.

Бакугоу ничего не ответил, просто продолжил стоять и смотреть на землю. По траве неразрывным строем шли муравьи. Возможно, они бежали. Но их скорости всё равно бы не хватило…

Медленно нога Кацуки прервала их шествие. Строй был разорван. Все замельтешили в ужасе. Изуку сглотнул, смотря на это, ему стало неприятно.

— Зачем ты это сделал?

Но снова в ответ его ждало молчание, и только взгляд Бакугоу, что стал каким-то странным. Резким движением он продолжил топтать оставшихся муравьёв, не оставляя им и малейшего шанса на побег. Изуку затошнило. Он с силой вцепился в его руку, пытаясь удержать на месте.

— Ты злишься? — спросил Кацуки, и Мидория в ужасе посмотрел в его глаза.

Бакугоу был спокоен, но тут же яростно вцепился пальцами в его плечи, встряхивая.

— Злись же! — заорал он на него. — Злись, мать твою!!!

Только парень не чувствовал злости. Горечь. Боль. Непонимание. Растерянность. Всё, что угодно, но не ту злость, которую так хотел увидеть Бакугоу.

— Зачем ты это сделал? — севшим сам не зная от чего голосом снова спросил Изуку.

— Ты должен показать свою ненависть!!! Но ты!.. Ты… А… — Кацуки замер с чуть приоткрытым ртом, словно вспомнил что-то, но тут же оттолкнул его от себя.