Лицо его искривилось, а в крови словно закипело. Кацуки сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Однако если снаружи он и смог надеть маску безразличия, внутри всё продолжало клокотать. Это не было злобой, скорее уж отчаянием.

Сейчас, когда в их отношениях царила такая неразбериха, внесённая подработками, это письмо могло подпортить достаточно. Но Изуку ведь верит Кацуки? А Кацуки Изуку? Тогда всё в порядке? Ведь так?..

Именно поэтому он оставляет всё как есть и делает очередной вдох.

Изуку поглядывает на Кацуки, стараясь вычленить в его поведении что-то странное. Но стоит признаться: Бакугоу держится просто отменно. Не выдаёт ни одного признака недовольства со своей стороны, даже объятия его всё такие же нежные и ласковые.

Однако… Может, альфа и смог бы обмануть кого-то другого, но Изуку слишком хорошо его знает. И, как он думал, Бакугоу знает его так же хорошо. Хотя знать-то знает, но всё равно волнуется.

Но ведь он не выбросил это письмо, оставил его на месте и позволил Мидории увидеть его. Значит… А что это вообще значит?

Омега опустил взгляд на асфальт, свободной рукой сжимая лямку рюкзака сильнее. Там, внутри, лежало то самое письмо, которое сегодня ожидало своего ответа. Разумеется, его Изуку знал заранее, но всё же…

Во время обеденного перерыва Бакугоу поразил своей быстротой: он сгрёб парня в охапку и молниеносно переместился с ним во двор, где они всегда обедали. И, хоть всё было как обычно, волнение Кацуки с потрохами выдавали его метания головой, от которых у Изуку закружилась голова.

Все перемены он неотрывно находился рядом, пристально следя за каждым движением парня, так что под конец дня Мидория просто вцепился в него, навалившись всем весом, приперев к стенке, и поцеловал его. Пожалуй, в этот момент Изуку почувствовал себя настоящим альфой. Приятное это чувство, однако, — доминирование.

Они остановились на крыльце школы, смотря куда-то далеко за ворота.

— Ты пойдёшь со мной? — выделяя последнее слово, спросил омега.

— Да.

— Уверен? Просто…

— Уверен, — не то чтобы в его голосе была различима злость, но крупицы раздражения вычленить можно было легко.

На заднем дворе никого не было. Смеркалось. Воздух, прогретый утренним солнцем, остыл, овевая свежестью их лица.

Она уже ждала, неловко постукивая носком туфли по земле, поджимая губы, чуть закусывая их зубами.

Изуку даже не знал, как в этой ситуации стоит себя вести. Откровенно говоря, он даже не совсем понимал, что от него хотят. Но проигнорировать её письмо парень также не мог.

Заметив их, девушка встрепенулась. Мидория видел неуверенность в её взгляде, но когда она начала говорить, то от этой «неуверенности» не осталось и следа.

— Спасибо, что пришёл.

Кацуки остановился подальше, ему не хотелось слушать, о чём они будут говорить. Хотя на самом деле он втайне надеялся, что Изуку всё расскажет потом.

Бакугоу видел, как Мидория остановился напротив неё, что-то сказал, она ответила. Они улыбнулись натянуто и продолжили говорить.

С каждым её словом глаза парня округлялись всё сильнее. Изуку уже не говорил, лишь слушал.

Когда девушка закончила, Мидория немного резко поклонился и снова выпрямился. Она продолжала улыбаться, подошла к нему в два шага и, обхватив за плечи, притянула к себе, губами прикасаясь к щеке.

Изуку покраснел, а она рассмеялась и отошла, что-то прошелестев на прощание, тут же разворачиваясь и уходя прочь.

Стоило только ей исчезнуть из поля зрения, как Бакугоу подошёл к омеге ближе. Мидория, растерянный, продолжал стоять на месте, приложив ладонь к месту поцелуя. Щёки его всё ещё немного пылали.

Кацуки не знал, что сказать.

Они продолжали стоять, никто из них не решался взять другого за руку. Им отчего-то было неловко.

Громкий вскрик вороны заставил их вздрогнуть, сбросив оцепенение. Изуку первым нарушил затянувшееся молчание.

— Ты ведь знал, что… Ей нравлюсь я?..

Парень неопределённо пожал плечами, но, поджав губы, всё же кивнул.

— Это было заметно…

— Но не мне.

— Ты никогда не замечаешь такого рода вещей. Хотя я неоднократно говорил, что ты…

Он вздрогнул, ощутив, как омега прижался к его груди, руками оплетая вокруг пояса.

Бакугоу ничего более не сказал, только обнял его в ответ, невесомо целуя в макушку.

— Так ты из-за этого такой хмурый ходил, да?

— Ну… Всё-таки то, что кто-то может испытывать к тебе схожие со мной чувства, немного… бесит…

— Но даже так Каччан всё равно позволил мне прийти сюда, к ней.

Кацуки глубоко вдохнул воздуха, немного сипя.

— Я доверяю тебе…

— Да, знаю. Я люблю тебя, — Изуку мог слышать, как резко ударилось изнутри о рёбра сердце Бакугоу.

Пожалуй, в этот самый момент Мидория смог выдохнуть спокойно. Вот так вот: просто обнимая друг друга, они снова ощущали себя единым целым. Да, хоть сейчас они и не могут видеться так же часто, как и раньше. Но эта преграда для них ничто. Они справятся, ведь они вместе.

Топот ног неимоверно раздражал Кацуки. Он ворочался с боку на бок, никак не в силах расслабиться, чтобы наконец-то заснуть. Отец и мать отчего-то решили побродить по всему дому, то и дело хлопая дверцами шкафов. Причём складывалось впечатление, будто бы этих самых шкафов у них дома было больше двадцати точно.

Парень еле сдерживался, чтобы не вскочить на ноги и не устроить вечерний скандал.

Услышав приближающиеся к его комнате шаги, Бакугоу скрипнул зубами. Обычно мать врывалась к нему, словно ураган, сметающий с ног, приносивший вслед за собой лишь хаос.

Однако в этот раз женщина вошла совершенно бесшумно. Она присела на край кровати, спиной к нему, и выдохнула.

— Кацуки…

И голос её был таким уставшим, что он сам по себе перенял её чувства.

— Иногда мне кажется, что ты вырос слишком быстро, — непонятно к чему сказала она. — Вот сейчас ты здесь, с нами, а через пару лет у тебя уже будет своя семья, свои заботы, — Мицуки снова вздохнула.

Бакугоу не знал, стоит ли ему сказать ей, что он не спит. И тем более не знал, стоит ли подавать в этой ситуации голос вообще. Ведь он знал, что когда-нибудь так и будет. А даже если не так, то по-другому. Ведь таково его желание.

— Ты ведь не спишь?..

— Не сплю, — тут же отозвался альфа.

Повернув голову в её сторону, Кацуки смог увидеть лицо матери. Она не выглядела расстроенной или уставшей. Нет, она выглядела… задумчивой.

— Ты так занят в последнее время…

Что-то кольнуло его в бок. Этим «что-то» оказалось подозрение.

— Давай уже выкладывай.

— Мы тут решили устроить себе небольшой отпуск. Ну а так как ты очень занят: и учёба, и подработка — придётся тебе остаться дома, — она развела руками в стороны и пожала плечами.

Парень раздражённо округлил глаза, недовольно посипывая.

«Ну зашибись теперь… Пока они будут где-то шиковать, я буду пахать…»

— И надолго вы сваливаете? — скрипя зубами, спросил он.

— На недельку. Инко как раз закончила с работой, самая пора расслабиться.

Маленькие колёсики в его голове, что медленно крутились, вдруг остановились. Внутри что-то щёлкнуло, и, словно вспышка, пронеслась одна единственная мысль, от которой шестерёнки с бешеной скоростью понеслись в противоположную сторону, выдавая друг за другом:

ПРЕДКИ СВАЛИВАЮТ В ОТПУСК.

ПРЕДКИ СВАЛИВАЮТ В ОТПУСК НА НЕДЕЛЮ.

ПРЕДКИ УЕЗЖАЮТ В ОТПУСК НА НЕДЕЛЮ ВМЕСТЕ С МИДОРИЕЙ-САН.

ОН ОСТАЁТСЯ ДОМА ОДИН.

ИЗУКУ ОСТАЁТСЯ ДОМА ОДИН.

ОНИ ОСТАЮТСЯ ДОМА СОВЕРШЕННО ОДНИ.

Ему хотелось вскочить на ноги и начать носиться по всей комнате, потому что неожиданный прилив сил прогнал сонливость прочь.

Мицуки будто бы почувствовала это, и рука её легла на макушку сына. Вкрадчивым, опасливо шипящим, предупреждающим голосом она зашептала:

— Не вздумай творить всякие непотребства в наше отсутствие, мелкий засранец. Думаешь, я не вижу, что ты что-то задумал? Ошибаешься. Ох, как ошибаешься.