— На какие огоньки, дорогой?

Парень моргнул и выбросил испачканную палочку. Затем он достал из-за пояса новую и принялся копать дальше.

— Красивые огоньки. Ночью.

— Он говорит о звёздах, — объяснил Локи, приблизившись. Сибилла встретила его появление красивой улыбкой. — Он всё время убегал с постели, забирался на крышу и смотрел на небо. Магнар измучился снимать его оттуда.

— Не проще ли было оставить его в покое? — спросила ванахеймка. Принц протянул ей руку и помог подняться с бревна.

— Проще. Если бы он умел спускаться самостоятельно, а не пугался высоты и от страха начинал орать на весь город. Да, Эгиль?

Недоумок закивал. Асгардийцы жалели бедного парня, но соседи, которым он своими криками мешал спать, начали жаловаться, и Магнар был вынужден принять меры, иначе Эгилю пришлось бы вернуться в свою деревню. Зная любовь племянника в лошадям, старший конюший нашел единственный способ взять с него слово не выходить из дома по ночам, а Один щедро разрешил дурачку выбрать любого коня, который ему понравится. Все ожидали, что Эгиль выберет какого-нибудь быстроногого и сильного рысака, но его выбор совершенно неожиданно упал на неприметного рябого мула – спокойного, выносливого и покладистого, как и сам парень.

Сибилла мягко улыбнулась и с нежностью коснулась округлой, покрытой коричневыми веснушками, щеки Эгиля.

— Дядя хорошо о тебе заботиться, милый, он любит тебя. Будь послушным и больше не огорчай его, ладно?

— Ладно, госпожа.

— Можешь мне это пообещать? — спросила принцесса, пряча букетик горечавок за пояс.

— Эгиль обещает, госпожа, — согласился младший конюший.

Принцесса заботливо погладила его щеку, а потом повернулась к Локи, который наблюдал за ней так, словно видел чудо. В его глазах она была чудом: в ней таилось столько сострадания, сколько принцу никогда не постичь – утешая слабоумного конюшего, она забывала о собственной боли. И чем Локи заслужил её привязанность? Это просто не укладывалось в голове.

— Всё в порядке? — спросила принцесса негромко. Их взгляды встретились. Её губы были красными и опухшими от холода и ветра, и царевич больше жизни хотел ощутить их вкус прямо сейчас.

Он облизнулся.

— Да. Всё тихо. Как ты? — Локи спрашивал не про то, как проходило её путешествие, вовсе нет. И Сибилла знала об этом, но ничего не ответила. Вместо этого она искусственно улыбнулась, а потом прошла мимо принца, обратно к лошадям.

— Поехали. Разве мы не спешим?

Да, они спешили, и хоть царевича огорчило, что Сиб избегала делиться с ним своими заботами, он подчинился и последовал за принцессой. Завидев его приближение, солдаты мигом взобрались верхом, и все снова двинулась вперёд – до заката Локи собирался проехать как можно больше миль, ведь следующий портал таился высоко в горах.

— Почему Эгиля воспитывает дядя? — спросила Сиб тихо, когда они проехали ущелье и выехали на поросшую деревьями долину.

— Когда он был маленький, его лягнула лошадь, — объяснил Локи. В долине ветер почти не чувствовался, и принцесса сбросила обшитый мехом капюшон. — Его конечно не пришибло, но после того случая он стал… в общем, таким, какой есть сейчас. Мать Эгиля привезла его к Одину, умоляя об исцелении, но ни помощь лекарей, ни магия моей матери не смогли ему помочь. Но с тех пор он так и остался при дворце. Благо, Магнар – его родной дядя, поэтому принял у себя и приставил к работе.

— Бедняга.

— Да. Но случай – странная штука. Войди он в ту конюшню чуть раньше или чуть позже, подойди к лошади с другой стороны, то для него всё могло бы сложиться иначе.

Сибилла кивнула, и Локи догадался, о чём она подумала. Если бы не случай, то принцесса не нашла бы то письмо в покоях своей фрейлины – он знал, что это случилось не нарочно, но боялся даже представить, сколько бы бед натворила та долбаная продажная тварь, если бы её обман не раскрылся. Он даже подозревал, что после провала наёмника Стеллы, Игрид могла получить приказ убить Сиб самой: отравить, задушить ночью подушкой, столкнуть с лестницы – у неё было так много возможностей, что Локи становилось не по себе. Если бы та сука задумала погубить свою госпожу, он не смог бы помочь. Он бы просто этого не предвидел.

И от этой мысли принцу становилось по-настоящему страшно. Как бы он жил, зная, что не сумел её уберечь?

Всадники проехали ещё около десяти миль, прежде чем Локи велел остановиться и разбить лагерь: неподалёку от дороги располагалась небольшая поляна, защищенная от ветра деревьями и торчащими из земли серыми валунами, и это было идеальное место для ночлега. Солнце уже начинало клониться к горизонту – рано, как всегда осенью, и хоть засветло можно было проехать ещё пару миль, принц решил остановиться уже сейчас.

— Было бы неплохо выставить часового, милорд, — посоветовал Руфус, оглядывая местность.

Это было не обязательно, ведь ближайшее селение находилось высоко в горах, да и вряд ли другие асгардийцы, вздумай они проехать по этой дороге, станут нападать на своих соотечественников, но осторожность не повредит. Локи кивнул.

— Верно. Распредели вахту между своими людьми. Я возьму последнюю.

— Вам не обязательно… — попытался возразить воин, но принц отмахнулся.

— Обязательно. Делай.

Когда солнце спряталось за кромку гор, и в долине стемнело, был готов нехитрый ужин: один из воинов – тот самый, который интересовался ванахеймским хмельным питьём, недурно готовил и сумел сварить вполне сносную похлёбку из вяленого мяса и грибов, которые имелись в провизии. Костёр прогревал продрогший вечерний воздух, разгоняя холод и подступающий туман, слышалось негромкое фырканье жующих траву лошадей. Локи едва заставил себя доесть похлёбку, хотя у него совершенно не было аппетита – как и у Сибиллы, которая едва проглотила пару ложек – и то только потому, что стражники начали её задирать.

— Неужели Скурдж так плохо готовит, мадам? — весело спросил Руфус.

— Очень хорошо. Гораздо лучше меня, на самом деле, — призналась принцесса с искусственной улыбкой.

Лысый повар бесцеремонно ей подмигнул и протянул серебряную флягу, о содержимом которой Локи догадывался, даже не пробуя его.

— Тогда, может, для улучшения аппетита воспользуетесь особым асгардским снадобьем?

— Что за снадобье? — Сибилла недоверчиво прищурилась.

— О! — воскликнул Скурдж. — Эту настойку выдерживали многие тысячи лет в бочках из обломков грюнхельской флотилии. Смертных бьёт наповал, а богов – приятно согревает. Царский напиток!

Локи хорошо знал это питьё – крепкий самогон, выдержанный в просоленных древних бочках, был крепче любого другого напитка в Асгарде. Тор любил добавлять несколько капель себе в эль, чтобы скорее охмелеть, и царевич собирался предупредить Сибиллу о том, что с непривычки эта штука бывает коварной, но она уже вежливо отклонила предложение стражника.

— Благодарю, благородный Скурдж, но боюсь, как бы мне не пришлось пожалеть о вашем любезном жесте.

— Боитесь слегка охмелеть, мадам?

— Боюсь стать новым Тобом Драконом.

Воины громко рассмеялись, а Сибилла с улыбкой поднялась с уложенного на холодную землю седла и исчезла в темноте. Локи решил, что, должно быть, ей понадобилось удалиться по женским делам, но когда принцесса не вернулась через десять минут, не появилась и через четверть часа, и он начал беспокоиться. Что случилось? Принц то и дело оглядывался назад, надеясь увидеть, как царевна появляется из мрака и подходит к костру, но этого не произошло и через полчаса, поэтому Локи оставил пустую миску от похлёбки и молча ушел из освещенного огнём круга, в темноту.

Он не опасался, что стражникам их с Сибиллой общая отлучка может показаться подозрительной – разомлев от тепла, горячей еды и пары капель грюнхельской настойки, эти кретины были так увлечены травлей баек и самохвальством, что не заметили бы и приближение чужеземной армии. Вдали от огня было холодно, и принц, растирая задубевшие руки, медленно выдохнул белую струйку пара: на небе проступили первые звёзды и полумесяц, который пронизывал воздух бледным голубоватым сиянием. Глаза Локи быстро привыкли к полутьме, и он уверенно двинулся через заросли – царевич нарочно шумел травой и наступал на ветки, чтобы Сиб услышала его приближение и не испугалась, но, сколько бы он не оглядывался по сторонам, ванахеймки нигде не было видно.