Один Всеотец.

Могущественный царь Асгарда вошел в лазарет в сопровождении двух стражников своей личной гвардии: воины привычно заняли место у входа, охраняя его, а Один тяжело уставился на младшего сына. Его взгляд задержался на лице принца, а потом опустился к его ране. На мгновение Локи показалось, что губы отца дрогнули, но царевич отмахнулся от этой мысли – с чего царю переживать за него? Ведь он не Тор!

— Как ты? — спросил Всеотец.

Как дерьмо в тазу. Но Локи не стал озвучивать свои мысли и сдержанно кивнул.

— Хорошо. Спасибо, что пришел справиться о моём здравии. Наконец-то.

Его слова сочились ядом, но Один хладнокровно проигнорировал выпад царевича. Он подошел ближе и снова осмотрел сына с ног до головы.

— Я рад, что с тобой всё в порядке, Локи. Я тревожился за тебя. Все тревожились за тебя. Твоя мать не находит себе места, и весь дворец справляется о твоём самочувствии.

Неужели? Локи поджал губы.

— Чего ради? Ещё вчера слуги гудели о том, что по ночам я принимаю подобие ётуна и брожу по дворцу, чтобы напугать стражников, а теперь им есть до меня дело?

— Не ёрничай, Локи, — спокойно ответил Всеотец. — Ты видишь то, что хочешь видеть.

— Неужели?

—Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой. Ты совершил хорошее дело, и народ славит тебя за это.

— Я сделал это не для славы, — буркнул Локи. Да, он заслонил принцессу собой и прикончил убийцу не потому, что хотел впечатлить толпу, не для Асгарда, Ванахейма, союза и прочей херни, о которой все твердят последние несколько месяцев. Откровенно говоря, принц даже не понял, как это случилось. Просто в какой-то момент он осознал, что жизнь его ванахеймки находится в опасности, и ничего не мог с собой поделать.

Один кивнул.

— Да. Ты выполнял свой долг и выполнил его. Как и воины, которые были с вами.

— У погибшего золотого плаща есть семья?

— Да. Я уже распорядился, чтобы их обеспечили всем необходимым, а самого его похоронят, как героя, — ответил царь и вдруг покосился на Тора. — Ты хочешь что-то сказать, сын?

Он заметил, что наследник стоял подле брата с лицом, которое казалось мрачнее тучи, и когда Всеотец обратился к нему, то нахмурился ещё сильнее.

— А сколько героев поляжет ещё, прежде чем ты обратишь внимание на проблемы с нашей безопасностью, отец? — пылко спросил Тор. Он явно искал ссоры с отцом и даже не пытался этого скрывать. — Сначала иллюзии, теперь убийца в торговом квартале. Что должно случиться, чтобы ты начал карать тех, кто покушается на наше царство?! Когда царь Асгарда покажет, что мы будем поступать с врагами решительно и немилосердно? Когда ты покажешь свою силу?!

— Твой брат уже наказал того, кто учинил беспорядок. Преступник лежит на полу в покойницкой с дыркой вместо глаза, что прикажешь сделать ещё? Может, порубить его на куски и скормить воронам?

— Для начала, вывесить его труп над дворцовыми воротами, чтобы другим неповадно было, — выцедил наследник, и Локи снова закатил глаза.

Это уже слишком. Один неслышно вздохнул и посмотрел на сына так, словно хотел влепить ему оплеуху для науки или оттаскать за ухо, как делал, когда его сыновья были маленькими и проказничали.

— Ты хочешь пугать добрых асгардцев этим непотребным зрелищем? Хочешь, чтобы это видели женщины? Дети?

— Не асгардцев, а тех, кто попытается снова покуситься на жизнь нашей гостьи и поставить нашу репутацию под угрозу! Я уверен, что у того вана были сообщники. И эти сообщники могут навредить тем женщинам и детям, которыми ты прикрываешься.

— Вот тут я с тобой согласен, — кивнул Всеотец. — Нужно хорошенько проверить каждую улицу и опросить всех, кто может что-то знать.

— К чёрту расспросы и проверки! Убийцы появятся снова! — грубо перебил царя Тор, и терпение Одина наконец лопнуло.

— Конечно, они появятся! — раздраженно рявкнул Всеотец, заставляя наследника замолчать. — Того наёмника подослал претендент на ванахеймскую корону, чтобы помешать союзу брата принцессы и Асгарда, но что с того?! Это внутренние дела Ванахейма, и я не имею права в них вмешиваться. Мы зачистим город и разошлём во все гавани и кварталы шпионов, усилим безопасность дворца, и этого достаточно.

— Но…

— Никаких но! Такова моя воля. А теперь, иди и займись делом, сын. Опроси всех, кто может что-то знать, и узнай, как тот ван попал в Асгард, тут твоё рвение будет как нельзя кстати, — царь устало опустил голову. — Иди. Живо!

Тор оскорблено поджал губы, но не осмелился возражать. Сердито сжав рукоять Мьёльнира, он быстро пересёк чертог и исчез за дверью, и в лазарете наступила тишина.

Локи холодно глядел на недвижимого отца: золотые блики лампад играли в его белоснежной бороде, и вдруг Всеотец показался ему неимоверно старым и уставшим – принц часто не замечал его возраста и забывал, как долго он правил. Кажется, Фригга права, и Одину действительно не терпится передать бразды правления молодому царю, но у Локи не было времени подумать об этом, ведь Всеотец снова заговорил:

— Вот оно, моё наследие… — он медленно выдохнул. — Один сын так спешит занять трон, что уже осмеливается оспаривать мои решения, а другой считает меня плохим отцом, которым, наверное, я и являюсь.

Принц молчал. Эта внезапная откровенность его не тронула.

— Я подвёл вас, я знаю, — продолжал Один негромко. — За заботу о девяти мирах меня прозвали Всеотцом, но как отец своим собственным детям я, кажется, не состоялся. Должно быть, я уделял вам слишком мало времени, но уже поздно о чём-то сожалеть. Остаётся лишь надеяться на то, что вы выросли достойными мужчинами.

— К чему ты ведёшь, отец? — спросил Локи. Ему хотелось поскорее закончить этот странный разговор и наконец-то убраться из этого чёртового лазарета. Его голова гудела, а бок отчаянно ныл, и принц хотел принять взятое без спроса снадобье и забыться мёртвым сном.

Царь внимательно посмотрел на сына.

— Ты поступил достойно, Локи. Боюсь представить, что бы случилось, если бы ту ванахеймскую девочку убили… Ты спас наш союз с королём Раллардом. Я тебе благодарен.

Вот как? Принц пожал плечами. В добрых детских сказках герои за проявленную доблесть и спасение царства всегда получали красавицу-принцессу, но Локи скорее получит ещё одну дырку в боку, чем Сибиллу.

— Я сделал то, что должен был.

— Это так… Твой брат считает, что я должен что-то сделать, но что? Я не могу объявить войну претенденту на ванахеймский трон, тем более, для этого нет оснований. Принцесса ещё не асгардийка.

Да, это так. Локи любил Сибиллу, но чувства не мешали ему видеть ясно: она – подданная другого царства, и Один не может объявить награду за голову претендента на ванахеймскую корону за покушение на неё. Это просто глупо.

— Но мы должны её защитить, — сказал принц. Царь кивнул.

— Да, конечно. Я уже велел набрать новых стражников взамен выбывших двоих, и теперь воины будут проверять всё, что приносят в её покои, вплоть до ниток и бумаги. Конечно, повар будет тщательнее следить за тем, что подают ей на стол, и так далее… Не мешало бы вообще увезти девочку со дворца, пока Тор всё хорошенько не проверит, но боюсь, нам некуда её деть.

— Вообще-то, есть, — вдруг, сказал Локи.

Это была блестящая идея, и принц даже удивился, что смог придумать её с такой кашей в голове.

— Я же собирался в горы… Я мог бы взять её с собой, пока всё не утихнет. Даже если у того ублюдка были сообщники, то они едва ли это предвидят, а Сибилле полезно увидеть царство, которым она будет править когда-то. Из окна покоев Асгард не рассмотреть.

Всеотец удивлённо посмотрел на сына, а потом кивнул.

— Да. Это хорошая мысль. Так и поступим, если она не будет против.

— Не думаю, что она будет против, — царевич был более чем уверен в том, что говорил. Это был отличный повод провести вместе несколько дней, но, конечно, Один не мог этого знать. Он снова удовлетворённо кивнул и повернулся, чтобы уйти.

— Тогда, решено… Я рад, что с тобой всё в порядке, Локи. Жду тебя на совете завтра… И не переусердствуй с той штукой в кармане. Несколько лишних глотков – и проспишь три дня, по себе знаю.