— Хм? — она была так близко, что Локи чувствовал невероятный запах её волос. Ванахеймка дразнила его. В день, когда они встретились, и даже когда он впервые её поцеловал, Сибилла была так робка, что едва ли осмелилась бы задирать повелителя обмана, но теперь она намеренно мучила его, и Локи справедливо казалось, что он сам создал этого монстра.
Эта смелость была тем, что царевич сам в ней взрастил, и теперь ему приходилось пожинать плоды своих деяний. Принцесса выразительно посмотрела на него и добавила:
— К тому же, чёрный цвет всегда нравился мне больше прочих.
Локи разгадал скрытый смысл её слов и улыбнулся. И пока он стоял там и скалился, как идиот, Сибилла оставила щетку и вышла из стойла – как раз вовремя, потому что мимо них прошел, ведущий под уздцы великолепного вороного, мастер Магнар. Резвый молодой жеребец, предвкушая выезд, нетерпеливо перебирал копытами и фыркал. Принц смотрел, как Сибилла приняла лошадь и повела её к воротам, и ему ничего не оставалось, кроме как отыскать своего Ворона и отправиться за ней следом. Благо один из младших конюших успел оседлать жеребца до того, как он понадобился царевичу.
Снаружи уже ожидали два конных стражника – личная охрана принцессы. Локи ощутил соблазн отправить их прочь и сопроводить Сибиллу самому, без лишних глаз и ушей, но он вовремя подумал о том, что если они появятся в народе без сопровождения, это покажется странным. Что ж, пусть. Ванахеймка ловко вскочила в седло и Локи последовал её примеру.
— И где ванахеймская принцесса научилась обращаться с лошадьми? — поинтересовался царевич. Сибилла прекрасно управлялась с Танцором, и Локи не мог не любоваться тем, как царственно она держала спину и какой прекрасной казалась в то холодное осеннее утро. Синий, отточенный белым мехом плащ, водопадом стекал с её плеч и покрывал коня до самого крупа, тёмные волосы украшала тонкая диадема из белого золота, а щеки и губы принцессы порозовели от утреннего холода.
Чёрт, у Локи просто сердце разрывалось.
— Когда нашего отца лишили власти, нам приходилось много путешествовать, чтобы не попасть в руки узурпатору, — ответила Сибилла. Вместе, в сопровождении двух воинов, они двинулись через хозяйственный двор в сторону ближайших дворцовых ворот. Принц пожал плечами.
— Я думал, обычно благородные девицы перемещаются в экипажах. С шелковыми подушками, вином, сплетнями и прочей девчачьей хренью.
— Обычно, да. Но экипаж двигается медленно, а уходить от людей дяди приходилось быстро. Потом, когда Раллард вырос, пришла необходимость перемещаться вслед за его армией, пока она на марше, поэтому бывали времена, когда я проводила верхом по несколько дней и даже спала на лошади. Помню, Игрид привязывала меня к седлу, чтобы я не свалилась и не свернула себе шею, но после пары ночей верхом привыкаешь крепче держаться за поводья.
Много лет назад, когда до асгардского принца доходили сбивчивые обрывки информации о кризисе власти у соседей, он почти не придавал им значения. Локи слушал о далёких чужих битвах, которые выигрывал молодой король, чьё имя ему ничего не говорило, и даже подумать не мог, что в гуще тех событий находится та, которая однажды станет ему дороже любой женщины. Царевичу было странно думать об этом.
Как и о том, что пока он читал книги, упражнялся в магии и снимал девиц на пирах, на другом конце Вселенной Сибилла спала верхом на лошади, плетясь вместе с марширующей армией.
— Мне жаль, что тебе пришлось это пережить, — искренне сказал Локи. Принцесса пожала плечами. Он давно понял, что она не принадлежала к сентиментальной породе женщин, и этот прагматизм был одной из черт, которые царевич любил в ней.
— У каждого есть то, чего ему не хотелось бы переживать. Но это сделало нас теми, кем мы есть.
Они выехали через западные дворцовые ворота и двинулись по узкой каменной дороге, ведущей через оживлённый ремесленничий квартал: здесь располагались лавки портных, кожевников, гончаров, каменщиков, плотников и других мастеров. Вокруг было шумно и людно, ведь в этом районе всегда хватало покупателей, рабочих и учеников, и Локи ощущал, что их появление не осталось незамеченным. Народ расступался, давая всадникам дорогу, и устремлял на них полные живого любопытства взгляды. Многие перешептывались, некоторые – указывали пальцами, но принца не удивило повышенное внимание публики. В конце концов, это было первое появление Сибиллы в народе со дня, когда она сошла на берег Асгарда, и асам было интересно поглядеть на свою будущую царицу.
— Принцесса!
— Принцесса Сибилла! — начали выкрикивать то тут, то там, и ванахеймка, приветливо улыбаясь, махала им в ответ.
Кажется, она умела нравиться публике, и Локи, наблюдая за ней, почти не слышал, как в толпе кричали и его имя тоже. Народ выглядывал из лавок и таращился на проезжающих мимо всадников, а те, кто стоял ближе к дороге, рассматривали их с нескрываемым удивлением. Маленькая асгардийская девочка, сидя на плечах отца, восторженно протянулась к принцессе, и Сибилла с улыбкой коснулась её крошечных рук – это была до того умилительная картина, что Локи не сомневался, что ванахеймка сумела растопить сердца толпы. О, когда Фригга узнает, как тепло приняли Сибиллу асгардийцы, то наверняка пожалеет о том, что не отправила с ней Тора насильно – жених и невеста вместе перед восторженной публикой, вот был бы спектакль! Предвкушение разочарования матери так потешило младшего сына Одина, что он не смог не улыбнуться.
Но рядом с Сибиллой едет Локи, а не его брат. Это их имена кричит народ, и все эти зеваки смотрят только на них двоих. На короткое мгновение принц поддался соблазну и представил, что они едут сквозь толпу не как будущие брат и сестра, а как царь и царица, и эта мысль показалась ему такой сладкой, что Локи хотел остаться в этой фантазии навсегда. Сибилла была бы великолепной царицей. Его царицей. Его прекрасной, доброй, великодушной царицей – любимой народом Асгарда и своим венценосным супругом, который сделал бы всё, чтобы она была здесь счастлива. Он бы бросил к её ногам всё царство, весь мир – что угодно, всё, что ей захочется и что способно её порадовать. Всё было бы именно так! Собственное воображение так увлекло Локи, что он даже не заметил, как они выехали из квартала ремесленников и свернули на менее людные улицы.
Это был богатый район, где жили многие служащие и мелкие чиновники из дворца, поэтому здесь публика почти не пялилась на проезжающих мимо царевича и царевну – этот народ и так видел царскую семью каждый день.
— Асы очень добры, — сказала Сиб, придерживая поводья.
Нет, асы никогда не были добры, по крайней мере, к своему младшему принцу. Они могли приветствовать его, но Локи знал, что народ не любил его так, как Тора. И никогда не полюбит.
— Просто ты им нравишься, — ответил царевич. Но так ли это удивительно? Он смотрел на принцессу и понятия не имел, кому может не понравиться это живое воплощение совершенства. Проклятье, Локи любил её так сильно, что чувствовал это в каждом болезненном ударе своего измученного сердца. И в какую задницу он себя втянул? — Ты всем нравишься.
— Хм. И тебе тоже? — спросила Сибилла. В её серых глазах плясали озорные искорки, и принц понял, что она снова нарочно его задирала, ведь стражники ехали на некотором расстоянии от них и не могли слышать их разговор. И Локи не был бы самим собой, если бы не принял брошенный вызов.
— Особенно мне, — ответил принц. Если Сиб пыталась смутить его, то ей это не удалось, зато удалось вызвать в нём желание отплатить принцессе той же монетой. Локи мстительно усмехнулся. — Твои губы на вкус, как небо, я тебе это говорил?
Царевич попал в цель: красивое лицо Сибиллы сначала покраснело в смущении, но вдруг стало бледнее белоснежного меха на её плаще. Она испуганно обернулась на плетущихся позади стражников.
— Что ты делаешь?! — зашипела принцесса, и Локи рассмеялся.
— Расслабься, девочка. Им сейчас не до нас, — ответил царевич, кивая на красивую служанку, которая на карачках мыла чей-то порог. Пялясь на неё, бедные воины чуть шеи не посворачивали. — Тем более, они слишком далеко, чтобы нас услышать… Или нет.
