Чёрт, она такая идиотка!

Проглотив гордость, царевна первой подошла к бывшей фрейлине и крепко её обняла. В глазах Дэны действительно стояли слёзы, и когда они упали на щеки, царевна по-сестрински нежно стёрла их ладонью.

— Ну-ну… — на мгновение принцессе тоже захотелось плакать, но она подавила эту слабость и прижала бывшую фрейлину к себе ещё крепче. Это было их последнее объятие. — Не нужно. Ты отправляешься домой, как и хотела. К чему слёзы?

— Прости меня, — всхлипнула Дэна, и Сибилла почувствовала, как её сердце сжалось. Наверное, ей суждено терять тех, кто дорог, но что поделать? Однажды Раллард сказал, что истинный король пресекает измены на корню, а о том, чтобы подданный покинул службу добровольно и речи быть не может, но видно, из Сибиллы выйдет никчёмная королева. Одна её фрейлина совершила предательство прямо под носом своей госпожи, а другой служба так невыносима, что она согласна поменять весь блеск Асгарда на глушь ванахеймской провинции.

Небо! И как Сиб сумеет управиться с целым царством, если не способна разобраться с собственной свитой?

— Мне не за что тебя прощать, — выдохнула принцесса, закрывая глаза. Рано или поздно горечь от решения Дэны исчезнет, Сибилла знала это, и ей не хотелось, чтобы прощальные слова, которые она скажет последней из своих подруг, сочились обидой. В конце концов, эта девочка была ей верна и не заслуживала презрения. — Ты была со мной так долго. И служила верно… Спасибо тебе за всё, милая. Надеюсь, ты будешь счастлива на пути, который избрала.

Фрейлина всхлипнула.

— Спасибо тебе, Сиб… Однажды ты станешь великой… у тебя есть сердце… ты лучше их всех.

Царевна не поняла, о ком говорила Дэна, да и так ли это важно? Они разомкнули объятия и в последний раз посмотрели друг другу в глаза, потом Сибилла отошла назад, а её бывшая фрейлина вытерла слёзы и кивнула Хранителю. В следующий момент Хеймдалль вставил меч, повернул его, и купол обсерватории снова завертелся, но на сей раз так быстро, что у принцессы закружилась голова. Купол всё вращался и вращался, набирая чудовищную скорость, и Сиб снова замерла, пытаясь устоять и не потерять равновесие, а тем временем пространство в том месте, где стояла Дэна вспыхнуло – и вдруг всё прекратилось.

И фрейлина, и стражники, и огромные сундуки с вещами – всё исчезло, а купол медленно остановился и вернулся в изначальное положение. Несколько мгновений Сибилла ошеломлённо смотрела перед собой, не веря своим глазам, а потом уставилась на Хеймдалля словно ребёнок, увидевший фокус.

— Они… исчезли. Они действительно исчезли?

— Да, Ваше высочество.

— Они уже в Ванахейме? — небо, как такое возможно?

— Уже да, Ваше высочество, — Хранитель улыбнулся её удивлению. В его золотых глазах вспыхивали звёзды. — Вижу, люди вашего брата уже встретили их. Ваша фрейлина дома. Она немного напугана перемещением, но скоро всё пройдёт.

Сибилла удовлетворённо кивнула, и ей стало немного стыдно за свою по-детски бурную реакцию. Разве ей подобает так удивляться? Это просто смешно.

— Спасибо.

— Это мой долг, мадам, — Хеймдалль оставил меч и спустился с возвышения. — Я принёс клятву царю Асгарда и служу во благо его царства. Скоро вы станете нашей царицей, а это значит, что я служу и вам тоже.

— Наверное, видеть всё на свете – это тяжкая ноша, — сказала Сибилла, когда он приблизился. Лара и двое оставшихся стражников вышли из обсерватории, оставив их с Хранителем одних.

Тот кивнул.

— Скорее, обязывающая привилегия, но вы правы, это бывает тяжело. Я вижу десять триллионов душ. Многие из них страдают. Я вижу смерти, болезни, несправедливость и жестокость – и мне приходится наблюдать за всем в смирении, ведь я не могу этого изменить, даже если хочется.

— Какой жестокий дар!

— Да, но у него есть и другая сторона. Ещё мне доводится наблюдать за рождением новой жизни, видеть красоту, любовь, радость и преданность. Я вижу чистые сердца и добрые помыслы. Вижу добро. Каждый день я проживаю миллионы судеб. Это тяжкое бремя, но мне приходится его нести. Царю Асгарда нужны глаза во всех мирах, которые он защищает.

Сибилла нахмурилась. Она многого не понимала.

— Зачем же Один заставляет тебя глядеть на зло, если не пытается ему противостоять?

— Каждая из десяти триллионов душ обладает собственным сознанием и правом выбора. Каждый день, каждую минуту, всякий, кто живёт, делает выбор о том, по какому пути пойти сегодня – сделать добро и причинить зло, — Страж вздохнул, словно на его плечах лежало невидимое, но неподъёмное бремя. — Даже всемогущий Один не может сделать выбор за всех. Но он может предотвратить катастрофу, если я предвижу, что где-то она может случиться без его вмешательства.

Сиб не считала себя достаточно мудрой, чтобы рассуждать о добре и зле, поэтому не стала спорить.

— Значит, ты видишь всё и всех? И если тебе захочется увидеть кого-то конкретного, ты сможешь это сделать?

Хеймдалль снова улыбнулся и снял тяжелый шлем. Даже без него он казался ужасающе огромным, даже выше и крепче Тора, а её жених был самым большим мужчиной, которого принцесса видела в своей жизни.

— Смогу, — сказал Хранитель. Он смотрел на Сибиллу сверху вниз, словно она была крошечной песчинкой, которую он едва мог рассмотреть. — И если вам когда-нибудь захочется осведомиться о ком-нибудь из своих близких, я буду рад помочь, принцесса.

— Ты слишком добр ко мне, — улыбнулась Сиб. Да, этот ас был с ней неоправданно мил, и скоро она узнала, почему:

— Вы мне нравитесь, мадам, — вдруг, беззастенчиво признался Хеймдалль. — И я наблюдал за вами ещё до вашего прибытия в Асгард.

Что? Принцесса моргнула.

— О… — это было странно. Зачем Хранителю моста Одина за ней наблюдать? Видя её растерянность, Страж объяснил:

— Не поймите меня неправильно, принцесса. Когда в одном из девяти царств идёт война, мой долг следить за событиями, чтобы предотвратить ещё большую катастрофу, и, наблюдая за войной в Ванахейме, я видел и вас, и ваших сестёр, и вашего брата.

— А, — что ж, это было вполне разумное объяснение.

— Я следил за каждой битвой. Король Раллард умелый воин, но, не сочтите за оскорбление, плохой правитель… — Хеймдалль пожал плечами. — Не худший из возможных, но король-воин всегда хуже короля-созидателя. Мне всегда казалось, что если бы трон короля Элверда достался вам, мадам, то Ванахейм был бы лучшим местом, чем сейчас. Я в этом уверен.

Услышанное застало Сибиллу врасплох. Даже словно о другом короле на троне Ванахейма может стоить болтуну жизни – её брат тщателен в том, что касается сохранения власти, и, чтобы удержать корону, не пощадит даже родную сестру. Да, и какой из неё правитель? Царевна даже не способна исполнить свой прямой долг и выйти замуж, не наделав глупостей с братом своего жениха, то, как она смогла бы править целым царством?

— Ты мне льстишь, — решила Сиб, но Хранитель покачал головой.

— Лесть не входит в мои обязанности, госпожа. Я говорю то, что думаю, а мысли того, кто прожил миллионы жизней и знает все истории во Вселенной, как правило, имеют смысл. Я видел тысячи царей, во все времена и во всех мирах. Я знаю, с чего они начали и к чему пришли. Многие считают, что умение сражаться и добывать победы на ратном поле определяет короля, но суть правления не в выигранной войне и руинах, а в том, чтобы построить на этих руинах новую жизнь. Хороший царь должен это понимать и стремиться к жизни, а не сеять смерть. Ваш брат этого не понимает. А вы – да.

Сибилла хмыкнула. Она стремилась к миру только потому, что почти всю свою жизнь была окружена войной, но это ещё не делает её хорошей королевой.

— Все женщины предпочитают мир.

— Не пол определяет хорошего правителя. Бывают плохие королевы. Бывают хорошие короли.

— Что же тогда определяет?

— Немногие из тех, кто рождён от крови королей, готовы провести жизнь, не только купаясь в поклонении, а и служа тем, кто ниже его по крови. Готов жертвовать. Защищать. Имея власть над жизнями, избегать жестокости. Не превращать подданных в своих марионеток, а, имея силу, не пускать её в ход и позволять другим самим вершить свою судьбу… Делать выбор в пользу своего народа каждый день своей жизни, что бы не случилось.