— Что значит всего лишь в тебя?! Я считаю, что мои сыновья — это лучшее, что могло случиться с этим миром, — мужчина даже задохнулся от возмущения, когда услышал такие слова.

— Но ты ведь боишься, что он использует меня? Что поиграет и бросит? Не веришь в искренность его чувств ко мне, что бы он тебе ни говорил? — с грустной усмешкой спросил Том.

— Нет… Я не… Я… — растерялся старший Холланд, потому что он действительно боялся, что его мальчику сделают больно. Но если он сам считал, что Тома невозможно не любить, то почему же так не доверял Роберту? Сейчас сын попал своими вопросами ровно в цель и ввёл в ступор своего отца.

— Не знаешь? Тогда, пап, просто дай нам работать, наблюдай сегодня со стороны и хорошенько подумай, что же тебе мешает поверить в моё счастье, — сказал Том и, не давая отцу возможности опомниться и что-то ответить, ушёл.

— Привет, малыш, — улыбнулся Дауни, глядя на Холланда влюблёнными и горящими глазами, стоило тому подойти; Даррен уже отошёл, потому что его позвал один из операторов.

— Привет, — улыбнулся, как влюблённый школьник, в ответ Том. — Я чертовски устал от того, что нам не дают эту неделю побыть наедине, — сказал он, покосившись в сторону Доминика. — А второй надсмотрщик ещё не пришёл? — намекнул он на Индио, заставив Дауни чуть-чуть рассмеяться.

— Вот только что звонил, спрашивал, какой кофе взять по пути, — Роберту было тяжело вот так стоять рядом, любить и хотеть парня перед ним и не иметь возможности выразить свои чувства хотя бы прикосновением, потому что вокруг была толпа посторонних, от которых их отношения были скрыты.

— Знаешь, я был готов, что нам придётся вести себя как раньше перед общественностью, но не думал, что наши родные будут пытаться отобрать у нас крохи уединения, при этом говоря, что они вроде как не против наших отношений, — фыркнул Том и отвернулся лицом к окну, сощурив глаза от слепящего солнца. Но он предпочитал быть ослеплённым солнцем, чем Робертом, потому что тот даже в тюремной робе был непозволительно красив и притягателен, а Холланду приходилось стоять на расстоянии не менее двух шагов и контролировать себя.

— Том, дай Доминику и Индио ещё немного времени, зато твоя мама и братья не против нас, Сьюзан, кажется, намекает, что была бы рада стать организатором нашей тайной свадьбы, — с улыбкой сказал Дауни и смог вызвать искренний смех у своего любимого. Нет, Том и Роберт не планировали никакую свадьбу, но, кажется, Сьюзан всё это время была их тайным шиппером. Её поддержка очень много значила для них, так же как и поддержка Никки, которая, как оказалось, тоже давно подозревала о чувствах своего сына к наставнику в кино и в жизни.

— Я просто не такой мудрый и всепонимающий, как ты, — вздохнул Холланд, когда снова подумал о папе и Индио.

— А вот я твоего отца могу понять, потому что я сам отец.

— Тогда почему я твоего сына не понимаю, потому что я сам сын?

— Потому что Доминик — отличный отец, в отличие от меня, он позволяет своим детям оставаться и дальше детьми, несмотря на их возраст. А вот Индио пришлось рано повзрослеть, было время, когда я должен был заботиться о нём, а вместо этого он заботился обо мне. Доминик думает, что я несерьезён к тебе и причиню тебе боль, такого же мнения Индио о тебе, они всего лишь хотят нас защитить, — Роберт коснулся плеча Холланда, сначала чуть сжал, потом погладил, а после превратил это всё в простое похлопывание.

— Знаешь, сложнее, чем нам, в отношениях было только Питеру и Тони, — вдруг улыбнулся Том, потому что Роберт всегда умел найти правильные слова и успокоить бушевавшие чувства в его груди от несправедливости близких.

— Ну почему же только им? Ромео и Джульетте тоже несладко пришлось, — пожал плечами Дауни, а после они оба чуть рассмеялись, но, конечно, не над повестью Шекспира, а над тем, что сравнили себя с её героями. — Ладно, давай прогоним текст, — подмигнул мужчина, и они повернулись друг к другу лицом.

— Я люблю тебя, — сказал Том, прежде чем снова примерить на себя образ Макса.

— А я люблю тебя, — вторил ему Роберт, надевая маску Хадсона.

Всё это время Доминик внимательно наблюдал за ними со стороны, размышляя над тем, что сказал ему сын. Он не был слепым и видел, с каким обожанием эти двое смотрели друг на друга, поэтому сейчас пытался понять самого себя, а точнее то, почему же он так против их отношений. Причина не была в том, что Том и Роберт — мужчины, да даже возраст не был так уж важен, хотя это смущало. Ну, а какого родителя ни капли не смущало бы то, что избранник его ребёнка старше самого родителя?

Наверно, главным камнем преткновения было то, как он узнал об их отношениях. Это случилось ровно неделю назад, в прошлую пятницу, когда Доминик дожидался сына всю ночь в его доме, потому что искренне волновался за него, тем более что накануне узнал о предстоящей игре Тома в сцене изнасилования. Вся семья ждала Тома в тот четверг, но он не явился, а потом лишь позвонил и сказал, что проводит время со съёмочной командой и Робертом и за него не стоит переживать, дома он будет поздно. Никки доверилась довольному голосу сына, все её переживания остались позади, потому что Том звучал очень счастливо, а дело в том, что звонил он почти сразу после первой близости с любимым человеком, но родителям об этом знать, конечно, не стоило.

Но вот Доминика доводы супруги о довольном голосе сына не убедили, поэтому он пошёл к нему домой и стал дожидаться, прождал всю ночь, а машина Роберта Дауни младшего припарковалась у жилища Холланда лишь в пять утра. Отец Тома наблюдал в окно, как сын вылез с пассажирского места и вместе с мужчиной направился к дому, о чём-то весело с ним переговариваясь. Доминик почти успел выдохнуть с облегчением, потому что Том действительно выглядел довольным и не угнетённым съёмками, но так и подавился воздухом, когда Роберт и Том вошли в дом…

***

Утро прошлой пятницы.

— Значит, после съёмок съездим куда-нибудь в уединённое местечко, только ты и я? — с улыбкой спросил Том, когда вышел из машины Роберта.

— Почему бы и нет? Подальше от прессы и всех людей, чтобы мы смогли предаваться с тобой любовным утехам прямо на пляже, пока наши задницы не будут полны песка, — пошутил Дауни, заставив мальчишку расхохотаться, отчего тот не с первой попытки вставил ключ в замочную скважину.

Роберт приобнял парня сзади и помог ему справиться с замком, целуя в сгиб шеи и наслаждаясь запахом любимого больше, чем запахом утра после небольшого дождя.

— У тебя руки затряслись, оттого что тебе так смешно или оттого что… — но Том не дал мужчине договорить, вталкивая его в дом и зажимая у стены в коридоре. Ладони Холланда оказались на крепких ягодицах Дауни, с силой сжимая их; он едва приподнял его, припирая своим телом к стене, отчего мужчина закинул одну ногу на бедро Тома.

— Оттого что не могу перестать думать о твоей наполненной заднице, но отнюдь не песком, — прошептал Холланд, целуя шею Роберта, но отскочил от него как ошпаренный, услышав приступ кашля своего отца.

Доминик стоял как громом поражённый, ведь только что видел этих двоих в окно, они просто шли и смеялись, а в следующую секунду они ворвались в дом и вот его сын, чуть не овладел Робертом Дауни младшим прямо у стены. У мужчины, конечно, были стальные нервы, наверно, только благодаря им он не упал в обморок или не сорвался на истеричный вопль.

— Отец?! — поражённо ахнул Том, глядя на него такими глазами, какими Питер смотрел на Нэда, когда тот узнал, что Паркер — Человек-Паук. Лицо Тома стремительно краснело, а вот Роберт, наоборот, бледнел, почти сливаясь со стеной.

— Мистер Холланд, мы сейчас всё объясним… — начал было Дауни, потому что Холланды продолжали в ужасе пялиться друг на друга.

— Мистер Дауни, поверьте, я просто не в состоянии сейчас слушать объяснения от вас. Вы бы не могли оставить меня и Тома одних от греха подальше? — спросил Доминик, сжимая и разжимая кулаки; скорее всего, он бы уже кинулся на Роберта, если бы он и Том ввалились в дом в других позициях и это Дауни бы жамкал его сына у стены, а не наоборот.