Это было медленно, чувственно и слишком тесно. Их тела были мокрыми, как если бы они снова стояли под душем, и блестели от пота. Роберт помогал двигаться парню на себе, крепко удерживая его руками, и не знал, от чего ему было лучше: от того, что его член находился в такой приятной и горячей глубине тела любимого, или от того, что сосок Тома тёрся о его собственный, посылая по всему телу волны мурашек.
Чёрт возьми, это был не просто секс в задницу, это было занятием любовью, причём каждой клеточкой тела. Любовью занимались их языки в поцелуе, любовью занимались их переплетённые руки, любовью занимались их сжимающие друг друга бёдра.
И если Тому особо не с чем было сравнивать, то Роберт думал, что он впервые за все свои годы получал настоящее удовольствие от интимной близости, он ведь даже не представлял, что так бывает. Оказалось, идти против правил трёх первых свиданий, свечей, лепестков роз и огромной кровати — это по-настоящему верное решение, и именно в этом заключалась истина секса, а не простого траха.
Минуты тянулись долго, а любовникам хотелось ещё медленнее, так, чтобы попасть в эту сладкую негу навсегда. Они даже слова друг другу больше не сказали после признаний в любви, потому что их сбившееся дыхание, редкие всхлипы и томные стоны говорили намного больше, чем простые слова.
Дауни был всё ближе к финалу, когда вдруг, взглянув в зеркало заднего вида, увидел в нём себя, раскрасневшегося и покрытого каплями пота. Он увидел себя такого счастливого и настоящего и поэтому улыбнулся, став целовать шею Холланда, у которого в отражении были лишь мокрый затылок, шея и плечи. Роберт продолжал вглядываться, наблюдая за их любовью со стороны, но Том вдруг особенно резко покачнулся на его члене, отчего сладко вскрикнул и провёл ладонью по запотевшему окну с левой стороны, за которым стоял Дерек.
— Роберт, Роберт, — принялся стонать Холланд, ведь Дерека видел не он, а Дауни. Мужчина крепче сжал своего мальчика в объятиях, но когда всмотрелся в лицо за окном, то увидел проигравший взгляд, полный ненависти, а потом этого ублюдка захватили тени, и он просто исчез, что-то безмолвно крича. Дерек Хадсон был повержен, он не получил ни Макса, ни Тома и не смог поселиться в разуме Роберта.
Актёр жадно поцеловал своего юного любовника, который продолжал плавно извиваться на нём. Он благодарил его этим поцелуем, потому что Том только что освободил его душу от Дерека раз и навсегда.
— Ах, Роберт, — парень был слишком близок к финалу и уже плохо контролировал себя, мазнув рукой по второму окну справа, стерев с него мелкие капли, отчего оно снова стало прозрачным. Дауни просто хотел проверить, что Дерек не наблюдает за ними снова, что он действительно исчез, вот только столкнулся взглядом с Джулианом…
Роберт крепче вцепился пальцами в талию Тома, словно говорил этим жестом, что никому его не отдаст. Да только Джулиан улыбнулся, так открыто и мягко, чуть покачал головой, а потом медленно моргнул, достав сигарету и прикурив её. Он подмигнул Роберту, и в его глазах читалось прощание. Джулиан развернулся и начал медленно удаляться к озеру, пока просто не растворился в свете полной луны.
Это случилось лишь за пару секунд, всего лишь мгновение — и Дерека, и Джулиана уже не было в голове Дауни. Мужчина понимал, что он не сошёл с ума, что он не галлюцинировал, а просто наконец-то обрёл свободу, о которой так давно мечтал. Он наконец-то полностью стал только собой, а причиной всему был Том Холланд.
— Спасибо, — Роберт прошептал это так тихо, не думая, что такой шепот можно услышать. Он поцеловал Тома, вскинув бёдра вверх всего два раза, толкаясь резко и глубоко, подводя их обоих к разрядке. Их тела задрожали от оргазма, а души переплелись и, кажется, покинули орбиту Земли, уносясь куда-то в космос, наполненный эйфорией.
Холланд повалил Роберта на спину, загнанно дыша и едва шевеля губами, целуя его скулу, а тот смотрел в потолок автомобиля с самой счастливой улыбкой на лице.
— Значит, они ушли? — вдруг спросил Том после минуты тишины, хотя это сложно было назвать тишиной, потому что они дышали как два загнанных жеребца.
— Что? — Дауни не понял, вернее, наоборот, понял, а точнее, он запутался, ведь не мог же Том знать о НИХ.
— Джулиан и Дерек… — тише шепнул Холланд. — Больше не видишь их в отражении?
— Как ты… Я ведь тебе не… — Роберт приподнял голову, чтобы заглянуть в лицо своего любимого, который смотрел на него так, как никто никогда на него раньше не смотрел.
— Ты вздрагивал, когда порой долго смотрел в своё отражение, ты разбил зеркало и сказал, что дал Дереку в рожу за то, что тот сделал со мной. А ещё я слышал, как ты сказал мне своё тихое «спасибо», — пояснил Холланд, чуть улыбнувшись лишь уголками губ.
— Никто не знал, никто не замечал, столько лет, а ты… Том, ты, — Роберт не мог подобрать слов, потому что из всех людей на планете только Холланд смог видеть так глубоко и найти там его настоящего. Если бы они только встретились раньше, если бы Том родился не в тысяча девятьсот девяносто шестом, то вся жизнь Дауни могла бы быть совсем другой.
— Потому что никто и никогда, Роб, не любил тебя так сильно, как люблю тебя я, — Том произнёс это с непоколебимой уверенностью, а потом был резко придавлен телом Дауни, который бесконечно покрывал его лицо поцелуями и редкими каплями солёных слёз.
Больше никаких слов им не было нужно, только крепкие объятия и кроткие поцелуи, потому что они стали светом друг для друга, который никогда уже не погаснет…
========== Глава 10 ==========
Это был последний день съёмок фильма «Психолог», которые проводились в одной из настоящих тюрем Лондона. Вся прошедшая заключительная неделя оказалась непростой для всей команды, потому что съёмки были не только в привычных павильонах и декорациях, но и в настоящих помещениях, например, у здания суда и в нём самом, а теперь вот в тюрьме.
Доминик вызвался побыть с Томом в этот день. Когда семья стала в курсе того, какую роль играет Холланд, они постарались быть как можно ближе к нему, и кто-то из родных всегда присутствовал теперь с ним на съёмках в качестве моральной поддержки. Хотя юному актёру это было не нужно, он не мог отказать близким, которые искренне за него переживали, да и Роберт сказал, что плечо поддержки никогда лишним не бывает.
Именно поэтому сегодня на съёмках находился Доминик, который всегда был где-то поблизости с сыном, не давая тому уединиться со своим мужчиной, которого Том почти неделю не видел, кроме как на съёмочной площадке, в окружении камер и посторонних людей.
На Роберте была тёмно-синяя тюремная форма заключённого, весь его грим был более небрежным, чем раньше, лицо — гладко выбритым; всё-таки теперь он играл роль не холёного психолога, а человека, лишённого свободы. А вот Том выглядел наоборот, больше ему не дорисовывали болезненный вид лица, а его одежда была чистой и опрятной: белая мастёрка и синие джинсы.
— Ладно, пап, я пошёл, нам с Робертом нужно прогнать наш текст, — сказал Холланд, когда увидел, как Дауни и Аронофски помахали ему. Мужчины стояли у окна, в большом сером холле, за дверью которого находился зал для посещения заключённых. Сам Том только что вышел от гримёров, где вместе с ним был его отец.
— Вы текст ещё не наизусть выучили на своих свиданиях? — фыркнул Доминик, сразу поняв, что сын не хотел, чтобы он шёл вместе с ним к Роберту.
— Пап, ну на каких свиданиях? Ты и Индио, как коршуны, вьётесь над нами, не дай бог в уголке начнём зажиматься, — Том никогда не грубил отцу, но вот сейчас не сдержался, потому что это было уже слишком, потому что он устал от того, как сильно его отец и сын Роберта противились их отношениям.
— По-моему, я сказал, что не буду противостоять вашим отношениям, — нахохлился Доминик. — Ты уже взрослый, сам вправе решать, с кем тебе встречаться.
— Вот именно, пап, но мы не просто встречаемся, мы любим друг друга, хотя я понимаю, что тебе сложно поверить, что такой человек, как Роберт, смог по-настоящему влюбиться всего лишь в меня, — Том устало вздохнул и кивком головы дал понять Дауни и режиссёру, что сейчас к ним подойдёт.
