— Хватит. Пойдем…

— Он стал свободным, Стивен. А я когда стану? Когда?

— Башенга ведь сказал, что скоро.

— Это лишь перевод в другую тюрьму. Конец — это всегда начало.

— Знаешь, что?.. — звук убранного на крепления щита. — Боец, отставить пораженческие настроения. Я, как твой командир, запрещаю тебе терять боевой дух и раскисать, как дохлая медуза. Даю задачу вернуться домой, материться с агентом Романофф и тайком пить пиво из кружки, когда я якобы не вижу.

Стив сгреб меня в охапку и просто потащил к транспорту, ворча о том, что он не для того возвращался с того света, чтобы я тут безнаказанно поддавалась унынию. Надо же, и не боится замараться об меня. Настоящий Герой. С большой буквы, никак иначе.

Ванда делает успехи в Камар-Тадже. Научилась ставить щиты и вызывать огненную плеть. Скачет по воздуху не только на алых потоках, но и по искрящимся «ступенькам». Открывает порталы где и куда угодно. Даже сложные и хитросообщающиеся — в создании теоретических трехмерных моделей ей помогает очеловечившийся Вижен. Она упомянула это, когда сама себе чесала спину. Через портал. Говорит, что по уровню яда в придирках доктор Стрэндж недотягивает до Старка в период творческого ступора. Или, может, он после исцеления рук добрее стал? Непонятно, но вот новостей о Вонге и настойчивой кицунэ я всегда жду с большим интересом. Три месяца, на которые поставила госпожа Кумико, почти истекли, а маг-китаец заперся в Храме, как девица в башне. Ставки растут, и даже Глорфиндел смотался в Нью-Йорк, посмотрел, а потом тоже бросил в ящик пару монет. Испортила я Перворожденного.

Наташе будто было необходимо увидеть меня в полном раздрае, чтобы самой собраться, опасно прищуриться и продирающим до глубины души тоном вывалить на меня новость.

— Готовься стать феей-крестной для Алекс, — и погладила большой живот, как киношный злодей кота. — Хорошее имя, правда? Даже не поймешь сразу, мальчик или девочка. Пусть пока будет тайной. Сюрпризом, если быть точной.

Пусть ребенок еще не родился, но свои обязанности я начала исполнять сразу. Пара сожженных трав рядом с матерью, несколько рун, амулеты, отпущенное на волю ветров перышко и песни для укрытого в теле Наташи сокровища. Там пока нет души, ведь он еще не родился и не сделал первый вздох, но вот зачатки духа уже присутствуют — еле-еле слышны эмоции. Радость, любовь, легкое беспокойство, когда он толкается слишком сильно, а Наташа чуть ли не до крови закусывает губу. На этот раз Локи не отвертится от визита.

Он явился почти сразу после разговора по зеркалу. Все такой же насмешник, как и раньше, только вот лицо чуть более усталое — каждую свободную минуту пытается по капле лечить Йотунхейм. Но зеленый камзол с золотыми бляшками и понтовые сапоги у него столь же великолепные, как и прежде, ведь наш кузен — бывалый щеголь. И немного высокомерный засранец — с выражением лица «вы все говно» выгнал лишних из дома и покорился зову Дара. Просидел он там целый час.

— Ну как она, Высочество? — от беспокойства дергаю себя за косу. Еще чуть-чуть — и оборву.

— С ней все в порядке, насколько позволяет понятие нормы в ее положении, — Целитель долго вытирает влажные руки полотенцем, выйдя из дома Брюса и Наташи. — На отце испытали одну версию сыворотки суперсолдата, на матери — другую. Прибавь то, что Бэннер до усмирения внутреннего зверя превращался в Халка из-за любой сильной эмоции… Если не разливать воду и говорить кратко, но ей нельзя волноваться. Организм матери выделяет адреналин, по пуповине его впитывает дитя. Ребенок резко увеличивается и причиняет боль, иногда даже более серьезные повреждения, но улучшенное тело матери быстро залечивает себя. Я бы посоветовал нашей рыжей леди носить Кристалл Смирения до самых родов.

— А потом? Это же такой стресс, — идем по тропинке, одинаково заложив руки за спину. Только у него ветер колышет полы зеленого камзола, а у меня — синего лоохи.

— Искусственный глубокий сон, извлечение дитя и сращивание разреза. Позовете, когда воды начнут отходить, — остановился у крутого склона холма и посмотрел на него, как на недруга. А следом плюхнулся в траву и подложил руки под голову, уставившись на облака. — Ничего сложного. Роженицей больше, роженицей меньше… Я у вас отосплюсь пару дней?

Йотунхейм, Асгард, исследования магии с Джейн Фостер… После того как все прознали о Даре Локи, бог озорства вдруг стал очень востребованным. Первым его прижал Майрон, придавив жуткой аурой будущего беспокойного отца — он вообще не покидает золотой город, везде сопровождая «маленького ловца своего сердца», носящего плод любви воплощенного духа и дочери Асгарда. Истинному Целителю нет нужды лезть под юбку, но леди Сиф все равно при каждом осмотре краснела, бледнела и отвечала невпопад, а потом вылила на йотуна многословную тираду с извинениями за прошлые нападки. У воительницы в отсутствие тренировок появилось время подумать и провести параллели между своим желтоглазым мужем и презираемым братом громовержца Тора. И Майрона, и Локи в свое время нарекли чудовищами и страшно боялись, поливая грязью исключительно за спиной. Минус один злопыхатель и плюс одна проблема.

Тор являлся домой лишь на несколько дней, гулял с Джейн Фостер по садам, отчитывался Одину о поисках Камней Бесконечности и уходил снова. А Локи оставался в качестве «и.о. наследника престола» и разбирался с лавиной государственных дел. Можно сказать, что в Ехо он появляется чаще, чем я, и путь его лежит только до лавки с бальзамом Кахара, но на нем ведь долго не посидишь. Единственный, кто просил Локи не надрываться, — дух Фригги. Иногда она приходила в его покои, указывала твердой рукой на оттоманку с подушками и садилась за стол с бумагами. Йотун поделился, что при этом она просит придвинуть ближе стойку с новым венцом, полые рога которого я плотно набила необлученными осколками своего саркофага. Зачем? Сама не знаю — творческое помутнение нашло.

Ближе к концу потока жалоб и к третьей заплетенной косе для восстановления сил его речь стала медленной и ленивой, пока совсем не остановилась. Вымотанный йотун-асгардец заснул и всего через пару минут повернулся на бок, подложив руку под голову.

— Господи, Тони мне не поверит, — шепотом удивлялся подошедший доктор Бэннер, чтобы не разбудить уставшего Локи. — У меня. Во дворе. На земле. Спит. Бог коварства и лжи!

— Бог озорства, — тихо укрываю спящего снятой накидкой и ставлю вокруг него барьер от громких звуков.

Тихо. Спокойно. Хорошо. Почти…

— Неправильно ты, Нед Лидс, обидчика мутузишь, — поучаю Пухлю, раскуривая трубку и устроившись бронированной мифрилом задницей на поломанной скамейке у музея. — Ты просто кулаком бьешь, а надо корпусом работать. Добавь массы и инерции в удар.

— Я не могу, — трясет непривычным к драке кулаком и оглядывается на притихший класс, сбившийся в одну кучу у входа. Пухля сегодня звезда. — Ему же будет больно!

— В том и смысл. Он ведь тебя не пожалел. Кровь за кровь, Нед, — собираю в узел распущенные из-за трансформации волосы, стараясь не задеть рукоять меча за плечом. — Если его ударю я, то не сдержусь и проломлю череп. Потом прятать труп, убеждать всех, что им показалось и он просто уснул в луже кетчупа… Это шутка.

Друг Паркера поднял брови, отчего почти залеченное рассечение опять засочилось кровью, а поставленный перед ним на колени бандит-неудачник в наручниках подкатил глаза. Он наркоман, как и его дружки. И все сидят на «Красной королеве», вернее, на остатках проданных веществ. После известий, что поставок больше не будет, в нескольких странах участились подобные случаи — угрозы, убийства и грабеж дилеров, захват заложников и требование выдать им из сейфов полиции хотя бы часть конфискованного. Можно сказать, что в Швеции я маралась не зря — очень страшная эта штука, а ломка превращает даже добродушного человека в кэрролловского персонажа без тормозов. «Голову с плеч!». Теперь понятно, почему создатель наркотика бросился на мой меч — это было самоубийство от осознания, во что он погружает мир.