Поэтому я и пытаюсь сосредоточить [поток] на кончике пальца, при этом собирая полностью всю силу. Я ощущаю дикое покалывание, словно мой палец пронзают иголкой снова и снова. В то время как возник, импульс в моем сознании, от которого внезапно вспыхнуло воспоминание из детства.

— Хозяйка! — скрипучий голос прозвучал в голове.

Я испугалась от внезапного голоса и прервала концентрацию, открыв глаза. Но то, что я увидела, не было ареной. Это был ящик и сверток тряпки в моих руках, а перед глазами лежал ржавый меч и в стороне от меня ворковали мои родители. Я очутилась в своих воспоминаниях, и я лишь могла повторять то, что произошло тогда. Протянув руку, я поранилась.

— Хозяйка! — снова прозвучал этот голос и…

Перед глазами снова ящик и этот ржавый меч. Воспоминание зациклилось, повторяя момент моего ранения. Я уже было начала паниковать, как после третьего повторения заметила небольшую надпись на острие меча. Из-за ржавчины ее было трудно заметить, не говоря о том, чтобы ее прочитать. Но все же…

Надпись была на незнакомом мне языке, но необъяснимым образом я поняла ее. Там было одно слово:

— Изгнанный.

Как только я произнесла это, меня тут же вытолкнуло из воспоминаний. Снова арена. В руке дикая боль. Вибрирующий звук и со вспышкой в руке появился тот самый меч. Я уже перестала понимать происходящее. [Поток], скопленный мной, необъяснимо начал вливаться в меч. Ржавчина стала отслаиваться. Кусочек за кусочком, она откалывалась, являя прозрачный, как стекло клинок. От эфеса, медленно клинок стал замерзать, словно стекло покрывающееся в мороз расписным снежным узором, а вокруг закружился холодный туман. Происходящее завораживало, но времени разбираться, в чем дело у меня нет.

[— В любом случае, воздействовать рукой на барьер, или же кончиком меча? Выбор очевиден.]

Сжав меч покрепче я рванула к барьеру и со всей дури ударила колющим ударом. Меч пронзил барьер словно тофу, что удивило меня. Я даже не почувствовала сопротивления, но размышлять для меня сейчас это роскошь. Барьер, потеряв целостность, лопнул с треском разбитого стекла. Я, не теряя в скорости, рванула к толстяку с букмекером и взмахом меча снесла голову парню, запершему меня в барьере.

Солнце уже давно спряталось, уступая место двум полным ярким лунам. И в свете этих лун я стояла напротив алчного жирдяя. На моем лице непроизвольно всплыла не контролируемая улыбка. Я сейчас испытывала невероятное чувство. Чувство превосходства.

Толстяк был настолько испуган, что не мог сделать даже шага. Его руки и ноги непрерывно тряслись, а из горла доносился то ли хрип, толи звук гортани, пытающейся выдать хоть слово.

Я одним вертикальным взмахом разрубила его последнего приспешника, попытавшегося прикрыть хозяина, дабы тот сумел бежать.

— Похвально!

[— Но не тому ты решил служить!] — мысленно продолжила Эриас.

Кровь от разрубленного человека, прямо перед его глазами, попала на толстяка, что только увеличило его страх. Ноги подкосились и он упал. У него не было надежды на спасение. Мне этого было не достаточно. Я хочу, что бы он мучился сильнее. Я взглянула на черное пламя, за спиной толстяка, а затем перевела взгляд на лыпающих людей, оставшихся здесь.

[— Что ж, они даже не попытались помочь. Просто стали убегать, бросая девушек на волю судьбы.]

Во мне вскипела ненависть, бередя старые раны.

[— Спасали собственные шкуры? Тогда я их разрежу.]

Эриас рванула на дворян. [Изгнанный] грациозно перемещался из одной руки в другую, попутно отрезая конечности дворянам и забирая жизни их охранников. Арену заполнили крики и стоны, которых еще эта арена не видывала на своем веку. Кровь лилась рекой, и в этой реке плавал демон с серебряными волосами. Комбинируя [Изгнаный] и [поток] Эриас расправлялась с охранниками слишком легко. Некоторые применяли их боевые навыки, но они не возымели эффекта. Что может сделать обычный меч против [Изгнанного], который только касанием замораживал и разбивал железо как стекло. Даже скоростные приемы не давали преимущества. Эриас владела фехтованием для владения парными мечами. Ее руки были одинаково развиты. Поэтому грациозно перекидывая [Изгнанного] то в левую, то в правую руки еще больше запутывало и сбивало с толку охранников. Это было так легко, словно у детей отобрать конфету, и ничего более.

У толстяка от происходящего потекли кровавые слезы. Он видел ад перед глазами, и что хуже всего, демон его устроивший оставил его на десерт.

Я подошла к толстяку. Теперь его лицо удовлетворило меня. Жалкий и испуганный пытающийся уползти, но не может, так как даже его тело больше не слушалось.

— Я скормлю твои амбиции, и грязные мысли в отношении моей сестры и дракончика этому мечу.

Вместе со словами я подняла толстяка перед собой и вонзила [Изгнанный] ему в живот. Затем медленно повела меч, вверх распаривая брюхо. Толстяк вопил диким криком, захлебываясь своей собственной кровью. Я медленно наблюдала за угасанием его жизни, пока внезапно сияющий свет не обволок тело толстяка. Его рана быстро затягивалась, а он начал приходить в себя.

Двое мужчин в черной одинаковой форме, в сопровождении всполохов черного дыма появились по обе стороны от меня. Они держали по два клинка в руках и были в полной боевой готовности, но не стали нападать сразу.

Я развернулась держа толстяка по прежнему в руках. Передо мной стояла молодая красивая девушка с ярко красными волосами, прикрыв свой рот руками. Позади нее находилась маленькая кошечка в черном платьице с вытянутой рукой и посохом, направленным в мою сторону, под ногами, которой сиял магический круг. Рядом с ней стояла девушка в костюме горничной. Впереди всех находились два парня, один из которых был похож на волка, а второй, в черной одежде похожей на ту, в форме которой стояли мужчины по обе стороны от меня, и он тоже был получеловеком.

В воздухе повисла тишина, лишь некоторые стоны дворян с отрубленными конечностями прерывали устоявшееся молчание. Я мельком бросила взгляд на пламя Диормики, оно стало понемногу угасать. У меня было мало времени. Чем больше людей я убью, тем больше будет подкрепление. Я направила [поток] в руку, которой я удерживала толстяка, а затем разжала, отпуская моего заложника. Жирдяй покрывшись инеем, мгновенно замерзая, упал, ударившись о каменный пол трибун, раскололся на куски.

Девушка кошечка зажмурилась, а ее магический круг исчез. По ее лицу можно было прочитать неприязнь к убийствам и отвращение к происходящему здесь.

[— Убить дважды этот отброс более чем достаточно. Спасибо кошечке за такую возможность.] — на лице Эриас отразилась невинная улыбка.

Я догадалась, что магию лечения использовала та девочка, но так же я поняла что особа, в центре построения, была не простым человеком или дворянкой. Ее одежда, осанка, чистая кожа и яркие ухоженные волосы, и элитные сопровождающие, все это указывало на ее высокое положение. Поэтому…

— Позвольте представиться! Мое имя Эриас! — с небольшим реверансом я представилась перед девушкой в центре с ярко красными волосами.

Одна из лун спряталась за застилающими небо облаками, в то время как вторая еще боролась с наступающим мраком. Ночь вступала в полную силу, распространяя свои темные тени по городу. Арена плавно погружалась во тьму, придавая зловещий оттенок происходящему на ней.

— Groslubius! — тихим голосом Норн произнесла заклинание и направила посох в небо. На нем зажглись и с шипящим звуком поползли по спирали, словно змеи, три светящихся струи. Достигнув кончика посоха, они поочередно выстрелили вверх, где превратились в небольшие светящиеся шары. Три магических шара медленно закружились над ареной, освящая местность.

Эриас невозмутимо смотрела на девушку, перед которой она представилась. Та еще была в легком шоке. Ее глаза бегали по сторонам, более тщательно осматривая местность. Только после применения магии Норн, она немного пришла в себя.