- Да я что? Я сейчас уже и подождать могу. – Стало неловко, вспомнила, что я творила, когда не могла ждать. – Только, Зодар, нельзя так. Ты-то должен понимать. Вот он там под землей напьется, протрезвеет, выползет и узнает, что нет той, что мать ему заменила. Он любит ее. А ты хочешь, чтобы он даже не попрощался? Он же не простит себе, что прогнал не только нас, а и ее. Это слишком! Я боюсь за него. Родной мой, дай знать ему, что она умерла. Не совсем же он идиот – кидаться на тебя на похоронах.

- Солнышко мое, ты иди сейчас к себе. Я все сделаю, сам пойду. Не переживай за него – он сильный, очень сильный. Ты подожди у себя. Я зайду и расскажу потом. Сюда людей позову, чтоб прибрали, готовили. Иди, я минуту побуду с ней.

Я ушла. Сидела у себя и ждала. Принесли поесть, но я не стала – не хотелось. Только отпила потом глоток какого-то компота. Сидела опять, ждала. Дверь громко грохнула о стену, я подскочила в кресле. Сидела и смотрела, как ко мне бегут Зодар с Даром. Вдвоем хватали меня, ощупывали, в два голоса выкрикивали:

- Что ты? Как? Как ты себя чувствуешь? Ты ела? Ничего не болит? Пей, пей это! Быстро пей. В моечную иди. Да пей же. Брат, тащи ее. Я за лекарем. Вливай, сколько влезет и пальцы в горло. Наташа, я сейчас приду, слушай его. Тодор умирает, пробовал твою еду. Нет, не умирает, не бойся – плохо ему. Ты как?

Я давилась водой, от больших глотков болел пищевод, появился жар в желудке, кольнуло, взрезало ножом. Схватилась за живот, согнулась, опускаясь. Заскулила от боли. Темнело в глазах.

- Нет. Не-ет... –  страшно прохрипел Зодар.

- Уйди. Нужно будет – отдам, сколько примет. Успею. Время, брат, время – беги. Лекарь будет нужен мне.

- Наташа, Наташа, - тряс меня Дар. Сдавил челюсти, разжал рот и сунул в горло пальцы. Меня вывернуло прямо на его колени водой и желчью, чем-то синим. - Хорошо, хорошо, теперь снова пей, смотри на меня! Пей, я сказал!

Я сидела на полу, пыталась глотнуть – горло сжало, не проходило, вода лилась на шею. Дар отбросил кувшин. Взял мое лицо в руки.

- Наташа, открой глаза. Открой, сказал! Сам убью дуру, смотри на меня, не жмурься! Я сейчас отдам тебе свою жизнь, бери сколько нужно. Ты не убьешь меня, не бойся. Я видел – ты не ела. Выпила только, но немного, да? Да?!

Я кивнула, ожидая прихода нового спазма. Смотрела ему в глаза со страхом.

- Не бойся. Тебе нужно мало. Когда перестанет болеть – закроешь глаза. Не забудь. Постарайся не отключиться сейчас, глаза не закрывай – но остановись вовремя, тогда выживем оба. Ты поняла? Умница. Я все сделаю сам. Бери, уже бери, Наташа!

Его глаза приблизились, закрыли все вокруг. Он припал к моему рту. Вдохнул воздух из моих легких. Его совсем не стало. Странно пусто и тихо было в груди – сердце не билось, замерло. Остановилась вся жизнь во мне. Я смотрела ему в глаза. Он выдохнул в меня, задышал. Сердце стукнуло, заметалось, как бешеное, быстро-быстро застучало, выровнялось. Боль уходила, я зажмурилась. Он отпустил, привалился к креслу. Меня поднимал на руки Зодар, лекарь лил что-то в рот Дару, сжимал голову, потом бил его в грудь. Я с ужасом смотрела на это. Зодар нес меня в спальню, а я тянулась из-за его плеча увидеть, понять – живой или нет?

- Выживет, не бойся. Потом я и братья поможем, поделимся. Я увезу тебя, как только с ним станет ясно. Спрячу в лесу. Он найдет – кто. Ты полежи тут, я пойду, ему нужна помощь. Отпусти, ты что? Это не опасно, не бойся.

- Ага, он тоже говорил, что не опасно, а теперь лежит.

- Солнышко - время. Жди.

Я лежала на кровати. Вся превратилась в слух. Ловила голос Зодара. Слышала. Успокаивалась. Он молчал – я деревенела от страха. Опять говорит. Молчит… Да что же это такое? Сползла с кровати, двинулась к двери.

Смотрела, держась за лутку – Дар лежит, Зодар привалился к креслу, сидит на полу, что-то говорит лекарю. К Дару склонился Натан, припал ко рту. Дар дернулся, шевельнулся. К нему кинулся лекарь. Зодар поддерживает Натана, чтоб не упал, опускает к себе на пол. Лежат двое. Смотрела, молча плакала... Да, нужно делать отсюда ноги. Похоже, что они таки до меня доберутся, но перед этим угробят кучу народу. Как там тот мальчик, я не могу вспомнить его имя, не могу… Донеслись слова, я прислушалась: - Она умерла почти, сердце стало. Поэтому много взяла. Что-то новое, знать бы – что? Действует на сердце почти напрямую. Несколько спазмов желудка и все. Яд же и всосаться толком не успел, как так?

- Это я у тебя должен спросить – как так? Очнулся?

- Да. Говорить пока не может. Назар будет к ночи, сказали. Уже ночь, где они? Ему бы совсем немного еще. Чтоб не лежал долго.

Я оторвалась от лутки и вполне самостоятельно дошла до Зодара. Он смотрел, как я иду. Села, обняла его, прислонилась головой. Ну вот как так случилось, что за какой-то неполный день у меня не стало человека роднее, чем он?

- У нас есть разные яды. Цианистый калий, например – он вообще действует мгновенно. Человек, принявший его, умирает еще в процессе глотания. Кажется, он в любых дозах парализует сердце. Но я не уверена, могу и ошибаться. Есть яды отсроченного действия – от нескольких часов до дней и месяцев. Их, этих ядов – десятки, если не сотни. Не у одних же вас есть выход в наш мир? А там за большие деньги можно купить все. Так что не думайте что это. А думайте, как избежать дальнейших смертей. Если я исчезну отсюда, люди перестанут погибать. Но тот, кто это сделал сейчас, останется ждать следующего заказа – на герцога, его жену, детей. Я уже говорила, что нужна служба контрразведки. А меня можно обезопасить элементарно – объявить, что в случае моей смерти ни в коем случае не будет возврата к выплате дани невестами. Это – раз. Правителю этой, все время забываю как - похоже на Германию, страны объявить, что в случае, если выяснится, что покушения его рук дело, мы заберем Галу к себе. Вон Дар и заберет. Тот поверит: ей только намекни – сама прибежит. Вот и вся проблема. Но исполнителя нужно искать. И наказать показательно.

Ты же слышишь, Дар? Открывай глаза, не пугай меня, пожалуйста. Сейчас приедет Назар. Подкормит тебя своей силой. Спасибо тебе за то, что спас. Я помню, как сердце остановилось, помню, как завелось. Спасибо тебе. Да, кстати – Яшка рассказывала, что у кухарки две новые помощницы. Это я так – в порядке размышления. Не хочу никого обвинять бездоказательно.

О, привет. Ты слышал меня? Ага, я знаю, что слышал. Рада, брат. Выздоравливай. Вам маму хоронить нужно. Организовать все. Все равно сегодня нам ночевать еще здесь – пошла я, прилягу. Зодар, пошли. Ты же в состоянии встать? Кровать огромная. И мне не страшно и ты за меня спокоен, а я – за тебя. Никто ничего не скажет – мы сейчас способны только спать. Вставай, пошли. Я рада, что выжили мы оба, Дар. Очень рада. Я не знаю, как пережила бы, если бы ты...

Пока я мылась в ванной, Зодар следил, как переносили Дара. Потом отправила в ванную его. Отвернулась к стене, потушив все вечерние свечи, оставив одну, чтоб не заблудился. Когда скрипнула дверь, плюнула на приличия, неловкость и стыдливость, которых не наблюдалось, повернулась и смотрела, как он подходит. В слабом свете свечи ко мне шел молодой бог. С влажными темными кудрями, в моем самом большом полотенце, обернутом вокруг бедер. Громко сглотнула, закашлялась и спросила прямо:

- Зодар, а может ну его – обряд? Насколько это обязательно? Кажется, я переоценила степень своей усталости. Я понимаю все – но у нас в старину принято было после похорон любиться, утверждая жизнь. Что ты молчишь? Тебе стыдно за меня? Мне самой сейчас станет стыдно...

Меня в мгновение укутали покрывалом и в этом коконе водрузили себе на колени. Он уткнулся мне в волосы. Улыбаясь, я слышала это по его голосу, сказал:

- Я сразу понял, что это плохая мысль – спать сейчас вместе. И понял, почему ты так сделала – расставила для брата все по своим местам. Мама сейчас счастлива, Волчица моя. Она была бы не против. Но за нами сейчас внимательно наблюдают, любимая. Брат увидит завтра. Он умеет видеть это – твой свет изменится. Мы все, у кого огонь, можем видеть свет тела, если захотим. Ему и так тяжело... почти невыносимо. Не нужно, солнышко мое, мы потерпим. Если бы ты знала, как я хочу сейчас раскутать тебя, вынуть отсюда… Я за подушкой подошел и за поцелуем на ночь. Мы не уснем вместе, не сможем. Посплю в соседней комнате. И нам обоим, действительно, нужно отдохнуть. Я потом расскажу тебе суть передачи жизни… Поцелуй меня... сама, как в лесу.