Гермиона больше не выдерживала, поэтому резко оборвала действие заклинания и силой вытолкнула себя из чужого сознания. Вывалившись в реальность, она еле устояла на ногах. Дыхание перехватило, легкие скукожились в болезненный спазм, и Гермиона громко откашлялась, прикрывая рот рукой, издавая звуки висящего в петле человека.

Ощутив на ладони что-то мерзкое и влажное, Грейнджер с ужасом отстранила руку и увидела шматок багровой крови, который сама только что отхаркнула. Оставаясь под воздействием шока, она подняла свои широко раскрытые глаза на Малфоя.

Тот корчился и извивался в кресле, будто его истязали сотни копий и плетей, и истерично выл, периодически гортанно всхлипывая.

- Боже, Малфой… - ее голос дрожал и звучал как-то сочувствующе.

Гермиона не знала, что теперь говорить, ведь испытав все то, что перенес на себе Малфой, а точнее только десятую долю, она не могла спокойно наблюдать, как бьется в конвульсиях измученный беспомощный бывший враг.

- Проваливай! - вдруг закричал он, так оглушающе и так свирепо, что любой дракон позавидовал бы мощи его голоса. - Убирайся отсюда, поганая грязнокровка! Гори в аду! Исчезни!!

Повторять Гермионе не пришлось. Она пулей вылетела из комнаты, успев только спрятать палочку, и понеслась прочь по коридору.

Она бежала так быстро, что не заметила на полу небольшой железный брусок, споткнулась о него и, пролетев где-то полметра, шарахнулась лицом прямо на холодный мрамор.

Падать было больно. Но еще больнее было находиться в сознании Драко.

После такого неприятного сеанса, психологические силы покинули бедную девушку, и она непроизвольно разревелась, прямо так, лежа на полу лицом.

Она не хотела. Она не собиралась лезть так далеко, проникать в такие глубины души совершенно чужого ей человека. Но видимо Малфой с самого детства захоронил себя настоящего, и все обиды, все переживания, муки, слезы и сожаления долго копились в подсознании, образовывая новый мир, таивший в себе только боль и скорбь.

Гермиона так и продолжила бы лежать и беззвучно рыдать на полу, если бы до ее ушей не донеслось знакомое, выворачивающее душу наизнанку заклинание Круциатус.

По телу пробежал холодок, от которого скрутило живот и ноги.

Грейнджер приподнялась на локтях и прислушалась.

“Показалось?” - подумала она спустя миг тишины.

Но мужской бас снова прокричал “Круцио”, а следом раздался истошный надрывающийся женский крик.

Гермиона в панике быстро поднялась на ноги и огляделась. На глаза ей попалась комната за прозрачной стеной, еще одно помещение для допросов. За стеклом она увидела Люциуса и Нарциссу Малфоев, которые были также прикованы к креслам, как и их сын. Рядом стояли два человека в черных мантиях, направив свои палочки на допрашиваемых.

Малфои выглядели измученными, худыми и будто бы избитыми. Они сидели, скрючившись, и почти не шевелись.

И только когда в очередной раз один из тех, что в мантиях, применил на Нарциссе непростительное заклинание, женщина начала истошно орать, извиваться телом так, что, казалось, оно сейчас порвется или сломается. Казалось, был слышен даже хруст непрочных костей и липкие чавкающие звуки разрыва мышечных связок.

Истомленный Люциус не мог смотреть на то, как пытают его жену, поэтому тоже кричал, дергался, пытался безуспешно вырваться из заточения, молил о том, чтобы Нарциссу пощадили, но был схвачен за свои длинные, спутанные в один большой колтун волосы и зафиксирован так, чтобы видеть муки своей любимой, так сказать, с первого ряда.

У Гермионы душа встала колом. Она не могла пошевелиться, тело пробивала мелкая дрожь, сердце колотилось с неистовой силой, хотелось дать деру, но ноги пристыли к полу, врослись в мрамор и не желали двигаться.

Животный страх охватил девушку, и она просто раскрыла рот, не в состоянии управлять своими голосовыми связками.

- Мисс Грейнджер? - голос откуда-то сбоку вытащил ее из плена кошмара.

Рыжая студентка Хогвартса слишком резко повернула голову и столкнулась взглядами с Георги.

“Я не должна была этого видеть” - промелькнула мысль в ее голове.

Но Министр был на удивление равнодушен к тому, что лишние глаза увидели чужие пытки, и абсолютно спокоен.

- Господин Министр… - Гермиона с трудом перехватывала воздух ртом.

- Да?

- А почему Вы делаете с ними ЭТО?

Она указала на комнату позади себя.

Министр без эмоций посмотрел за спину Грейнджер, будто бы понятия не имел, что там творится, затем снова посмотрел на гостью и как-то приторно улыбнулся, как это делают врачи с пациентами в доме для душевнобольных.

- Видите ли, Мисс Грейнджер, не все Пожиратели смерти готовы добровольно сотрудничать, поэтому приходится идти на крайние меры, чтобы получить нужную информацию.

- Но это же..!

- Непростительное заклинание? Да-да, ведь поймите, лучшее оружие против врага - это оружие самого врага.

Гермиона вообще не понимала, о чем трепетал этот сомнительный Министр, ведь Малфои вряд ли бы уклонялись от дачи показаний, им теперь это только на руку.

Но сейчас ее волновало немного другое.

- А на младшем вы тоже..?

- Драко Малфой? Нет, пока без надобности. Но в последнее время он капризничает и оказывает ярое сопротивление. Боюсь, и ему достанется.

- Но он же..!

- Ребенок? Мисс Грейнджер, Вы поймите, у Пожирателей нет разделение на детей и взрослых, у них вообще нет никаких понятий и норм, они все равны в своей кровожадности и преданности Лорду. И Малфой-младший не исключение.

Гермиону внутри заколотило. Ее дробила внутри неимоверная злость на такие слова. Ей было мерзко, жутко мерзко, хотелось не то, что плюнуть, хотелось сблевать всю накопившуюся желчь прямо в лицо этому ненормальному.

Но пришлось взять себя в руки.

- Малфой чист, и я Вам это докажу.

Марев нисколько не удивился словам Грейнджер и даже в похвалу закивал.

- Вы имеете на это полное право. Но не думаю, что Вам удастся переубедить кого-то. Предателям - собачье наказание.

Гермиона хотела что-то возразить, но тут же моментально осеклась.

Что он сказал?

Предатели?

Что?

В ее голову закралось небольшое подозрение, но сейчас был не лучший момент, чтобы его оглашать.

- Прошу прощения, мистер Марев, но мне пора. Учеба ждет. Хорошего вечера.

Проскрипев все это сквозь стиснутые зубы, девушка поспешила удалиться из этого адского заведения.

========== Богохульственные религиозные мысли ==========

Как можно вообще веселиться?

Как можно сохранять ум, сдержанность и повседневные привычки после всего, что свалилось на плечи невинных людей?

Как можно спать спокойно, когда еще совсем недавно сама жизнь была похожа на затяжной кошмар?

Гарри не понимал.

Как и не понимал, зачем вообще сейчас в срочном порядке ремонтировать разрушенный Хогвартс, вряд ли кто-то решится переступить порог этой школы уже осенью. Пострадавшим и просто всем тем, кто невольно стал свидетелем умопомрачающих событий, необходим период реабилитации, и несколько оставшихся месяцев явно будет недостаточно.

Да и вообще, кому это все нужно?

Есть ли смысл продолжать? Может, истинное назначение войны с Волан-де-Мортом было в том, чтобы показать неокрепшим умам полное отсутствие смысла в их жалком существовании и заставить выйти из зоны комфорта и пересмотреть собственный подход к жизни?

Ну что ж, если так, то замысел Темного Лорда осуществился. По крайней мере, мышеловка захлопнулась на шее Гарри Поттера. Ведь парень теперь видел абсолютно все с другой стороны спектра

Как говорится, если сломать человека. то он не умрет. Он просто начнет смотреть на все под другим углом.

Поэтому Гарри считал бессмысленным восстановление Хогвартса: кому эта учеба сейчас была бы необходима? Разве может школа, выпустившая одного из самых ужасных черных магов, обучать новое поколение детей? Да и старое. Хогвартс в ответе за тех, чьи родители пали в этой войне.