Когда, наконец, столы опустели, а посуда с остатками десертов и напитков исчезла, случилось сразу две вещи: Скорпиус Гиперион Малфой громко предложил ехать в караоке, и Кубок Огня, из которого до этого лишь вылетали разноцветные искры, вспыхнул голубоватым пламенем.

Турнир Трех Волшебников официально начался.

***

— Я знаешь чего понять не могу, — протянул Скорпиус, когда они выходили в холл. — С нами за столом сидели же шармбатонцы всех курсов. Там и дети лет по тринадцать были, и младше. А на столе было море вина. И ликер. Почему никто не накидался?

— Почему «никто»? У тебя вон зрачки размером с галлеоны.

Скорпиус отмахнулся.

— Ты понял меня. Мелкие даже не пили. А старшие — по бокалу и все. Что с ними не так?

— Мне страшно за мир, в котором не пить считается чем-то странным. Я же не пью, — вразумил Альбус.

— Ну, это пока.

Но, надо сказать, вопрос исключительной сдержанности и манер шармбатонцев Ала заинтересовал. И, к несчастью, получил свой ответ в тот самый миг, когда мужскую половину гостей из Хогвартса сгрудил у себя невысокий, но статный гладковыбритый мужчина в строгих черных одеждах.

— Прошу сюда, джентльмены! Все меня видят? Да-да, так точно, ко мне, пожалуйста, не расходимся.

Делегацию Дурмстранга, вернее мужскую ее часть, точно так же собрал у себя мужчина в форменной одежде. Девушек уже выстроила у противоположной лестницы какая-то сухопарая мадам.

— Меня зовут мсье Жавер, — густым баритоном произнес мужчина, стоя напротив парней из Хогвартса. — Я служу гувернером при Академии Магии Шармбатон, и моя задача — воспитать достойное поколение молодых людей, а также привить им манеры и традиции нашей академии.

— Ой бля-я-я, — прошептал в толпе Скорпиус, первым поняв, зачем к ним приставили гувернера и почему шармбатонцы не напивались за ужином.

Благо мсье Жавер его не услышал. А может сделал вид, что не услышал.

— Сейчас мы отправимся в ваши покои, прошу всех запомнить дорогу и быть осторожными на лестнице — полы натерты. Уже в северной башне мужского крыла, я объясню вам правила поведения в академии и дам ценные наставления. Прошу за мной, джентльмены. Направо по лестнице, пожалуйста.

Двинув за гувернером по широкой лестнице, парни недоумевали.

— Это что сейчас было? — шепнул Альбус.

— Это, друг мой, — шепнул в ответ Скорпиус. — Наш надзиратель.

***

— Для тех, кто не расслышал в этом ужасном шуме в холле, повторюсь. Меня зовут мадам Шанталь, — громко произнесла сухопарая женщина в черном платье с белым жабо и кружевными манжетами. — Я служу гувернанткой при Академии Магии Шармбатон, и моя задача — воспитать достойное поколение молодых девушек, привить им манеры и традиции нашей академии, раскрыть их женственность и обучить искусству быть женщиной.

Оглядев выстроившихся англичанок, в ряды которых вклинили еще и единственную студентку Дурмстранга, мадам Шанталь сложила руки.

— Когда родители отдают своих детей под крыло академии на целый год, то они должны быть уверены в том, что воспитание их дочерей и сыновей останется безукоризненным. К сожалению, Хогвартс не может похвастаться той же политикой. Поэтому, имеем то, что имеем.

— Молчи, — сквозь зубы прошептала Роза, когда Доминик уже приготовилась протестовать.

— Я стану вашим другом и помощником, а также научу вас, девушки, быть женственными, кроткими и знающими толк в хороших манерах.

— Извините, — подала голос студентка Дурмстранга. — Вы уверены, что это нам нужно?

— Ваше имя, мадемуазель?

— Рада Илич.

— Так вот, милая Рада, в вашем случае, это просто необходимо.

— А, вот откуда корни растут.

— Прошу прощения, мадемуазель…

— Доминик. Теперь мне ясно, кто научил воспитанниц академии Шармбатон высокоморально ржать над людьми и даже рта не прикрывать.

Гувернантка вскинула тонкие брови.

— Милая Доминик, — смакуя каждый звук, произнесла она. — Вы очень красивая девушка. Но было бы лучше, если бы вы пропускали слова не только через рот, но и через мозг.

— Я учту, — оскалилась Доминик, шагнув вперед. — Но и вы учтите одну вещь, мадам.

— И какую же, моя милая?

— Что нарушать с порога устав Турнира и плевать на его главную миссию для человека, который мнит себя педагогом, непростительно.

Роза Уизли тихонечко заскулила. Борзая когтевранка была близка к тому, чтоб опозорить школу.

— Я нарушаю устав Турнира Трех Волшебников? — поразилась мадам Шанталь. — Это как же?

— Вы на второй минуте знакомства назвали студентку Дурмстранга уродом, а студентку Хогвартса — тупой. Такое себе поддержание дружественных связей между странами-участницами. Не думаю, что распорядители Турнира сочтут ваши методы действенными.

Мадам Шанталь задохнулась возмущением.

— Раунд, — прошептала Доминик, приблизившись к ней.

— Доброй ночи, девушки, — выплюнула гувернантка и, склонив голову, зашагала прочь.

========== 3. ==========

Проснулся Альбус от того, что позади кто-то шуршал пергаментом. Потянувшись за очками, покоившимися на тумбочке, он повернулся в сторону источника этого негромкого, но все же шума, про себя подумав, что загадка ночного бодрствующего студента не такая уж и сложная.

Скорпиус, чья кровать была расположена у окна, сидел около подсвечника с одной горящей свечой, и с задумчивым взором молодого поэта что-то писал в длинном свитке пергамента.

— Что с тобой? — прошептал Альбус. — На рифму пробило?

Скорпиус отмахнулся и, почесав краем пера висок, снова склонился над пергаментом. Ал, сев на кровати, подхватил край пергамента, где чернила уже высохли, и поднес к подсвечнику.

— Внук Олливандера, Хагрид, «тот парень из Пуффендуя», — гласили надписи в столбец. — Бут, Стеббинс, профессор Долгопупс… это что за перепись мужского населения округи?

— Пытаюсь выяснить, кто мог быть с Доминик до меня.

Альбус приоткрыл рот.

— Ты сейчас серьезно?

Во взгляде Скорпиуса и нотки юмора не было.

— Это ненормально.

Скорпиус лишь дернул пергамент на себя.

— А нормально, что моя девушка — как стена барьера платформы девять и три четверти?

— В смысле?

— Никто не знает, сколько мужчин в нее входило.

Альбус закрыл лицо рукой. Скорпиус же фыркнул.

— Как же ты не можешь понять? — протянул он устало. — Я всегда первый. Первый Малфой на Гриффиндоре, первый наследник…

— Первый дебил на факультете.

— Да. То есть, нет, — смутился Скорпиус. — То есть, везде первый, а Доминик сломала систему. И так это действо ну такое себе, а когда у твоей девушки пробег, как у Хогвартс-экспресса… короче, оттенки серого врут, Порнхаб врет, рассказы пьяного отчима тоже врут, верните мне потраченное на секс время. Я думал, там небо в звездах и пелена на глазах, а по факту, как лошадь с руки покормил…

— Заткнись, заткнись, Малфой! — зажал уши с силой Альбус. — Фу, это мерзко, как мне теперь жить с этой информацией?

— Прости.

— Ты только что сделал меня на шаг ближе к гомосексуальности.

— Что? — аж проснулся пуффендуец, чья кровать была рядом.

— Спать, — прошипел сквозь зубы Скорпиус.

Альбус стащил с переносицы очки и опустился на подушку, несмотря на то, что злобная фраза была адресована не ему.

— Знаешь, я бы с удовольствием еще послушал, как ты пялил в карете мою двоюродную сестру, но уж очень спать хочется.

И, привстав, задул свечу в подсвечнике, оставив задумчивого друга с пергаментом и пером в кромешной темноте.

Ночное пробуждение, пусть и на несколько минут, аукнулось всем, кто был разбужен страдальческими рассуждениями Скорпиуса Гипериона Малфоя. Мсье Жавер заглянул в общую спальню непозволительно рано и медленно потряс золотым колокольчиком.

— Доброе утро, джентльмены. Просыпаемся, приводим себя в порядок… а это что такое?

И брезгливо поднял двумя пальцами бутылку виски, на самом дне которой плескалось немного янтарного напитка.

— Молодые люди, вы в своем уме? Пить, да еще и это, с самого утра!