А потом он разом очнулся. Рывком сел на постели, готовый, если понадобится, дорого продавать свою жизнь. Перевёл лихорадочный взгляд на всё ещё державшую его за руку Эльэрвис.

Серыми были его глаза.

Как пасмурное небо Севера.

Дождь за стенами шумел всё сильнее. Они словно плыли в своей утлой посудинке, пахнувшей мхом и сухой листвой, по бескрайнему морю – вдвоём на йаргэ и йаргэ пути.

Человек смотрел на Эльэрвис и молчал.

Она тоже не знала, что сказать, да и слова языка смертных подбирала пока с трудом.

Так и сидели оба – сплетя пальцы, рассматривая друг друга, и чувствовали себя до нельзя глупо. Эльэрвис уж точно чувствовала, да и гостя она читала легко. Напряжённое, взволнованное его лицо довольно быстро стало смущённым и растерянным – видимо, сидящая рядом с ним незнакомка показалась человеку совершенно безобидной. Это было очень неверное впечатление, но разубеждать его Эльэрвис пока не собиралась – тем более, что для него она опасности не представляла.

Гость вздохнул – словно тяжесть какую с плеч скинул – и прислонился к стене, откинул голову.

– Так, значит, это был не бред… – прошептал, улыбаясь.

Эльэрвис тоже улыбнулась в ответ.

– Бред? То есть – видение? Нет.

– А я совсем себя уверил, что… – он рассмеялся. – Думал: умираю. Я – Эрунну ллин Гидхир, наследник Вэйлимэ.

Забавно так сказал: с гордостью, почти с вызовом. Будто ему и в голову не могло прийти, что для кого-то эти слова – не больше чем набор звуков.

Хотя… одно Эльэрвис из его имени поняла, вернее – удостоверилась в подозрениях. Он был не из этих мест. Вэйлимэ – долина в отрогах Восточных Гор, совсем рядом с Фэс Гарахом. Что ж, это – к лучшему. Может статься, что какую-то часть дороги им будет по пути. Только сейчас ещё не время было об этом говорить.

– Так это ты нашла меня на Старом Тракте? Мчащие в рассвет всадники…

– Тебе повезло, что мы проезжали этой дорогой. Это была не просто случайность. Это было очень необыкновенно.

Эльэрвис чуть не сказала: это была – судьба. Но таким словам не должно легко срываться с губ.

– Так кто же… кому же я обязан жизнью?

Эльэрвис пожала плечами.

– Это ты так спрашиваешь моё имя? Прости, я пока не очень разбираюсь в том, как люди себя ведут. Вы часто говорите одно, а думаете совсем другое.

Он рассмеялся.

– Это так, ты права. Но я не так плох, как кажется с первого взгляда. А ты – айалэ, верно? И представить себе не мог, что когда-либо увижу кого-то из вашего народа.

Эльэрвис всё-таки отняла руку и поднялась с пола. Эрунну прислонился к стене, прикрыл глаза.

– Бессмертная айалэ лечила меня, сидела у моей постели и даже брала за руку.

– Что же здесь такого? Тебе была необходима помощь.

Она взяла с полки хрустальный флакон с лекарством.

– Это для твоих ран. Я их обработаю, а потом ты опять ляжешь.

Эльэрвис присела рядом, взялась за повязки… Эрунну вздрогнул под её прикосновениями.

– Что-то не так?

– Всё хорошо. Почему ты спросила?

– Ты боишься крови? Или меня?

– Нет.

– Но ты отвёл глаза и задержал дыхание.

Ловкие пальцы Эльэрвис скользили над краями ран, выплетая связывающие заклятья, в завершении капая из флакона. Эрунну на неё не смотрел. Вернее – смотрел, но искоса, отвернув лицо в сторону.

– Мне просто непривычно, – сказал он тихо. – Я… не айалэд, у нас многое по-другому.

– Расскажи. Мне интересно. Я мало знаю людей.

Она говорила правду. Многие из её народа сходились близко со смертными, жили рядом с ними в их городах, дружили, любили – раньше, когда это ещё было возможным. Её всё это никогда не интересовало. Она и со своими держалась отстранённо, предпочитая одиночество, тишину леса и шорох книжных страниц. Но теперь нельзя было не воспользоваться возможностью.

А гость её был смущён, даже слишком. Он поднял на неё глаза, стараясь скрыть чувства за улыбкой.

– У нас не принято, чтобы… чтобы девушка настолько приближалась к мужчине. Нельзя даже садиться на одну постель, не говоря уже о том, чтобы прикасаться.

– Женщины не могут быть целителями? – нахмурилась Эльэрвис.

– Отчего же? Могут. У нас даже считается, что женщинам это больше свойственно: сострадание и забота. Но… те, кто этим занимаются, это особая категория женщин. Очень уважаемая, но при этом одинокая. У целительниц обычно не бывает семьи, только ученицы.

– Почему?

Она действительно не понимала.

– Никто не возьмёт в жены целительницу или знахарку. Ведьму. У вас не так?

– Нет. У нас и мужчины, и женщины могут заниматься тем, что им по душе. Мы ещё поговорим об этом. Теперь тебе нужно отдыхать. А когда проснёшься, можно будет поесть.

Она закончила перевязку и встала, чтобы уйти, но Эрунну удержал её за платье.

– Так как же тебя зовут? Не могу же я обращаться к тебе просто «волшебница»?

– Колдунья? – рассмеялась она. – Ведьма? Видишь, столько слов для одной меня.

– Какое ты считаешь правильным?

– Лльэи. Так меня зовут близкие.

Она мягко толкнула его на подушку и укрыла одеялом.

– Спи.

Золото-оранжевый, словно вобравший в себя силу солнечного света топаз Эльэрвис поместила в сердце. Именно таким она хотела бы видеть дальнейший путь Эрунну – на то и загадывала, мастеря ему амулет. От центрального камня нужно было протянуть лучи – жилы из тоненьких медных цепочек, переплетённых живым побегом лхаэ с нежно-лиловыми только начавшими распускаться бутонами. И крохотный лепесток саэхенны – добавила тоже. Пусть будет не только про сияние славы, но и про тихую мудрость, которая нужна людям как никогда теперь.

Эльэрвис колдовала над своим творением, ничего не замечая вокруг. Пела, соединяя воедино силу камня, металла и трав – так, как умели только Странники, Пришлые из-за Моря. Местные айалэди могли владеть только одним из искусств, понимать только одну грань мира, пусть и до самых основ. В чём-то им многое давалось легче на этой земле, но некоторых вещей они не умели и даже не пытались им научиться.

Эрунну, опираясь одной рукой о стену, добрался до стола, за которым Эльэрвис работала. Опустился на лавку по другую его сторону.

– Ты опасна, Леа, – произнёс с улыбкой. – Воскрешаешь мёртвых, насылаешь сон одним коротким словом.

– Я же ведьма, – айалэ подняла на него смеющийся взгляд. – Мне положено. А вот ты зря поднялся с постели. Рано ещё.

– Но я чувствую себя почти здоровым. Только слабость ещё не прошла.

– Ты чувствуешь не себя, а моё тарэ, колдовство, – Эльэрвис покачала головой. – Как только я перестану тебя держать, ты опять сляжешь.

– Держать? – переспросил Эрунну задумчиво. – И ты это делаешь для меня? В этот самый миг?

– Да.

– А что будет, если перестанешь? Если отпустишь или уйдёшь? Или я уйду? Я умру?

Эльэрвис так и не поняла, чего в его голосе было больше: любопытства или непонятно откуда взявшейся горечи. Не было только страха – совершенно.

– От края смерти мы тебя увели, – ответила она. – Туда ты не вернёшься. Но будешь долго болеть, даже если кто-то из ваших одиноких знахарок возьмётся тебя лечить. Только этого не случится. Потому что мы не расстанемся, пока я буду нужна тебе.

Он рассмеялся. В серых глазах заплясали золотистые искорки.

– Я запомню это. Обязательно.

Эльэрвис отложила свою работу. Нет, она не всё в ней сделала правильно: не топаз был нужен, а белый янтарь. Такой гладкий, приятный на ощупь и будто сладкий на вид – приморские дети носят бусы и браслеты из него.

Янтарь она найдёт потом. Теперь пусть будет, как есть.

– А что это ты делаешь? Можно мне посмотреть? – Эрунну протянул руку к амулету, но Эльэрвис быстро собрала его и ещё неиспользованные бусины и камушки, завернула в алый шёлковый платок.

– Ты слишком любопытен, гость.