Здесь было красиво. Длинный благоустроенный парк растянулся между высокой насыпью старинного крепостного укрепления и еще быстрой от талых вод Псковой. На той стороне располагались роскошные виллы совсем не бедных людей, а дальше виднелась Гремячая башня. Вернее, ее развалины.

Мы прошли вдоль реки, и я предложила посидеть на лавочке с видом на эти живописные развалины. Леший откинулся на спинку скамьи и смотрел. Башня была красива, да и весь вид был каким-то нереально романтическим и экзотичным, что ли? Современный парк и древнее оборонительное сооружение, сложенное из плитняка, с крутой осыпью склона над неширокой рекой. Я негромко сказала, усаживаясь удобнее:

— Бывает, здесь появляется призрак монаха. Видите — рядом с башней старая церковь? Вот он и появляется между ними — на горе. Иногда помогает людям.

Леший молчал. Не зацепило. Ладно…

— А под башней находится тот самый проклятый клад.

Он посмотрел на меня.

— Вы его видите?

— Сейчас? Нет. Увижу, когда стемнеет.

Мы с ним так хорошо сидели, расслаблено отдыхая от долгой ходьбы… Мимо все еще проходили люди, из города слышался шум транспорта. От реки тянуло прохладой, и шумела вода в камнях порогов…

— Как вы их видите? Что там?

— Конкретно в этом? Вам интересно? Я расскажу…

Есть местная легенда: когда-то давно правитель решил наказать непослушную дочь, не пожелавшую выходить замуж за его союзника — пожилого мужчину. И, уходя на битву, приказал волхвам усыпить ее, заколдовать, уложив в подземелье Гремячей башни. Заодно спрятал там и свои сокровища, чтобы ждали его возвращения. Только он не вернулся — погиб. А дева так и продолжает спать там, а вокруг нее лежат сокровища… Пара небольших мешочков стоят столбиком, а четыре, которые побольше, развалились… рассыпались. Монеты растеклись по полу золотой лужей. Очевидно, ткань сопрела за многие годы… Еще я видела в углу подземелья, под стеной, чуть выше пола бусы и ожерелье из монет… полукругом. Над ними — височные подвесы. Они свисают… немного наискосок и ложатся потом ровно. Чуть дальше — браслет и несколько колец.

— Это она?

— Похоже, что да. Я вижу только клад. Но, закрыв глаза, можно представить себе по расположению украшений строение тела — небольшой рост, высокую грудь, тонкую руку, изящные пальцы.

— Ее нельзя спасти?

— Можно. Нужно шесть суток без сна читать Псалтырь. Кто-то даже пробовал, кажется. А кто-то ее просто видел, но не знал, что нужно делать и убежал, испугавшись. Ходили слухи… парень побежал рассказывать журналистам. Ему не особо поверили. Раз в год, в разные дни, на малое время туда открывается подземный проход… Мне кажется, что у нее нет шансов…

Над нами кружила туча комаров-толкунов. Тех, которые не кусаются, но страшно надоедают. Я махнула рукой раз… два. Уловила движение рядом и услышала изумленный шепот:

— У меня получилось. Они улетели.

— Я и не сомневалась, — ответила я невозмутимо, — и с дубом получится.

— Почему вы так уверены?

— Потому, что всему свое время. Пока я могла, тянула все на себе, а до этого — мама. Теперь мне нужно беречь ребенка, поэтому призвали вас. Вы же верите в Бога? Ну вот — вам дали время прийти в себя, свыкнуться с потерей, пережить все это, смириться. Теперь принимайте вахту. Мы же не только обеспечиваем села, но и помогаем детям, которые уезжают учиться — оплачиваем учебу, кому-то — серьезное лечение. Я понимаю, что это капля в море, но хоть что-то? Думаю, что вы отлично знаете, где на территории Рдейских болот лежат клады. Хотя тоже считаю, что нужно уже как-то пытаться обойтись без них… То, что это сейчас заповедник, ваших рук дело?

— Нет, это еще отец… С девяносто четвертого.

— Ну вот… стемнело и видно теперь — проклятое золото на месте… Словно темной дымкой подернуто… Пошли к нашему дубу. Тут еще, не спеша, минут десять идти.

Потом я смотрела, как тихо шевелится земля под реставрированной на этом участке стеной, расходятся, разделяясь на тонкие пряди, белесые корни травы… И живой, сырой корень с мощной пушистой мочковиной, подает лешему, словно на ладони, проржавевший сундучок с небольшим навесным замком.

Мужчина с усилием принял его, опустил на постеленный мною кусок брезента, завернул и уложил в подготовленную сумку.

Все было как-то обыденно, буднично, просто… Рана на поверхности земли затянулась. Я зевнула. А леший впервые за все время улыбнулся и спросил:

— Теперь спать?

— Агх-ха…

На случай приезда покупателей, которые интересуются лошадьми, рядом со зданием управления построили маленькую гостиницу. Небольшой домик на четыре одноместных номера — деревянный, как все дома в селе. Но брус еще не потемнел от времени, и гостиница приятно выделялась на фоне поживших уже построек, сверкая большими окнами и светлыми стенами. Кормились приезжие у директора. Вот и Роману выделили одноместный номер и пригласили приходить на обед и ужин к Александру Александровичу.

Роман вкратце уже ознакомил его с целью своего приезда, отдал деньги и поставил в известность, что если получится купить участок, то за товаром он будет приезжать сам. Деньги после реализации тоже будет привозить сам.

Оставив сумку с вещами в номере, он вышел на улицу. Хотелось посмотреть на село, хорошенько рассмотреть окрестности и поискать дом, в котором живет Оксана. Почему был так уверен, что она живет здесь — не знал и сам. Но знал, что точно учует этот дом по запаху. Он не успел ничего, только постоял, осматриваясь, возле гостиницы.

Это село совершенно не походило на те, которые ему уже приходилось видеть. Здесь практически не было улиц. Поселение привольно раскинулось, разбросав темные деревянные дома совершенно произвольно. То на живописных горках в окружении садов, то в уютных низинках вдоль ручья. К домам вели поросшие травой широкие и узкие дорожки.

Очевидно, по причине рабочего времени, праздно шатающегося народа вблизи не наблюдалось. Даже в здание продовольственного магазина за это время никто не вошел. Зато к директорскому дому подъехала «Нива» цвета «мурена» и из нее вылез здоровый мужик в джинсах и светлой ветровке. Открыл багажник и достал из него тяжеленную сумку. Что тяжеленную — видно было по усилию, которое он прикладывал, чтобы приподнять ее.

А потом открылась водительская дверца, и Роман замер… это была она. И одета почти так же, как тогда. Очевидно, ей нравилось носить джинсы.

Он мчался сюда, спешил, а оказался совершенно не готов. Пересохло во рту, вспотели ладони, и он крепко сжал кулаки. Совсем не знал, что скажет сейчас — при чужом человеке. И захочет ли она его выслушать?

Оксана с удовольствием потянулась, заглянула за машину, кивнула и улыбнулась мужику. Потом что-то ему сказала и протянула руку для рукопожатия. Скользнула взглядом вокруг и тоже замерла, широко распахнув глаза — увидела его… А Роман уже спешил к ней. Она оказалась совсем рядом, а тут пройти-то метров двадцать — ноги сами понесли его. Он преодолел это расстояние в секунды, а девушка вдруг шарахнулась к своему спутнику и прижалась к нему, с ужасом глядя на Романа.

Мужчина исконным жестом защитника обхватил ее руками, и сдвинул в сторону, продолжая обнимать за плечи. Роман стал перед ними, все так же нервно сжимая кулаки. Он не успел подготовиться, продумать, что скажет ей — какими словами. Только жадно смотрел. На такую любимую, на самую лучшую на свете, на еще более красивую, чем он помнил… И сдавленно выдохнул: — Оксана… прости меня. Я все объясню. Я не хотел так… чтобы все так случилось.

Очевидно, почувствовав себя в безопасности, она перестала хвататься за одежду мужчины и выпрямилась. Холодно ответила чуть дрогнувшим голосом:

— Я знаю, что не хотел. И знаю, что тебе нужно.

— Только ты, — уточнил сразу Роман, чтобы не было недоразумений.

— Понятное дело… Уезжай отсюда. Пошел к черту! — четко проговорила она и, схватив за руку мужика с сумкой, потащила его в дом директора. Роман замер, постоял, посмотрел на закрывшуюся дверь и ринулся вслед за ними. Решительно вошел в комнату. Растерянный директор, увидев его, радостно улыбнулся и представил: