Но, видимо, уж слишком вытянулось мое лицо, так что Джек прикрикнул:

– Ты должна не просто переводить мою речь, а повторять мои эмоции, поняла?!

– Да, сэр, – крикнула в ответ я, чувствуя себя новобранцем американской армии.

Где мой автомат, чёрт побери?!

Большие сине-белые часы с логотипом Оле-Ола над холлом показывали 9:30 – время, когда торговые агенты, менеджеры, мерчандайзеры и экспедиторы должны были разъезжаться кто на Фордах и Киях, кто на синих грузовиках в «поля». В отделе продаж унылые, потревоженные слухами, что «всё плохо, а скоро будет ещё хуже» сотрудники были готовы к выезду с накладными, маршрутными картами и прайс-листами, забитыми в КПК. Но не тут-то было.

Мы с шефом ворвались в громадный отдел, как два вихря: ураган Супер-Катрина и Катюшенька. Джек легко вспрыгнул на стул, потом на стол. Я замешкалась только на секунду, увидела его взгляд и мгновенно взобралась на соседний. Я ничего не теряю, репутация уже где-то под плинтусом.

Около сотни изумлённых глаз взметнулись на нас. И вместе с этим прилив сил и залихватской сумасшедшинки обрушился на меня. Бабах! Да ведь это как на сцене! Я почувствовала себя «Свободой на баррикадах». Кровь забила в висках.

– Братья! – гаркнул Джек. И я за ним – низким по возможности голосом на русском.

– Я обращаюсь к вам, торговые! – прогрохотал мой шеф чертовски искренне. – Вы – мне братья! Потому что я сам – один из вас! Вам говорят, приехал какой-то умник-американец учить вас жить. Завод закрывать. Да ни хрена! Я приехал, чтобы мы, вы жили! Работали! Побеждали! Я знаю, что говорю! Я сам такой, как вы! Я развозил ящики по магазинам. Расставлял по полкам бутылки. Каждый чёртов день! Я прошёл всю дорогу! Как пройдёте её вы! Если не будете говорить, почему «нет»! А скажете «я могу». Вы можете, чёрт меня дери! Я знаю это! Каждое «нет» в магазинах – это чей-то страх! У меня есть силы преодолеть этот страх! У вас есть силы преодолеть этот страх! У каждого! Я вижу по вашим глазам! Я вижу молодых, чертовски сильных и умных парней! И даже пару девчонок, которым надо только добавить драйва, чтобы вернуться вечером с рекордными продажами! Вы можете, я знаю! Кризис?! Да в жопу кризис! Люди пили, пьют и будут пить Оле-Олу! Вспорите мне вены, и вы увидите, там не чёртова кровь, там Оле-Ола! Столько я её выпил за всю жизнь! И столько продал! И вы сможете! И вы вернетесь сегодня с заказами! И развозить будете, пока не закроется последний чёртов магазин! Потому что людям нужен праздник! И его дарим мы!

Народ зааплодировал.

– Скажете трудно? Да это же чёртово приключение! Чтобы вечером вы сказали: я смог, я – победитель! Я буду встречать вас здесь! С заказами! С гордыми лицами! С уставшими, но честными глазами! Потому что я в вас не сомневаюсь! Русские – это сила!

– Ура! – включился и даже заулюлюкал отдел продаж.

– Мы – вместе, братья! В наших жилах Оле-Ола!

– Оле-Ола! – повторяли торговые.

Начальник отдела турок Али Челик вылез из своего кабинета и недоуменно хлопал ресницами.

– Всегда Оле-Ола! – выбросил вперёд кулак Джек.

– Оле-Ола! – скандировали торговые, как на рок-концерте.

– Праздник! С нами! Оле-Ола!

– Оле-Ола!

Кажется, все сто с лишним метров площади погрузились в волны энтузиазма с привкусом газированного напитка. Мне тоже хотелось бежать и продавать Оле-Олу, потому что, казалось, это самое классное, что может быть на свете!

Джек спрыгнул со стола, и обхватив здоровенными ладонями мою талию, спустил меня на пол. Люди потянулись к нему, улыбались, смотрели в глаза. И мне тоже. Он по-свойски кому-то кивал, кому-то «давал пять», кому-то жал руки, ещё красный и переполненный эмоцией. Казалось, он пробил плотину, и на засохшие поля пошла вода. Здорово! И только сейчас я осознала, что повторяла каждое слово, движение, взмах кулаками и интонацию моего сумасшедшего босса. Чёрт, а он умеет заражать!

Мы вышли в холл под восторженный гул, словно с парада победы. Джек показал торговым жест в стиле «Но пасаран» и пошёл наверх. Быстрый, ловкий, спортивный. Одним словом, победитель. И я за ним, отчего-то гордая и сияющая.

Когда дверь за нами в двести второй закрылась, он обернулся и, склонив голову, посмотрел на меня с задорной улыбкой:

– А ты молодец, балерина.

– Спасибо, – разрумянилась я. – Я старалась.

– Вот только не надо опять переходить на полушёпот! – возмутился он. – Почему ты по-русски говоришь нормальным голосом, а по-английски, как чахоточная?

Я опешила.

– Разве?

– Да чтоб мне провалиться!

Я заморгала.

– Наверное, я боюсь сделать ошибку или неправильно подобрать фразу…

Он шагнул ко мне и снова навис с весьма угрожающим видом:

– Ты что, мать твою, хренова перфекционистка?!

У меня запершило в горле.

– Ну… может быть…

– Так вот. Будешь вот так сипеть и бояться ошибок, уволю на хрен, – поднял палец он. – Я по-русски не могу ни слова сказать, а ты вон как шпаришь! Ещё бояться, блин! Всё ясно?!

– Ясно, – поражённая, ответила я.

Он повысил тон снова до уровня громовержца:

– Уволю, поняла?!

– Да поняла я! – не выдержала я и рявкнула в ответ.

Он расцвёл, довольный:

– Вот так-то лучше. Теперь я знаю, как ты умеешь.

В этот момент в кабинет постучали, и усатый дядечка в рабочем комбинезоне показался в дверях:

– Это сюда кресло доставить? Или не сюда?

– Сюда, – ответила я грозно. – Старое убрать и починить. Да поскорее.

– А накладную?

– Потом получите.

Дядечка понял, что шутки плохи, промелькнул ужиком, мгновенно заменив кресла. Кстати, новое принёс гораздо лучше прежнего. Дверь за рабочим закрылась, осторожно и уважительно.

Джек уселся и снова покачался, приладил высоту. Глянул на меня, удовлетворённый, как стянувший мясо кот.

– Молодец, балерина. Быстро учишься. Кстати, до сдачи перевода у тебя осталось уже двадцать минут.

– Ффак, – буркнула я себе под нос.

А он, негодяй, услышал и раскатисто захохотал.

Я положила распечатанный договор секунда в секунду. Гордая тем, что успела.

Шеф пробежался глазами и сразу ткнул пальцем:

– Опечатки.

– Зато вовремя. И смысл точен. Ведь вам нужно «не почему нет, а почему да», – парировала я.

– Ах ты ж, балерина! – восхищённо сказал он.

– Александра, – поправила я, ещё не отошедшая от боевого запала после нашего с ним выступления.

– Александра? Ну уж нет. В крайнем случае, Сандра. Но балерина мне больше нравится.

Я поджала губы: вот наглая рожа. Но ничего не сказала, всё-таки он босс, а я на испытательном сроке.

И целых полчаса после прошли спокойно. Однако стоило мне выйти из кабинета и спуститься в холл, я тут же почувствовала, что всё изменилось. Нет, та круглощёкая секретарша Абдурахмана, бледнолицая леди из бухгалтерии и блондинка из кадров по-прежнему воротили нос. Но народ попроще и пониже рангом теперь смотрел на меня с любопытством. Некоторые даже улыбались! Оказывается, вести о выступлении на столах облетели если не весь завод, то весь офис в течении этого часа. Ну да, секретари и операторы отдела продаж не разъехались же вместе с торговыми…

– А что, правда, Саша, ваш шеф сказал, что у него в венах Оле-Ола? – зашушукались с восхищением девочки-официантки в кофе-баре.

– Да, так и сказал, – улыбнулась я.

– Он тебя заставил на стол влазить? – подошла Лали.

– Нет, я сама. Надо же соответствовать.

– Обалдеть, я думала, приврали…

– Александра, а ваш шеф всё время матерится? – спросила неизвестная пока мне девушка с короткой рыжей гривой. – Я – Инна, кстати, оператор в продажах.

– Очень приятно. Да, почти.

– Ты, говорят, суперски переводишь, – подошёл полный юноша в очках, – я – Дима, из маркетинга.

Волей-неволей я почувствовала себя почти звездой. И подумала, что чрезвычайно приятно увидеть нормальные выражения лиц у новых коллег, вместо презрительных и настороженных.