Вот уж не ожидала оказаться сразу между двух огней. Орудием инквизитора. Или… – меня прошибло холодным потом при воспоминании о «широких взглядах» – или его игрушкой. Занятной, отвлекающей от дел… Они же сразу решили меня под него подложить! Гады!

– Доченька, это ты? – показалось с кухни мамино круглое лицо. Она счастливо улыбалась. – А я сегодня видела целых три серебристых самолётика. Один помахал мне крылом и такой красивый след в небе изобразил. Почти как сердце!

– Ну, главное, что ты рада, мамочка, – вздохнула я. – Только ты же помнишь, мы договаривались, встречать инопланетян ты за город не пойдёшь, да?

– Да. Я им записочку написала, – сказала мама. – Чтобы прилетали за мной на крышу.

– Нет, на крышу не надо. Пусть приходят вечером, познакомятся со мной. И только потом им можно доверять. Мало ли, какие это инопланетяне, да, мамочка?

– Да, – кивнула она.

– Ты таблетки пила, зайка?

– Пила.

– Ну и здорово. Есть что-нибудь на ужин?

– Гречневая каша с молоком. Диночка отказалась. У неё снова проблемы с молодым человеком.

Из комнаты сестры послышались забойные аккорды хэви-металл. Да, точно, проблемы. Значит, будет курить всю ночь, слушать металл, пить то, на что денег хватило, и рыдать.

Вот такая у меня весёлая жизнь: инопланетяне, хэви-металл и вечный вопрос, что поесть. Ещё есть счета и долги. Нет, я обязана сохранить работу. Потому что работаю в семье я одна. И вряд ли когда-то будет иначе.

– Ладно, мамусь, пойдём есть кашу и записочку переписывать, ага?

В конце концов, вопрос «быть или не быть» подождёт до завтра, а мамины инопланетяне не подождут…

Утро вечера мудренее, – говорится в сказках. Истинная правда!

С рассветом меня оглоушило мудростью, как холодной водой из жбана. Я бросилась перечитывать Трудовой договор и не обнаружила ни слова о временном положении своей должности. А в интернете на юридических сайтах говорилось о том, что сотрудника не так-то просто уволить после испытательного срока. Требуется три официальных выговора и несоответствие занимаемой должности. А ещё были примеры того, как ничем не примечательные сотрудники отсуживали по подобным договорам у фирм круглые суммы. Это порадовало. Потому что мне претило играть на две стороны. Я даже если начну, через пару дней меня перекроет, и тогда плохо будет и вашим, и нашим, а мне хуже всех. Возможно, я – псих. Есть в кого…

Положа руку на сердце, стоило признать один простой факт: меня никто не брал на работу специалистом по промышленному шпионажу и сокрытию данных. При приёме мне было сказано чётко: вы – секретарь антикризисного менеджера. Не чванливого Абдурахмана, ни очаровательного Кирилла, ни одного из этих наполненных собственной важностью турецких менеджеров. А того самого американца по имени Джек Рэндалл. От этого и будем плясать.

В Трудовом договоре чёрным по белому напечатано: исполнять указания руководителя в рамках занимаемой должности. А, значит, я не должна ничего скрывать или не договаривать. Этого нет в моих обязанностях. Если у кого-то рыльце в пушку, пусть сам и объясняется, ищет пути-решения или обоснования своим действиям. Я ведь не господь Бог и не ангел-хранитель, я – всего лишь секретарь. И грош мне цена, если не смогу быть преданным работником одному боссу. Сохраню работу, но потеряю самоуважение. Нет уж, спасибо, не мой вариант! Надо сохранить и то, и другое. На всякий случай контакты юрисконсульта по трудовым тяжбам уже отмечены у меня в закладках браузера.

С таким боевым настроем я оделась в брюки, строгую блузку и чёрный приталенный жилет. Туфли без каблука выбрала. Тугой пучок на голове. Ноль косметики. Пусть видят хитрецы, что я не готова играть роль подстилки. И этот Медведь мечты пусть тоже видит, что я – серьёзный сотрудник, а не фигли-мигли. Уже если я решила хранить ему верность, пусть учится уважать. А то ишь, ковбой Мальборо! Посмотрим ещё, кто из нас хитрее!

– В юбке было лучше, – сказал вместо приветствия новый босс и уделил пару лишних секунд моему лицу. Внимательно посмотрел, даже дотошно. Словно это был финансовый отчёт. Так и хотелось сказать: вот такая я без косметики, любуйтесь! Зато по-английски хорошо говорю, а вы по-русски ни в зуб ногой.

– А вот макияж хорош, – заявил он и уселся в кресло. – Где мой кофе, балерина? Вчерашний перевод должен быть готов через два часа.

– Я же не успею…

– Меня это не касается, – буркнул он и уткнулся в монитор.

Деспот и тиран.

Я строчила перевод, призвав к помощи все словари интернета, потому как половина лексики была для меня незнакомой. А к шефу потянулась вереница ходоков. Благо, способных общаться с ним без моей помощи. От меня только требовалось звонить и вызывать то одного, то второго по списку.

Честно говоря, я была рада, что занята переводом не их разговоров, а договора поставки, потому что до моего уха то и дело долетали нецензурные fuck и shit во всех возможных вариациях. Менеджеры среднего звена из отдела продаж, до которых сегодня дошла очередь, втягивали головы в плечи и начинали оправдываться, даже если оправдываться было не в чем. Яростный бас американца и безапелляционная уверенность в себе мгновенно сбивали с ног любого, кто переступал порог нашего кабинета. Впрочем, судя по тому, что я услышала, продажи были дрянь даже для периода экономического кризиса.

Мне было не по себе. Казалось, подними я голову от компьютера, и на месте Джека увижу Зевса-громовержца с молнией в руке и подошвами дорогих кожаных туфель под нос посетителю. И зачем нас «поселили» в один кабинет?! Я же к вечеру поседею…

Когда вышел менеджер канала «HoReCa[3]», покрасневший до стадии варёного рака, Джек выругался и стукнул по столу кулаком так, что громыхнуло чем-то ещё. Я вздрогнула и обернулась – степлер слетел на пол. По мне скользнул взгляд раздразнённого быка, готового к бою.

– Договор готов? – спросил Джек.

– Нет, простите, – пролепетала я. – Я скоро закончу, просто встретились незнакомые выражения…

– Фак! – рявкнул он и вскочил с кресла. – Почему вы, русские, только и умеете говорить, почему «нет»? Цветисто и красочно расписываете обстоятельства и условия. Меня это, на хрен, не интересует! Меня интересует, что вы сделали, чтобы сказать «да»!

– Но два часа ещё не прошло… – заметила я. – И я перевожу.

Он сжал в кулачище картонный стаканчик, метнул его в стену и снова выругался. Плюхнулся в кресло. Оно сломалось. Джек ушёл чуть ли не с головой под стол, подскочил со своим коронным «вот зе фак» и рыкнул:

– Мне нужно новое кресло. Срочно!

Я побледнела. Вчера с трудом удалось найти это. На складе такая бюрократия.

– Возьмите пока моё.

– Мне своё нужно! – опять повысил голос он.

– Хорошо, сейчас я сбегаю…

– Не хрен ноги стаптывать, звони ответственному!

Я судорожно стала выискивать склад в списке внутренних номеров, набирать, с трудом попадая на клавиши телефона. А Джек бродил по кабинету, как разъярённый медведь. Чтоб его!

– Здравствуйте, у моего начальника сломалось кресло. Нужно срочно новое. Двести второй, у Джека Рэндалла, да… Когда?…

– Сейчас! – навис надо мной Джек.

Мне в ответ недружелюбно буркнули, что это невозможно. И нужно выписывать наряд за подписью руководителя отдела снабжения, бухгалтерии и Абдурахмана. Но, вскинув взгляд на Джека, я поняла совершенно точно, что сейчас мне откусят голову. Без шуток. Не оставалось ничего, кроме как перенять тон шефа и рявкнуть с той же зевсовой яростью в трубку:

– Кресло нужно сейчас! И если оно не будет в кабинете через пять минут, пишите заявление об уходе!

Я шваркнула трубку на серый аппарат, и увидела довольную физиономию перед собой.

– Вот тон, который мне нужен, – сказал шеф победно.

Что?!

– Сохраняй эмоцию, пойдём громить сейлзов[4].