Только вот незнакомцу с той стороны такая беседа явно не нравилась.

– Что ж, как хотите! – отрезал он, развернулся и зашагал прочь.

Я успел разглядеть, что весь он был облачен в черный комбинезон, с надетым сверху бронежилетом. На голове черная маска, а в руках был пистолет-пулемет неизвестной модели.

Неизвестный скрылся в белом дыму. Что это, газовая граната? Или что-то горело?

Где-то рядом взревел движок. Затем еще один.

Снова раздались шаги. Затем, что-то громко лязгнуло – по воротам чем-то ударили.

А спустя несколько секунд, их, со страшным грохотом выворотило из рамы. Обе половины при этом развалились на части. Мы едва успели отскочить от них.

Прямо среди обломков, метрах в двадцати можно было хорошо различить капот и мощный бампер армейского бронеавтомобиля “Тигр”. Рядом, на потрескавшемся асфальте лежал стальной трос, которым, судя по всему, и сорвали ворота. Снова рыкнув движком то ли для устрашения, то ли для убедительности, водитель заглушил мотор. Верхний люк открылся, и оттуда показалось голова в маске.

– Ну? Теперь грузиться будем? – спросил он.

– Будем! – крикнул я, быстро сообразив, что деваться нам некуда. Особенно учитывая, что у нас двое раненых, а люди, заявившиеся сюда, шутить больше не станут.

– Тогда прошу на борт! – он указал на второй “Тигр”, стоящий справа от входа, с открытыми задними дверями.

Ехали долго. Машина двигалась то по асфальтированной дороге, то по грунтовой. Я не без восхищения отметил, что с амортизацией у “Тигра” все в порядке. Даже, несмотря на события последних дней, на стрессовую ситуацию, на плохое самочувствие, я восхитился тому, что нахожусь внутри грозного бронеавтомобиля, гордости Российского оборонно-промышленного комплекса. Или какого-то другого? Не важно. “Тигр” был реально крутым аппаратом. Названию соответствовал. Куда там хваленому американскому хаммеру? Забугорная техника нашей грязи боится как огня.

Всё штатное вооружение, конечно же, было снято – мы ведь не на войне. Да и сам “Тигр” был выкрашен в непонятный песчаный цвет, похожие на хаки. Это для того, чтобы привлекать меньше внимания? Мне так и хотелось спросить у того, кто верил в то, что данный способ сработает: Ну как, получилось?

Внутри салона оказалось еще двое конвоиров, облаченных в такие же черные комбинезоны, с бронежилетами и масками на лицах. В руках пистолеты – пулеметы “Кипарис”. Разве такими не спецназ вооружают?

Оба конвоира молчали, лишь изредка обмениваясь друг с другом знаками.

– Куда вы нас везете? – громко спросил Дима, обращаясь сразу к обоим.

Вопрос остался без ответа – парня не удостоили даже вниманием.

– Так и будем молчать? – теперь уже голос подала Катюха. – Оригинально!

Помним, да, что девушка у нас несдержанная?

Кстати, стоит отметить, едва мы покинули “Астру”, она снова стала сама собой, напрочь растеряв всю ту боязливость и неуверенность, что следовала за ней по пятам, пока мы измеряли километраж путевого полотна военно-научного комплекса.

Павел встал, держась за рукоять.

– Сядь! – лениво попросил голос один из конвоиров, демонстративно перехватив “Кипарис” другой рукой. – Скоро всё узнаете!

– Не надо, – произнес я, дернув Пашу за локоть. – Без толку. Эти все равно ничего не скажут. Только зря отношение испортим.

Еще минут сорок бронеавтомобиль мчал по асфальтированной дороге, изредка сворачивая то влево, то вправо. Наконец, водитель дал по тормозам, а после и двигатель заглушил. Судя по доносившимся снаружи звукам, второй “Тигр” сделал то же самое.

– Отделение, выходим строиться! – гаркнул рослый, двухметровый конвоир, отложив в сторону “ПКМ”.

– Так точно! – буркнул Андрей, кое-как поднявшись на ноги.

Он снова скривился от боли, что не ускользнуло из внимания второго конвоира.

– Эй, парень! Ну-ка стой! Ты раненый, что ли?

– Ерунда!

– Я не спрашиваю, как сильно. Ранен? Огнестрельное?

– Угу! – хмыкнул тот.

Конвоир тут же потянулся к аптечке, но затем, передумав, убрал ее обратно.

Задние двери бронемашины открылись. Уже был вечер. Солнце садилось.

А ещё, там снаружи, в разных местах я насчитал еще человек шесть охраны, все в той же черной форме, но уже без масок на головах. Двое, метрах в тридцати, несли чёрный пластмассовый ящик, еще один копался в машине, с открытым капотом и болтавшейся сверху лампочкой на проводе. Те, что остались, раскладывали у палатки легкую антенну, стараясь установить ее повыше.

У самого входа стоял еще один, в чёрной куртке, с кобурой на поясе.

– Выгружаемся! Приехали! – скомандовал он.

– Гидрос! Этот с огнестрелом! – ткнул на Андрея пальцем наш конвоир, тот что пониже.

– Я вижу, Док! Еще раненые есть? Ты! – он уставился на Диму. – В плечо?

Дмитрий кивнул.

– Сейчас Док отведет вас в лазарет. Остальные за мной! Вам все расскажут!

Мы выбрались из машины.

Только сейчас каждый из нас смог, наконец, увидеть, куда нас привезли!

Лагерь! Это был полноценный, хоть и наскоро возведенный лагерь! Он находился в центре огромной поляны, между отдельных зарослей деревьев. Территорию, предварительно, хорошо укатали тяжелой техникой. По периметру установили с десяток больших армейских палаток, дюжину легких сборных деревянных строений и крытых навесов. Практически сразу я разглядел лазарет – большую серую палатку с красным крестом у входа. Сразу за ней располагалась столовая. О том, что это столовая можно было догадаться по наличию характерной полевой кухни.

Слева располагалась стоянка автомобильной техники – четыре “Тигра”, два “Камаза”, какой-то экскаватор и “Патриот” – вот, собственно, и весь автопарк. Рядом с ним топливный склад, в виде двух серебристых цистерн. Радиовышка, две наскоро сооруженные из досок и бревен вышки с установленными на них прожекторами и камерами. Всю территорию обнесли легкой оградой из колючей проволоки.

Уже почти стемнело – лагерь оказался неплохо освещен.

– Что это за сходка у вас тут? – спросила у Гидроса Катя, подойдя ближе.

Тот промолчал.

– Неплохо организовано и судя по всему – совсем недавно, – заметил я, осмотревшись.

– Позже поговорите! – Гидрос нахмурился.

– Зачем вы нас сюда привезли? Эй!

– Терпение. Скоро все узнаете, – бросил Гидрос через плечо. – За мной!

Он повел нас к самой большой палатке, расположенной между стоянкой техники и навесом, с кучей аккуратно сложенных ящиков и контейнеров. Судя по всему – это был штаб. Хотя, какой, к черту штаб? Мы же не на поле боя, в конце концов.

– Заходи! – Гидрос знаком пригласил меня войти внутрь.

– Что там?

– Заходи! – повторил он настойчивее. Я не видел, зашли ли за мной остальные, потому что все мое внимание было сосредоточено на осмотре внутреннего содержимого палатки.

Внутри оказалось практически пусто. В смысле пусто – по отношению к людям. Мебели, кстати, было тоже немного. Первое что мне бросилось в глаза – стойка с военной формой и обмундированием “Ратник”. Только, судя по его нестандартному виду, явно существенно модифицированный. В углу находились аккуратно сложенные горкой ящики, баулы и коробки. Несколько шкафов с документами. Кулер с установленной двадцатилитровой бутылью. В центре размещался длинный стол с разложенной на нем изрисованной вдоль и поперек картой. А за столом, на инвалидном кресле сидел пожилой человек. Рядом с ним стоял еще один, значительно моложе.

– Проходите! – негромко произнес тот, что сидел в кресле, при этом изобразив пригласительный жест.

– Кто вы? – я задал вопрос еще до того, как подошел к столу.

Человек не ответил. Вместо этого, он и стоящий рядом человек все свое внимание посвятили карте разложенной на столе.

– Кто вы? – повторил я свой вопрос, более требовательно.

– Кто я? – удивился инвалид, отвлекшись от карты и вскинув брови. – Не узнаете?

Я пригляделся повнимательнее. Это был Штрасс. Только значительно постаревшим, лет на десять, если не больше. Но это определенно был он.