Мэг вдруг ощутила себя полной дурой. Только сейчас до нее дошло, что Харт может вовсе не считать брак между Сарой и Бренфордом катастрофой. Ей вдруг захотелось, чтобы время повернулось вспять и той записки не существовало. И слезы опять навернулись на глаза.

– Извините. Я не подумала… – От растерянности Мэг заговорила высоким и каким-то сдавленным голосом. Ну почему она всегда в его присутствии ведет себя как недотепа? Почему не может быть холодной, собранной и искушенной?

– Ничего-ничего, – отозвался Харт и, сделав шаг к ней, погладил по плечам, отчего по телу побежали мурашки. – Вы замерзли.

Отступив, он в одно мгновение сбросил плащ и накинул ей на плечи. Плащ оказался большим, теплым, и от него пахло Хартом, но ведь его, в конце концов, придется отдать. Мэг шмыгнула носом.

– Успокойтесь и расскажите, что случилось.

Мэг завернулась еще плотнее.

– Это насчет Сары.

Он с тревогой посмотрел на нее.

– Что такое? С ней все в порядке?

– Да-да, конечно, – кивнула Мэг, щекой прижимаясь к дорогой ткани. – Все прекрасно. Я хотела сказать – будет. Надеюсь. Только вот… лорд Бренфорд. Она его не любит. Она не должна выходить за него. Сара любит лорда Беркли – я точно это знаю.

Харт продолжал гладить руки Мэг, и ее это выводило из равновесия, даже несмотря на то, что плащ оставался преградой между ними.

– Я с вами согласен, но… – процедил он сквозь зубы и опустил голову.

Мэг заставила себя отвлечься от запаха, что исходил от плаща Харта, и обволакивал ее, и сосредоточиться на том, зачем сюда пришла.

– Мне кажется, Сара разрушит свою жизнь, если поступит в соответствии с желанием своих родителей.

– Согласен, – кивнул Харт.

– И сама станет несчастной, – добавила Мэг.

Харт напряженно посмотрел на нее.

– Вы, несомненно, правы.

Мэг отметила, что он вполне согласен с ней, но готов ли действовать, пока ясно не было.

– Вы намерены что-нибудь предпринять?

Руки Харта упали с ее плеч и сжались в кулаки, которые он упер в бедра.

– Абсолютно ничего.

Мэг тряхнула головой: должно быть, ослышалась:

– Ничего?

– Вот именно. – Он уверенно стоял в лунном свете, широко расставив ноги, и его красивое лицо было полно решимости.

Мэг потянулась было к нему, но вовремя заставила себя остановиться.

– Но почему? Вы ведь только что согласились со мной.

Харт медленно склонил голову.

– Да, но я поговорил с Сарой: она уже смирилась.

– О! – Мэг прикусила губу. – Вам не кажется, если мы вдвоем…

– Нет! – разнесся в неподвижном ночном воздухе его голос, спокойный и твердый.

– Почему? – никак не могла успокоиться Мэг, не в силах понять, почему Харт не хочет вмешаться.

Он отошел в сторону и, засунув руки в карманы, устремил взгляд куда-то поверх живой изгороди.

– Я, как и вы, хорошо знаю свою сестру: она упряма. Уверен: чем больше на нее давить, тем меньше будет толку.

Вздрогнув, Мэг кивнула: он попал в точку.

– Вы сказали ей, что думаете об этом?

– Да, и вы, полагаю, тоже.

Мэг кивнула. Харт был прав: Саре не нравилось, когда ей указывали, что следует делать. Чем больше они старались бы убедить ее в том, что она не права, тем упрямее она бы становилась.

Харт обернулся к ней.

– Вы что, не понимаете? Все, что мы можем сделать, все, что нам остается, – это надеяться на лучшее.

– Вы действительно так думаете? – Ей безумно хотелось продлить минуты общения с ним.

– Я это знаю, – ответил Харт. – Теперь позвольте проводить вас домой.

Он довел ее до заросшей ивами калитки, за которой уже начинались их владения, и, несмотря на то что им пришлось провести некоторое время в карете отца Харта на следующий день после бегства Сары из-под венца, в последующие месяцы они старательно избегали друг друга.

Мэг закончила свою историю, и Люси, хмыкнув, заметила:

– Да, весьма многообещающе.

Мэг захлопала глазами.

– Правда?

– Самое главное во всем этом то, что он начал вас избегать, – живо объяснила Люси, наливая себе еще чаю.

– И что же в этом многообещающего? – удивилась Мэг.

Люси, задумчиво помешивая чай серебряной ложечкой, продолжила, словно не слышала ее:

– Ну конечно, это весьма многообещающе. Если бы тот случай никоим образом не затронул его, он не стал бы с такой тщательностью выбирать пути перемещения в пространстве.

У Мэг не было возможности ответить на столь курьезное утверждение, поскольку Люси сразу же приступила к делу:

– Начнем с того, что вы позволите мне подарить вам платье к завтрашнему балу у Ходжесов.

Ходжесы в этом сезоне давали первый бал, и Мэг, конечно, очень хотела бы на нем присутствовать с Люси и Сарой в качестве сопровождающих.

– Вы же знаете: это невозможно, – уставилась она на мыски своих туфель, чтобы не встречаться глазами с герцогиней.

– Да, знаю. Вам кажется это проявлением – как там вы это называете? – благотворительности. – Люси закатила глаза.

– Вот именно! – Мэг сложила руки на коленях и упрямо уставилась на герцогиню.

Никогда и ни от кого она не принимала милостыню ни в каком виде, чрезвычайно гордилась этим и отказывалась изображать из себя кого-то еще, а не ту, кем была на самом деле, – бесприданницу без единого пенни в кармане, подпиравшую стены на балах. Уж если суждено стать посмешищем в глазах светского общества, то пусть это случится только из-за нее самой, а не благодаря тому, что пользуется помощью своих богатых друзей и задирает нос.

– Но мне доставит удовольствие подарить вам такое платье, – настаивала Люси. – Разве это ничего не значит?

– К сожалению, нет: это унизительно для меня.

Дело было вовсе не в гордости: больше всего она боялась жалости. Одной из причин ее глубокой привязанности к Саре было то, что подруга никогда не жалела ее и не указывала на разницу в их положении. Мэг понимала, что герцогиня искренне хотела помочь ей, но даже осознание этого не заставило бы ее поменять свое мнение.

– Харт прекрасно осведомлен о моих обстоятельствах, так что, во что меня ни одень, это все равно не поможет.

– Возможно, – согласилась Люси, – но на вас могут обратить внимание другие джентльмены, дорогая, а это заставит Харта куда внимательнее отнестись к вам. Я уже говорила и скажу еще раз: мужчины обожают конкуренцию, когда речь заходит о лошадях, картах или – простите, что упоминаю об этом, – дамах.

Мэг дернула шнурки своего ридикюля, латаного-перелатаного: нет, они с Люси никогда не придут к согласию, – так что лучше поменять тему.

– Мы даже не знаем, будет ли Харт присутствовать на балу у Ходжесов. Обычно он не посещает подобные мероприятия.

– Чушь! – отрезала Люси и сделала глоток из чашки. – В этом сезоне он намерен найти себе жену. Как бы глупо это ни выглядело, но светский бал – это единственное доступное для мужчины его положения место, где это возможно.

Мэг покусала губу.

– Что, если у него уже есть кто-то на примете?

Герцогиня отмахнулась:

– Мы заставим его передумать.

– Что, если он не захочет даже взглянуть на меня?

– Мы сделаем так, что посмотрит, – подмигнула ей Люси.

Мэг все никак не могла оставить в покое шнурки своего ридикюля.

– А что, если он заметит меня, но не проявит интереса?

Люси глубокомысленно покивала головой.

– Значит, надо его заинтересовать.

Мэг вымученно улыбнулась.

– У вас, похоже, на все есть ответ, мадам?

– Конечно! – не задумываясь, подтвердила Люси.

На пороге возник дворецкий и объявил о приходе леди Сары Беркли, а когда ушел, чтобы проводить гостью в гостиную, Мэг с изумлением повернулась к герцогине:

– Сара сама изъявила желание встретиться с вами?

– Нет, это я пригласила ее, потому что ее поддержка нам не повредит и к тому же усилит мои аргументы в споре с вами о новых туалетах. Мы с Сарой решили убедить вас изменить свое мнение и позволить нам помочь с новым гардеробом.