– О! Я… Да… ик! С большим… ик!.. удовольствием.

Выглядел он, как всегда, ослепительно: черные бриджи, на груди сияет белый пластрон сорочки из тончайшей ткани, галстук изысканно повязан, а из-под черного вечернего сюртука виднеется жилет изумрудного цвета. Ни дать ни взять денди. Конечно, Мэг понимала, что Харт подошел к ней только по просьбе Сары: каким-то образом ей удалось уговорить брата потанцевать с подружкой, – но поспешила напомнить себе, что, уж если мечта стала явью, не стоит выяснять каким образом.

Как только наконец-то было установлено, что пригласили действительно ее, – она подала руку, и Харт повел на паркет. В этот момент на Мэг напал панический страх: она напрочь забыла фигуры танца. Уже несколько лет она не танцевала – сидела у стены. С икотой в придачу это, вне всякого сомнения, приведет к катастрофе.

– Заранее прошу прощения, – поспешила выговорить Мэг, – если я… ик!.. наступлю вам на ногу… ик!.. упаду или… ик!.. натворю что-нибудь еще.

Она думала, что Харт сначала придет в ужас от ее неуклюжести и дурных манер, потом поднимет на смех, а он… улыбнулся и спросил:

– Разучились танцевать?

Голос его – низкий, с бархатными нотками – обволакивал. От его кожи пахло накрахмаленным бельем и чем-то пряным – похоже, одеколоном. Тот же самый аромат исходил от его плаща, в который она закуталась тогда в парке. Она никогда не забудет этот запах.

– Я люблю… ик!.. танцевать, – объяснила Мэг. – Просто я не уверена, что… ик!.. помню, как это делается… ик!.. из-за того, что… ик!.. все больше подпирала стену.

Харт прыснул в ответ, и по тому, как приподнялись уголки его губ, она поняла, что он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться в голос. Вот и прекрасно! В его глазах она наверняка выглядит как шут гороховый. Господи, только бы не споткнуться.

– Мне кажется, танцы – это как езда верхом – навык остается навсегда, – заметил Харт. – Видите, вы вполне прилично танцуете.

Мэг посмотрела под ноги: и правда танцует, словно знает, как это делается.

– А как вам нравится это – ик? – Мэг подняла на него взгляд. – Вот это: ик!

– Не хотелось бы показаться бестактным, – заговорщически прошептал Харт, так низко наклонившись к ней, что дыхание коснулось уха и по шее побежали мурашки. (Она тут же для себя решила, что всякий раз будет делать вид, будто плохо слышит, чтобы ему пришлось шептать ей на ухо, когда захочется что-то сказать.) – Вам это доставляет неудобство?

Лицо у нее, вне всякого сомнения, покраснело.

– Да. Да, это так.

Никакого притворства! Это самая лучшая тактика, разве нет? Тем более какой смысл отрицать очевидное? Икоту ведь не скроешь.

Крепко сжав губы, он опять едва сдержался, чтобы не расхохотаться. В зеленых глазах вспыхнул огонек.

– Какая жалость!

Мэг вздохнула.

– Ну да, только… ик… это такой стыд… ик… Впервые за несколько лет… ик… я танцую с джентльменом, чья сестра… ик… уговорила его пригласить меня… ик… Все это мучительно… ик… и сбивает с толку. Ик! Но я все еще надеюсь, что не споткнусь.

Харт нахмурился.

– Вы это о чем?

– Только о том, что воспитанные… ик… красивые леди, которых вы обычно приглашаете танцевать по собственной… ик… воле, наверняка не икают… ик… как толстые кухарки.

Вот тут самообладание Харта дало сбой, и он расхохотался в голос, до слез, а отсмеявшись, возразил:

– Во-первых, что бы мне сестра ни предлагала, за все эти годы ей ни разу не удалось уговорить меня сделать то, чего я не захотел бы сам, а во-вторых, вам удалось стать самой красивой леди на этом балу.

– Пардон?

Захлопав глазами, Мэг обернулась и опять огляделась. Вот сейчас она была абсолютно уверена, что Харт говорит о ком-то другом: не мог же он иметь в виду ее!

– Это правда, – подтвердил Харт и посмотрел на нее так, что ей вдруг показалось, будто она единственная женщина в этом зале. – Почему вы так удивлены?

– Это ведь я, Мэг Тиммонс.

Харт плотно сжал губы, чтобы опять не рассмеяться, пока она, прищурившись, смотрела на него, потом сказал:

– Я знаю, кто вы.

– Вы это… ик… серьезно? Когда сказали, что я самая… ик… красивая леди здесь? Может, это Люси Хант подвигла вас…

Глупая она, глупая! Конечно, он польстил ей, как все мужчины, когда танцуют с юными девушками на балах: флиртуют, расточая комплименты, и говорят то, во что сами не верят. У нее просто нет опыта в таких делах: слишком молода. Мэг вспыхнула: надо сказать ему в ответ что-то столь же беззаботное и ни к чему не обязывающее.

– Благодарю вас, милорд, за то, что пожалели… ик… одну из тех, кто подпирает стены! Могу с уверенностью сказать, что танцы… ик… чрезвычайно приятное занятие… ик… насколько мне помнится.

– В самом деле? – Губы у него дернулись, складываясь в усмешку.

– Мне так кажется. Говорю это без особой уверенности… ик… потому что в основном танцевала… ик… лишь с учителем танцев. Конечно, намного приятнее танцевать… ик… с джентльменом на балу. Мой учитель был пожилой, у него болело колено… ик… поэтому… ик… не выпускал трость из рук.

– Ваш учитель танцевал, опираясь на трость? – Харт держался из последних сил.

– Увы, да. И почти всегда был нетрезв… ик!

Бедный мистер Бартон! Мэг не смогла бы утверждать, что мать не платила ему за уроки бренди вместо денег.

– Прямо как мой камердинер! – заметил Харт. – Но мне приятно слышать, что вы предпочитаете танцевать со мной. Мне бы не хотелось походить на пьяного старика-учителя, который держится за трость.

– О нет! Я только хотела сказать… ик!

Замечательно! Взяла и оскорбила его! Нет, все-таки нужно придержать язык – кстати, может, удастся преодолеть икоту.

– Не переживайте, я все отлично понял.

– Нет-нет. Я должна была сказать, что намного приятнее… ик… танцевать с красивым джентльменом, который…

О господи! Что она несет! Это еще хуже, чем споткнуться в танце. Может, и правда рухнуть на пол, чтобы отвлечь его?

– Вы считаете меня красивым? – усмехнулся Харт.

Мэг вздрогнула, потом сморщилась и пробормотала:

– Да. Ик! Только это между нами, милорд. Я не думаю, что ваши… ик… внешние данные когда-нибудь подвергали сомнению.

Он так ей улыбнулся, что у нее ослабли колени.

– Знаете что?

«Да, знаю. Ты великолепен!»

– Что?

– Есть одно средство от икоты…

– Неужели? Ик!

«Отлично! Лучше поговорим про икоту. Больше никаких разговоров про его привлекательность!»

Харт наклонился к ее уху, и тут же мурашки побежали по спине.

– Да, пойдемте со мной.

Если в жизни Мэг и бывали моменты, когда ей отчаянно хотелось избавиться от икоты, не сегодня: сейчас она была безумно благодарна этому затянувшемуся недугу и просила Господа сохранить его. Икота – это же здорово! Чудесно! Восхитительно! Благодаря икоте у Мэг появилась возможность подольше пообщаться с Хартом и даже получить приглашение выйти на воздух, остаться наедине! Ура икоте!

Мысленно Мэг быстро прикинула, сумеет ли достаточно правдоподобно изобразить икоту, если вдруг она исчезнет сама собой. К счастью, этого не потребовалось. Все время пока они шли к террасе, затем – по саду, до укромного местечка, Мэг продолжала усиленно икать.

Он поставил ее перед собой так, чтобы за спиной у него оказалась высокая живая изгородь и их нельзя было увидеть ни с террасы, ни из дома. С широко распахнутыми глазами, преисполненная любопытства, Мэг ждала, что будет дальше. Единственное средство от икоты, о котором ей было известно, это полная ложка сахарного песка, которую следовало не торопясь проглотить. Один раз она попробовала, но никакого эффекта это не возымело. Кроме того, вряд ли Харт припас это снадобье для нее.

– Готовы? – спросил Харт, оглянувшись будто бы для того, чтобы убедиться, что никто их не видит.

– Думаю, да… ик.

К чему такая таинственность? В особенности если дело касается лишь средства от икоты…