Почти не дыша, Майкл смотрел на свои трясущиеся руки, что вцепились в перила балюстрады, как в последнюю в жизни опору.

Перед глазами проносились сотни образов и фраз, превращаясь в болезненную и рвущую мешанину чувств. Если он согласится, то вернется к тому, чего боялся больше всего — к себе, что был в этом мире без сущности антихриста пустым местом. Он потеряет совершенно все за призрачную возможность оставить Мэллори в живых.

Но с другой стороны… так ли ему это все было нужно без нее? Что его ожидало дальше? Вечная жизнь среди гниющих трупов и остатков человечества, что не задумываясь продали свою душу ради сомнительной выгоды? Что для него было важнее, быть антихристом, которого последователи дьявола на земле считали едва ли не богом? Или же, снова стать бывшим каторжником, но знать, что у него хватило духу, хотя бы один раз в своей жизни поступить по-человечески?

— Время истекает, Майкл, — медленно сказал старик, подходя ближе, — другой попытки уже не будет и ты это знаешь.

Лэнгдон смотрел на красную линию горизонта, за которое опускалось солнце.

— Глупо, — хмыкнул дьявол, хлопнув Лэнгдона по плечу, хоть тот и не произнес ни слова. Впрочем, говорить что-то вслух ему было и не обязательно.

Майкл вдруг ощутил движение воздуха перед собой и тут же резко поднял взгляд. Шум толпы после звенящей тишины разразился оглушительным гулом. Веревка начала распрямляться, летя вниз и тут народ внизу разочарованно завопил.

Лэнгдон не успел увидеть, что произошло дальше, потому что его вдруг пронзила жгучая боль, от которой он с криком согнулся пополам и упал на колени. Опустив взгляд вниз, он видел, как по его одежде на животе быстро расползались пятна крови. И Майкл узнал эту боль и эти раны. Похоже, что те пули мистера Грина, руководителя работного дома, которые должны были убить его еще двенадцать лет назад, настигли его вновь.

Кислота и кровь быстро расходились внутри, вызывая сильнейший болевой шок. Растянувшись на каменных плитах балюстрады собора, заливая их кровью, Лэнгдон судорожно дышал, с ужасом глядя в закатное небо над собой.

========== 48 ==========

Майкл смутно помнил, что творилось после того, как он упал на балюстраде. Время от времени, он на несколько коротких секунд приходил в себя, чувствуя, как тело рвет и ломит от боли, но не мог даже пошевелиться и понять, что происходит вокруг.

Кажется, слышались чьи-то тихие голоса и колокольный звон, а перед глазами мелькали неясные силуэты людей в черной одежде. Все сознание мужчины сконцентрировалось на жуткой боли и лихорадке, что не хотели его отпускать. Неизвестно, сколько это продолжалось. Время текло для Майкла мучительно медленно и в то же время, его разум постоянно проваливался в темноту, принося с собой короткие минуты облегчения.

Когда Лэнгдон наконец очнулся, то почувствовал сильный озноб. Разлепив веки и еле сфокусировав взгляд, он разглядел вокруг себя незнакомую темную комнату крошечных размеров. С левой стороны от узкой кровати, на которой он лежал, виднелось деревянное распятие, висящее на стене.

В этот же момент, дверь в комнату открылась и на пороге появился пожилой мужчина в рясе и с четками на поясе.

— О, вы, все-таки, пришли в себя? Слава небесам, — с мягкой улыбкой сказал он, подходя ближе и садясь рядом с кроватью на табуретку, — как себя чувствуете?

Майкл растерянно смотрел на священника, не в состоянии выдавить и слова. Сейчас ему даже дышать казалось сложной задачей, не то, что говорить.

— Вы пролежали в лихорадке почти неделю, — добавил мужчина, — честно говоря, мы уже были почти уверены, что скоро господь приберет вас к рукам.

С трудом вникая в сказанное, Лэнгдон согнул руку, пытаясь приподняться на локте, но его тут же пронзила острая боль в животе.

— Нет-нет! — тут же спохватился священник, опуская руку ему на плечо, заставляя лечь обратно, — мы и так вас еле залатали, не нужно пока двигаться.

Майкл вновь упал на тонкую подушку, глядя в низкий потолок.

Происходящее понемногу стало проясняться. Вопреки своим же ожиданиям, он каким-то чудом умудрился выжить, только вот пока не был уверен, что эта новость его радует. Куда больше его волновал другой вопрос.

— Неделю назад здесь была казнь… — еле просипел он.

— Вы про девушку, что обвинили в измене государству? — тихо переспросил монах, — удивительное божье чудо в страстную пятницу… веревка оборвалась в последний момент. Похоже, господь решил помиловать ее душу.

Майкл судорожно выдохнул и закрыл глаза.

— Она жива? — еле слышно спросил он.

— Бог не велит казнить осужденного дважды, — улыбнулся мужчина, — не знаю, где она теперь, но девушку освободили сразу после свершения правосудия.

После паузы, он добавил.

— Когда вам станет получше, с вами хотел бы поговорить отец-настоятель, — тихо добавил священник, — по правде говоря, мы были сильно удивлены, когда нашли вас на балюстраде в таком состоянии.

Лэнгдон ничего не сказал в ответ.

— Отдыхайте, набирайтесь сил, — напоследок сказал мужчина, вставая с места, — да поможет вам бог.

Когда дверь за монахом закрылась, Майкл медленно обернулся, глядя в сторону распятия.

— Спасибо, — шепотом сказал он, чувствуя, как из уголка глаза скатилась слеза.

…

После неудачной казни Мэллори, разумеется, никто уже не позволил ей вернуться в Букингемский дворец, несмотря на формальное помилование.

Однако, девушку согласилась на время приютить ее старая подруга Сара с мужем. Сара к тому моменту уже носила под сердцем ребенка, а потому, заботиться еще и подруге, ей было физически трудно, о чем Мэллори прекрасно понимала.

Девушка не знала, был ли обрыв веревки случайностью, или же, этому поспособствовало что-то извне… Так или иначе, Майкла Лэнгдона со дня встречи с виселицей, она больше не видела, и не знала, что с ним происходит сейчас. Если бы он сам приложил руку к ее спасению, вряд ли бы оставил ее валяться у эшафота, пока вокруг нее бушевала разъяренная толпа, которая требовала крови и зрелищ.

Прошло уже три недели, но Лэнгдон не пытался ее найти и исходя из этого, Мэллори решила, что вряд ли уже когда-то его увидит. При всех обстоятельствах, наверное, это было к лучшему. Хотя, девушка все еще каждую ночь просыпалась в слезах и кошмарах, чем сильно тревожила Сару, что и так сейчас слишком эмоционально на все реагировала.

Мэллори не представляла, что ей делать дальше. Какая жизнь ждала ее впереди, и насколько быстро она закончится, если вспомнить о том, что Майкл Лэнгдон собирался устроить с этим миром…

Глядя на беременную подругу, у нее язык не поворачивался сказать, что ждет их ребенка в ближайшем будущем. От одной такой мысли, у нее сердце обливалось кровью. Сколько таких детей погибнет, сколько жизней будет загублено по чьей-то нелепой и жестокой прихоти?

Все эти долгие дни, Мэллори разрывали противоречивые чувства. Одна ее часть пыталась убедить девушку, что на самом деле, она никогда по-настоящему не знала Лэнгдона. Скажи он ей раньше о том, что он такое, разве осталась бы она рядом с ним? Другая же часть билась в истерике, пытаясь оправдать в Майкле то, что ни по каким человеческим законам не поддавалось оправданию. Что хуже всего — даже зная сейчас, кем он был, и что он собирался сделать, Мэллори не могла заставить себя его ненавидеть. Видит бог — она пыталась это сделать, но тщетно.

Девушка не пыталась выбраться к дворцу, чтобы искать случайной встречи. Она могла смириться с тем, что больше его не увидит. Но вот смотреть на него и знать, что она уже никогда не сможет к нему прикоснуться и быть рядом — было больнее в сто крат…

Прошел уже целый месяц, и в маленьком садике за окном уже начали распускаться первые розы, что оплетали стену дома. Слушая монотонное жужжание пчел, что вились у цветов, собирая нектар, Мэллори сидела снаружи на ступеньке деревянной лестницы, разглядывая пыльную землю у себя под ногами.

Издалека послышался стук копыт по брусчатке и девушка невольно подняла глаза. В Ист-Энде кареты проезжали не так часто, поэтому, народ всегда с любопытством глазел на них, гадая, за каким чертом очередного богача занесло в эту гнилую пропащую дыру.