— О, дитя мое, — снисходительно покачала головой Вандербильт, — это же Букингемский дворец, здесь даже у стен есть глаза и уши.

Мэллори невольно покраснела, и Коко с довольным видом цокнула языком.

— Я так и знала, — усмехнулась она, — ну и повезло же тебе!

«Это еще как посмотреть» — мрачно подумала девушка.

А тем временем, Вандербильт повела Мэллори на этаж выше, где находились спальни.

— Входи, — дружелюбно сказала она, приоткрыв дверь.

Девушка ошеломленно уставилась на огромную кровать под бархатным балдахином, и стены, обитые китайским розовым шелком с вышивкой. Зрелище просто захватывало дух!

— Довольно скромно, на надеюсь тебе понравится, — небрежно сказала Коко, входя в комнату.

Мэллори робко топталась по пушистому ковру, оглядывая потолок с изображением маленьких щекастых купидонов.

— А вот здесь, — добавила Вандербильт, отодвигая гобелен от стены и демонстрируя Мэллори дверь, что за ним находилась, — находится проход в ту часть замка, где живет наша прекрасная мужская половина.

Коко хихикнула, глядя, как щеки девушки вновь залились краской.

— Да ладно тебе, чего ты так стесняешься? — весело спросила она, садясь на кровать, — думаешь, что все остальные здесь живут как праведные монашки? Я тебя умоляю!.. Это разделение на девочек и мальчиков — больше формальность и дань чопорным британским традициям.

— Я все равно не собираюсь туда идти, — хмуро сказала Мэллори, скрестив руки на груди.

— А что такое? — удивленно сказала Коко, вскинув бровь, — никто тебя за это не осудит…

— Не в этом дело, — покачала головой Мэллори, отводя взгляд.

— А-а-а… — протянула Вандербильт, — так вы сейчас с этим Лэнгдоном в ссоре, я угадала? Говорили, что он выглядел каким-то взвинченным, но я не думала, что это ты его так накрутила.

— Я не виновата! — непонятно зачем воскликнула Мэллори, раздражаясь.

— Разумеется, милая, — улыбнулась Коко, — о чем бы ни была ссора, виноваты в ней всегда, так или иначе, мужчины… в этом я даже не сомневалась.

Девушка с небольшим удивлением подняла взгляд на Вандербильт. Обычно ей в таких ситуациях все заявляли, что она сама ведет себя как идиотка и нужно пойти извиниться, но Коко, неожиданно, оказалась на ее стороне.

— Ну так и что ты теперь собираешься ему сделать? — хитро спросила девушка, болтая ногами в воздухе.

— В каком смысле? — с недоумением произнесла Мэллори.

— Он уже злится на тебя, так почему бы не позлить его еще больше? — хмыкнула Коко, — могу посоветовать несколько способов, как довести бедняжку до того, что он сам к тебе на коленях приползет и будет вымаливать прощение.

Мэллори шумно вздохнула. Зная Майкла, он скорее в порыве гнева ей шею свернет, чем станет извиняться.

— И сперва, — протянула Вандербильт, пробежавшись взглядом по скромному платью девушки, — я бы рекомендовала начать с гардероба.

— А что с ним не так? — недоверчиво спросила Мэллори.

— Иными словами… все, — хохотнула девушка, — в таком наряде можно, разве что, на воскресную службу пойти, и то, будет слишком уныло.

…

Коко Вандербильт оказалась довольно эксцентричной, но все же, милой и располагающей к себе девушкой. Многое из того, что она говорила, смущало Мэллори, и этим она немного напоминала ей Сару, с которой она уже очень давно не виделась.

Проведя Мэллори экскурсию по всему крылу замка, где находилась женская половина, девушка потащила ее в свою комнату, где начала с энтузиазмом копошиться в шкафу.

— Гляди-ка сюда, — сказала она, доставая из гардероба восхитительно красивое платье цвета припыленной розы, — мне его сшили еще пару недель назад, да чертова швея напутала с мерками. Я в него не влезу, а вот на тебя, мне кажется, как раз подойдет!

Мэллори осторожно коснулась рукой гладкого матового шелка.

— Я даже не знаю… — промямлила девушка.

— Да брось, я же вижу, что тебе оно понравилось, — хмыкнула Коко, — быстро снимай свою хламиду монашки, а я пока позову горничную, чтобы помогла тебе одеться!

…

Когда Мэллори вновь увидела себя в зеркале, то с трудом поверила своим глазам. Кто бы мог подумать, что с нежно-розовым платьем ее цвет лица сразу станет выглядеть не изможденно-бледным, а благородно-фарфоровым.

— А это в качестве изюминки, — сказала Коко, взяв с туалетного столика тонкую бархатную черную ленточку, завязав ее маленьким бантом на шее Мэллори, — да ты просто загляденье, душа моя!

Девушка глупо хихикнула в ответ. Интересно, что на это все скажет Лэнгдон? Впрочем, скорей всего, сделает вид, что ничего не заметил… Мэллори чувствовала, что все еще злилась на него, хоть, возможно, это было и глупо.

— И вот еще! — добавила Вандербильт, доставая из ящика гардероба что-то белое, — чуть не забыла…

Мэллори с непониманием посмотрела на два кусочка тонкой белой ткани.

— А это что? — спросила она нахмурившись.

— Тяжелая артиллерия, — усмехнулась Коко.

Непонятной вещью оказались шелковые чулки до середины бедра, что крепились наверху атласной розовой лентой. Мэллори смутно представляла, зачем ей это может сегодня понадобится, но спорить не стала.

…

Когда настало время спускаться к ужину, на Майкла уже накатила мигрень. На него вывалили такой поток информации, касаемо общих политических дел, в которых ему теперь придется принимать участие, что у него голова грозилась разорваться на части.

Но традиции оставались традициями… придется тащиться в зал и пару часов сидеть за столом, поддерживая хотя бы внешний вид, что его интересовали сплетни, что там обсуждались.

А еще, при одной только мысли о Мэллори, у Лэнгдона возникало желание, схватить какой-нибудь предмет и с размаху расшибить его об стену. Майкла выводило из себя, что она вдруг решила устроить ему истерики прямо под носом у королевы. Девушка злила его до скрежета зубов и трясущихся рук и ему уже не терпелось, когда он сможет загнать ее поскорее в темный угол и всыпать по первое число. Пусть потом ходит и обижается на него еще больше — плевать.

Когда Майкл вошел в парадный зал, то здесь уже был накрыт длинный стол примерно человек на пятьдесят. Как и было принято, никто не садился, пока не пришла королева. Оглядев собравшихся, что ходили по залу небольшими группами, Лэнгдон поймал себя на мысли, что ищет глазами Мэллори, но почему-то ее здесь не было.

И тут, двери распахнулись и в зал величественной походкой вошла Виктория. Ее взгляд почти сразу встретился с глазами Майкла и он заметил, как на лице женщины промелькнула усмешка. Она направилась во главу стола и все собравшиеся последовали за ней, расходясь по своим местам.

— Прошу вас, — мягко сказала королева, взмахнув руками и опускаясь на стул.

Как только Виктория присела, за стол опустились и придворные. Глубоко вздохнув, Лэнгдон лениво переводил взгляд с одного незнакомого лица на другое, пока не уловил неожиданно знакомые черты в девушке, что сидела напротив и чуть левее него.

Удивительно, как он сразу ее не узнал. Впрочем, наверное, он так привык видеть Мэллори уставшей и забитой, что разительная перемена обстановки преобразила ее. В этом светло-розовом платье, с аккуратной прической, румянцем на щеках и веселой улыбкой, она напоминала ни то фарфоровую статуэтку, ни то воздушное пирожное, которое так и хотелось укусить. Она, как будто, даже не замечала его, тихо переговариваясь о чем-то со светловолосой девушкой, имени которой Лэнгдон не знал. Хихикая и скромно опуская глаза, когда собеседница что-то шептала ей на ухо, Мэллори выглядела так, словно прожила во дворце уже долгие годы, если не всю жизнь.

Когда их взгляды за столом, наконец, встретились, девушка увидела, что Лэнгдон смотрит на нее с каким-то подозрением и явным недовольством. Однако, вместо того, чтобы смутиться или растеряться, Мэллори горделиво вскинула свой маленький носик и отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что дурное настроение Майкла Лэнгдона ее не волнует.

— А ты смелая девочка! — прошептала Коко ей на ухо, — если бы на меня так кто посмотрел, я бы уже бежала прятаться в катакомбах. Мне кажется, если бы не все эти люди, он бы уже сорвал с тебя это милое платье и завалил прямо на стол…