— Простите, но… — начал было Мур, но ледяной взгляд королевы мгновенно его заткнул.

Скрипнув стулом, Джон Генри вышел из комнаты, бросив напоследок Лэнгдону предупредительный взгляд, чтобы тот не натворил глупостей.

— Терпеть не могу этого гада, — вздохнула Виктория, глядя на закрывшиеся двери, — всякий раз, как встречаюсь с ним, потом острое желание помыться с солью. Честно говоря, я ожидала, что ты окажешься таким же мерзким типом как Мур, но, видимо, я поторопилась с выводами.

Майкл поднял на королеву настороженный взгляд. К чему она клонит?

— Ты антихрист, насколько мне известно, — продолжала женщина, — и весь этот балаган с предстоящим концом света вьется вокруг твоей особы. Но глядя на тебя сейчас, мне кажется, что апокалипсис — это последнее, что тебя интересует, дорогой. Генри Мур вполне похож на того, кто хотел бы, чтобы человечество захлебнулось в собственной крови, но в тебе, хоть убей, я этого не вижу.

— Вы меня не знаете — ответил Лэнгдон севшим голосом, — откуда вам знать, на что я способен, а что нет?

Хуже всего, что Майкл понимал, насколько по-идиотски сейчас это звучало. Он будто оправдывался перед ней.

— Да неужели? — хмыкнула Виктория, — Сейчас начнешь с жутким видом рассказывать, как ты убивал людей направо и налево? Если я сейчас начну перечислять всех, кого я успела отправить на тот свет, мы рискуем просидеть здесь до утра. Так что, не думаю, что твой счет по трупам окажется больше моего.

Чем больше говорила королева, тем сильнее терялся Лэнгдон и она явно это видела.

— Я могу тебе помочь выбиться в высший свет, если ты этого хочешь, — сказала королева, вглядываясь в его глаза, — не обещаю, что ты останешься от этого восторге, но раз это твое единственное желание…

Женщина развела руками и усмехнулась.

— А чего хотите вы? — тихо спросил Лэнгдон с искренним непониманием, — Вечной жизни? Смерти конкурентов?

Виктория устало вздохнула и закатила глаза.

— Я свое уже вдоволь отжила, мальчик, — ответила она, откидываясь на спинку стула, — а убивать врагов просто ради того, чтобы потешить свое эго… такое меня уже не забавляет.

— Так что тогда? — вскинул брови Майкл, не сводя взгляда с женщины.

— Будь моя воля, я попыталась бы спасти всех своих подданных, — улыбнулась Виктория, — но за подобное, боюсь, мне нечем расплатиться. Душа старухи стоит немного, пусть даже она и королевских кровей. Поэтому, меняю себя взамен на сохранность и неприкосновенность моего наследия.

— Обречете себя на вечные муки, чтобы ваши дети остались в живых? — тихо переспросил Майкл.

— Хм, — протянула Виктория прищурившись, — неужели, тебя это так удивляет? С каких пор, мать что пытается защитить своих детей — это такая редкость?

Лэнгдон невольно потупил взгляд, но это не укрылось от взгляда Виктории.

— Уверена, в твоей жизни тоже найдется человек, ради которого ты с радостью прыгнешь в костер, если будешь знать, что это спасет ему жизнь.

— И это все ваши условия? — холодно спросил Лэнгдон, пытаясь увильнуть от неприятной темы, — Гарантия продолжения вашего рода в обмен на вашу душу? Больше ничего?

— Если только отдельная просьба жариться в одном котле с вместе Карлом Штюрмером, — усмехнулась Виктория, — он при жизни был еще той горячей штучкой.

Майкл снова взглянул на королеву как на чокнутую.

— Думаешь, я не осознаю всей серьезности ситуации, дорогой? — вскинула бровь женщина, — Отнюдь. Но я не вижу смысла сидеть и убиваться в трауре, когда миру и так скоро настанет конец. А вот ты, похоже, напротив, принимаешь все слишком близко к сердцу.

— Не вижу здесь ничего смешного, — хмуро ответил Майкл.

— Ах, — вздохнула Виктория, качая головой, — дети богов — воистину, самые несчастные создания на земле. Всю жизнь вами играют, как хотят, а вы считаете, что все это какой-то великий замысел, святая миссия… и пока вы гнете спину, ваши отцы, скорей всего, перебрасываются в карты под бокал выдержанного бурбона и смеются над вашими беспомощными попытками им угодить.

Слова Виктории полоснули как ножом. Майкл не хотел этого слушать. Не от того, что боялся ненароком придушить Викторию, а потому что думал, что в чем-то, возможно, она была права, и это его злило и пугало одновременно.

Резко выдохнув, Лэнгдон поднялся из-за стола, отбросив назад стул. На сегодня с него хватит оскорблений.

— Прости, милый, — негромко сказала Виктория, — тебе разве кто-то разрешил встать?

Майкл поднял на женщину ошалелый взгляд.

— Быстро сел обратно, — рявкнула королева, — выйдешь отсюда только когда я скажу, что ты можешь идти.

Или от неожиданности, или от удивления, Лэнгдон молча опустился на стул.

— Так-то лучше, — устало сказала Виктория, потерев лоб рукой, — а теперь, к делу…

========== 25 ==========

Воздуха оставалось все меньше, и то, что из груди Мэллори продолжали рваться крики ужаса — лишь усугубляло ситуацию. Отчаянно стуча коленом по необтесанной деревяшке, девушка пыталась пробить в ней хоть небольшую дыру.

Неизвестно, сколько прошло времени, и как сильно превратилась в мясо ее кожа на ноге и руках, когда сверху послышался первый треск досок. Воодушевившись и не обращая внимания на боль в конечностях и комья земли, что посыпались сверху, Мэллори начала биться еще сильнее, с каждым рывком все больше проламывая проклятый деревянный ящик.

Поток холодной земли хлынул сквозь проломленную крышку гроба и девушке стоило огромных усилий заставить себя принять сидячее положение, чтобы ее опять не завалило.

Земля ощущалась уже повсюду. В ушах, в глазах, во рту… Но нужно пробираться дальше, еще немного, из последних сил. Вытянув вверх руки, Мэллори чуть не завопила от счастья, когда ощутила, как ее пальцев коснулся свежий ветерок. Продолжая судорожно карабкаться, голова девушки наконец вынырнула на поверхность, с сиплым стоном втянув через рот морозный воздух.

Девушка не сразу заметила, как крупный ворон, что вольготно расселся на косом распятии ее могилы, громко каркнул взлетая вверх, когда она вырвалась из-под земли.

Каждый новый вдох обжигал легкие ледяным холодом, но Мэллори все равно с жадностью хватала драгоценный воздух. Пока ей удалось выбраться только по пояс и отмороженные пальцы с обломанными ногтями продолжали загребать землю. Срываясь на хриплые крики, девушка, наконец, выползла из ямы и перекатившись на спину с тихим всхлипом уставилась в тусклое сумеречное небо.

Ноябрьский ветер пробирался под тонкую ткань погребальной сорочки, но Мэллори сейчас была слишком измотана, чтобы почувствовать холод. Казалось, что время замедлилось, и девушка с тяжелым дыханием наблюдала, как сверху сыпятся мелкие снежинки.

Босые ноги с каждой минутой все больше коченели на морозе, и это немного привело Мэллори в чувство. Она чуть не умерла закопанной заживо, и было бы глупо после этого умереть от переохлаждения. И что еще не давало девушке покоя — она по-прежнему не имела представления, каким образом она здесь оказалась. Кажется, в голове вспыхивали какие-то обрывочные образы, но они не хотели складываться в полноценную картину.

— Может, вам помочь? — послышался вдруг откуда-то рядом мужской хрипловатый голос.

Вздрогнув всем телом, Мэллори приподнялась на локтях и огляделась.

Неподалеку от нее на надгробном камне сидел старик в потрепанной одежде. Неприметный, коренастый, довольно безобидный на вид, только вот его взгляд сильно настораживал Мэллори. Было в нем что-то не совсем человеческое…

Не говоря уже о том, что из свежей могилы на кладбище только что вылезла живая девушка, а старик даже бровью не повел, словно для него это было какой-то обыденностью.

— Вы бы поторопились домой, дорогая, — участливо добавил незнакомец, — такая холодрыга на улице, а вы в одной сорочке… не простудитесь!

Мэллори растерянно моргала, глядя на мужчину во все глаза. Тем временем, старик вытащил из кармана своего ветхого пальто яблоко и с наслаждением вгрызся в него