– Везучий ты, брат! – сказал командир взвода, – это осколок. – Чуть левее и бог знает, был бы ты жив или нет. Если бы пуля, то она при таком соприкосновении контузила бы тебя. А осколок прошел по тебе, как по маслу. Ну что, появилась боль?
– Да, и мутить начало.
– Это сейчас вылечим. На, глотни.
Лейтенант протянул ему флягу. Пахомов глотнул из нее, скривился и сплюнул несколько раз.
– Фу, ну и гадость! Как керосин.
– Не керосин. Гидролизный спирт, он неочищенный, летчики как то дали. Как, легче?
В ответ Пахомов отошел и его несколько раз вывернуло. Лицо его побледнело и вспотело.
– Все таки контузило тебя маленько. Ладно, отлежишься в санчасти. По машинам! – крикнул уже лейтенант.
Все заняли свои места на броне, БТРы тронулись. Через полчаса группа прибыла в укрепление. Это была такая мелкая поездка для группы – ездили в Джелалабад за почтой. Даже чтобы получить почту, нужно было иногда платить кровью. В этот раз заплатили малой кровью.
Моджахеды все наращивали сопротивление. Чувствовалась опытная рука в их действиях, засады стали чаще, столкновения ожесточеннее. Был атакован и взят пост недалеко от укрепления, солдаты с этого поста частью были перебиты, частью уведены в горы. Все оружие было забрано, а сооружения разрушены. Укрепление, находившееся километрах в двадцати от того, где служили Денис и Батрадз, было тоже подвергнуто нападению. Причем там развернулся бой по всем правилам тактики. Душманы основательно провели артподготовку, а потом силами до батальона пехоты атаковали укрепление. На одном из участков душманы шли в атаку в рост, не ложась. Такого в практике столкновений с душманами советские солдаты еще не видели. Только умелые действия начальника поста майора Кудинова и подоспевшие вертолеты сорвали атаку и рассеяли атакующих. При этом один вертолет был сбит, летчики погибли. Лазутчики из местных афганцев доносили, что руководит всем Азат Нури Хан. Это был грамотный военный специалист, окончивший американскую академию, затем служивший в правительственных войсках, учившийся в Москве в советской академии Генерального штаба, а позднее возглавивший один из участков сопротивления пуштунов. Его действия всегда отличались продуманностью, смелостью и даже некоторой бравадой. Ко всем советским праздникам он не забывал присылать поздравления и подарки своим противникам, от командира укрепления, до командира 66-й бригады. Причем его подарки не включали никаких сюрпризов, а поздравления писались искренне и с уважением, на хорошем русском языке. Он писал часто в них, что вот кончится война и он встретится с противниками как друг, всегда будет рад видеть их гостями. В этом человеке чувствовались большая сила воли, умение концентрировать энергию, незаурядный ум и большой такт. Те, кто видел его, поражались его европейской внешности. Светлые, немного рыжеватые, волосы, глубоко посаженные зеленые глаза, ровный ряд зубов, украшающих его добродушную улыбку. Объяснялось все это просто: его отец был пуштуном, а вот мать была из племени калашей, имеющего все признаки европейской расы. Об их происхождении ученые спорят по сей день. Но и среди пуштунов люди с голубыми и зелеными глазами были не редкость. Глубины Азии всегда таили в себя огромное количество загадок. Лазутчики доносили также, что Азат Нури Хан готовит мощный удар по территории, подконтрольной 66-й бригаде, чтобы вытеснить ее из земель вокруг Джелалабада, нанести мощнейшее поражение и показать «шурави», что они тоже уязвимы.
Командование 66-й бригады решило нанести упреждающий удар и начало его готовить. 66-й бригаде были приданы дополнительные мотопехотные и авиационные части, активизировалась работа разведки и афганских лазутчиков. В ответ Азат Нури Хан прислал шокирующее письмо. Он писал командиру бригады, что знает о его планах по нанесению удара, к письму были приложены копии карт, на которые были нанесены направления ударов. Советовал беречь солдат и уходить домой. Стало понятно, что в высшем командовании 66-й бригады есть человек Нури Хана. Но кто? Вычислить этого человека не получалось. В высшем командовании 66-й бригады не было ни одного афганца, были только советские офицеры. Особый отдел армии профильтровал несколько раз каждого, но никто всерьез не попадал под подозрение. Все были из СССР, у всех были семьи, дети. Так и осталось это в неведении. Кое кто из командования не исключал, что Азат Нури Хан сам вычислил направления и силу ударов и это вполне могло быть. Человек такого ума легко ставил себя на место противника. Но удар все таки готовили. С повышенной секретностью. О планах знали всего четыре человека. Лазутчики и разведка доносили, что Нури Хан готовит контрудар, показывали на карте размещение его сил. Они были все размещены на главных направлениях планируемого удара. Были в планах Нури Хана и недостатки. Он плохо учитывал возможности боевых вертолетов и самолетов, противовоздушная оборона у него была слабой, а своей авиации у него не было. На этом и решили сыграть, отдав начало операции и самые сокрушительные удары военной авиации. Проводились совещания с летчиками, уточнялись их возможности. За то, что у Нури Хана не было своего человека среди командования 66-й бригады говорило и то, что он не принял никаких контрмер по предотвращению авиационных ударов. И не отвел свои части, которые были наиболее уязвимы с воздуха. Была подготовлена к операции и дальнобойная артиллерия, могущая наносить удары с больших расстояний. Ее тоже начали готовить и подвозили к ней боеприпасы. Время операции назначили на первую декаду декабря.
По всем подразделениям 66-й бригады в Джелалабаде и по укреплениям, разбросанным вокруг, ходили упорные слухи об операции против Нури Хана. Офицеры обсуждали эту новость, покачивая головой. Моджахеды Нури Хана были самыми серьезными противниками, хорошо обученными и вооруженными, не боявшиеся серьезного боевого столкновения и зачастую сами искавшие его. Знали этого противника и солдаты. Не раз сталкивались они с этими душманами, не только упорными и смелыми в бою, но и жестокими. Пленных они брали, но если пленные не хотели принимать Ислам, они их убивали, иногда очень жестоко. Иногда выставляли отрезанные головы пленных на дорогах. Тех, кто принимал Ислам, щадили, уводили в недоступные для «шурави» места. Там, иногда, пленные даже женились на местных девушках, рождались дети и пленные становились членами племени или общины. В этом отношении было легче пленным из среды узбеков, таджиков, туркменов, казахов, киргизов. Все они воспитывались в мусульманских семьях, у них были общие с афганцами восточные традиции и праздники. Вдобавок таджики говорили на дари, практически на том же языке, на котором говорили афганские таджики и этот язык понимали пуштуны. Иногда советские солдаты сами переходили на сторону моджахедов, даже с оружием в руках. К удивлению, среди таких преобладали славяне, но были такие и из среды среднеазиатских народов. Многие таких людей не понимали. Но многие относились к ним и с пониманием. Непонятная, ненужная никому война, налагала на психику солдат тяжелую нагрузку. Гибель друзей в стычках с душманами добавляла пресс на психику. Солдаты не выдерживали, переходили на сторону врага. Были даже такие, кто потом сражался с «шурави» на стороне душманов. Афганцы доверяли таким пленным и иногда пленные достигали у предводителей моджахедов довольно высокого положения. В охране Панджшерского льва Ахмад шах Масуда были русские, бывшие пленные. Сейчас солдаты в укреплении тоже находились под впечатлением новости о планируемой операции. Все понимали, что если операция начнется, то не всем быть живыми. Понимали и готовились к сражению. Боязни не было. Основное чувство у солдат это было скорее неприятие войны и событий, связанных с ней. Шло время, прошла первая декада декабря а операция не начиналась. Все жили в напряжении, в ожидании грядущих событий.
Батрадз и Денис недавно сменились с поста, где провели утренние часы вплоть до обеда. Пообедав, пошли в надоевшую казарму. Баян спал возле кровати Дениса, спокойный и равнодушный, значит душманов близко не было. Взглянув на подошедших друзей одним глазом, Баян снова закрыл его и, положив голову на лапы, сладко зевнул.
