Майор пожал руку Самойлову, тот прыгнул в командирский «УАЗик» и машина въехала в тоннель. Проехав тоннель, подполковник нашел все машины на площадке и всех солдат целыми и здоровыми. Колонна снова построилась и тронулась по дороге на Кабул. Спустились с перевала без приключений. Дальше лежал уже не такой тяжелый путь. Охранялся этот участок дороги правительственными гарнизонами и гарнизонами советских войск. Над дорогой часто проносились боевые вертолеты. К вечеру колонна вошла в Кабул. Разместили солдат в каких то казармах, покормили и все пошли отдыхать. Впечатления и воспоминания о трудной дороге как то притупились усталостью. Засыпая, Денис подумал только: «Что мы будем здесь делать? Ладно, поживем, увидим».

В Кабуле пробыли всего несколько дней, затем подразделение переместили в Джелалабад, где стояла 66-я отдельная мотострелковая бригада, прикрывавшая направление на Пакистан. В эту бригаду и было влито подразделение, сформированное из бывших курсантов Учебного центра. В Джелалабад попали Денис с Батрадзом и ингуши Идрис и Башир. После переформирования они все оказались в одном взводе. В роте, куда входил этот взвод, как рассказали новичкам солдаты-первогодки, процветала дедовщина. Старослужащие не только передавали свой опыт и учили младших, но и жестоко эксплуатировали их, давя их дополнительной физической нагрузкой и нанося психологические травмы. Человеку и так на войне наносится большая психологическая травма, а здесь дополнительно давили солдат старослужащие. Доходило до того, что на боевых операциях первогодки пытались отстрелять обидчиков и это у них иногда получалось. Денис и Батрадз немного уже были знакомы с этим армейским явлением, это было и в Учебном центре, но то, как это проявлялось в роте, не шло ни в какое сравнение с Учебным центром. Солдат-первогодок просто не считали за людей. Старослужащий мог послать первогодка в наряд, в который сам должен был идти, заставить убить пленного душмана, заставить мародерничать в кишлаках, отбирая потом награбленное. Двоих старослужащих, потом объявленных Героями Советского Союза, и погибших по официальной версии в неравном бою с душманами, на самом деле застрелил первогодок. Эти двое погибших заставляли его грабить жителей кишлака, избили его и он не вытерпев, применил оружие. С посягательством на свободу и даже избиение со стороны старослужащих столкнулись и Денис с Батрадзом. И произошло это при не совсем обычных обстоятельствах. Как то после завтрака сержант объявил, что хочет кое что рассказать «молодым» и показать. Привел их на площадку за плацем, на котором проводились построения. Маршировкой на плацу никто никогда не занимался, это не строевая часть, а боевая. На площадке стояли вновь прибывшие, возле сержанта сидело трое старослужащих. В сторонке, метрах в десяти, стояли трое совсем молодых афганцев. Сержант приказал одному из молодых солдат:

– Видишь во того, высокого? С усиками. Заколи его штыком.

Все солдаты приняли это за шутку. Никто их них еще не был в бою и не видел крови.

– Что смотришь? Коли! – заорал на солдата сержант. Солдат переминался с ноги на ногу, держа в руках автомат с примкнутым штык-ножом. На лице его блуждала бессмысленная улыбка.

– Трус, баба, – орал на него сержант и подойдя, ударил его по лицу. Из носа и из губ у солдата потекла кровь.

– Пошел вон, скотина трусливая! – и сержант ударил пинком солдата.

– Ну-ка, ты, – обратил внимание сержант на Дениса, – вперед, убей этого душмана!

Денис почувствовал, как к его горлу медленно поднимается чувство омерзения и злобы. Когда он выходил из себя, его даже Батрпдз побаивался. Взглянув прямо в глаза сержанту, Денис со злобой сказал:

– Я не палач. Воевать я буду, но убивать пленных это не мое дело.

– Что-о-о? Ты как с дедом и старшим по званию говоришь? Да я тебя в пыль сотру.

Сержант вскочил, вскочили и трое старослужащих. Двинулись к Денису. Но рядом с Денисом тут же встал Батрадз. Вид обоих не предвещал ничего доброго. Батрадз спокойно, у всех на виду, передернул затвор.

– Подходите ближе, – сказал Денис, – вот на вас, ублюдках, я с удовольствием испробую свой штык.

Сержант и старослужащие остановились, на лицах их была растерянность. Такого они не встречали в практике своей службы. Подошли и встали рядом Башир и Идрис.

– Запомните, трусливые шакалы, – сказал Батрадз, – мы кавказцы и вы с нами не сможете делать то, что делаете с другими. Да и других мы научим не унижаться перед вами.

– Оставь их в покое, не видишь, это чурки! Их трогать себе дороже, – сказал сержанту один из старослужащих.

– А за чурку, запомни, ты обязательно получишь в морду или штык в зад, – сказал Башир.

Сержант и старослужащие ушли. Афганцы все так же стояли в стороне. Подошел комвзвода, младший лейтенант..

– Что тут за собрание?

Солдаты молчали.

– Ну, чего вы молчите? А что это у тебя нос в крови? – обратился он к избитому солдату.

Ответил небольшого роста солдат. Спеша и перескакивая с одного на другое, он рассказал лейтенанту, что здесь произошло.

– Убивать безоружных пленных это большая гадость, – сказал комвзвода, – правда, с нашими они не церемонятся. Попал в плен, значит ты верный покойник. И животы вспарывают, и головы отрезают. Но это они. Не будем им уподобляться. Откуда эти пленные?

– Мы ничего не знаем.

Лейтенант, с трудом подбирая слова, начал говорить с пленными на дари. Подошел солдат-таджик.

– Товарищ лейтенант, я все переведу, мой родной язык дари.

– Молодец. Чего же молчал? Спроси их, как они к нам попали и почему.

Солдат быстро заговорил. Услышав родной язык, афганцы оживились и начали отвечать.

– Они говорят, что они братья. Приехали к родственникам в кишлак и вчера их захватили в кишлаке наши солдаты. Они говорят, что их отец служит в царандое.

– Господи, вот были бы проблемы, если вы их бы отправили к праотцам. Позовите сержанта.

Пришел сержант.

– Где ты взял этих духов? – спросил лейтенант.

– В кишлаке, их привели Накипов и Свитко.

– Позвать обоих сюда.

Пришли два солдата.

– При каких обстоятельствах были захвачены вот эти духи? – спросил лейтенант.

– Обстоятельств никаких не было. Они просто шли по улице, а сержант приказал их захватить и мы их посадили в машину.

Лейтенант посмотрел на сержанта.

– И на каком основании ты их зачислил в духи? Почему врешь?

Сержант молчал. Лейтенант повернулся к переводчику.

– Скажи им, пусть идут, куда хотят. Прежде чем уйдут, хорошо накормите их. А с тобой, – повернулся он к сержанту, – будет особый разговор. Я доложу обо всем замполиту полка и командиру полка.

Лейтенант встал и ушел. «Нехороший день» – подумал Денис. И этот день преподнес им еще один сюрприз. После обеда прямо в расположении роты с недалекой высоты, поднимавшейся за расположением части, были застрелены снайпером сержант, приказывавший расправиться с афганскими юношами, и один из присутствовавших на площадке старослужащих. В ответ на выстрелы из траншеи раздались длинные пулеметные очереди, группа бойцов на БТР ринулась к высоте. Но нашли только стрелянные гильзы от американской снайперской винтовки и примятую траву за камнем. Убитых быстро окружили и оттащили в укрытие. Денис и Батрадз впервые так близко видели смерть. На всех вновь прибывших солдат эти смерти, происшедшие почти у них на глазах, произвели гнетущее впечатление. Вот были живые люди, ругались с ними и даже чуть не подрались, и вот они мертвые. Сержанту пуля попала прямо в ухо, другому солдату разнесло голову. Лейтенант пришел, глянул, потом посмотрел на солдат.

– Сколько раз говорил, передвигаться только по траншеям! Они же не первый день здесь, всего насмотрелись. И вот на тебе! А как их матерям в глаза смотреть? Кто это сможет сделать?

Денис и Батрадз отошли от трупов. В их душах не было зла на погибших, осталось только чувство горечи и недоумения происходящим.

Батальон, в котором служил Батрадз и Денис с ингушами Идрисом и Баширом, обеспечивал контролем район Джелалабада и Асадабада. Дениса поражала откровенная нищета окрестных кишлаков. Приходилось встречаться и разговаривать с местными жителями. Переводчиками выступали обычно солдаты-таджики, язык у них с местными был один или же немного отличался диалектом. Понимали они друг друга прекрасно. Денису до слез было жалко детей и он всегда старался что-нибудь дать им. Местные жители приходили часто к врачам «шурави», приводили больных детей. В основном это были женщины. Многие мужчины, их мужья, были в сопротивлении. Нельзя было определить, кто стоит перед тобой. Днем это был работящий крестьянин или мелкий торговец, а ночью.... Кто то же стрелял по ночам по расположению батальона, накрывая минами и снарядами, кто то же ставил противотанковые мины на дорогах, подрывая советские танки и бронетранспортеры. Против советских войск велась настоящая партизанская война. Было немало случаев, когда моджахеды откровенно атаковали советские части. И советские подразделения в городках и кишлаках провинции Кунар принимали все меры для безопасности: рыли траншеи и убежища, укреплялись огневыми точками с пулеметами, имели на вооружении артиллерию, ставили в окружении мины, разведка непрерывно работала, определяя намерения душманов.