В один из жарких сентябрьских дней двум взводам было поручено обследовать расположенный недалеко кишлак. По сведениям разведки в этом кишлаке ночью появилась группа душманов. На четырех БТР-ах два взвода выехали в кишлак. Приближались осторожно, останавливаясь и стараясь определить наличие врага. Вот и первые глинобитные дома кишлака. Солдаты сразу заметили странность: на улице не было ни души.

– Дрянная примета – сказал солдат, служивший в Афганистане второй год.

Вперед прошли перебежками разведчики. Командиры взводов спешили всех солдат с брони и рассыпали в цепь. Пошли за разведчиками в кишлак. До первых дувалов, глинобитных заборов, осталось совсем недалеко, разведчики миновали их. И через минуты три после того, как разведчики вошли в кишлак, раздались автоматные очереди и выстрелы «буров», афганских старых винтовок. Еще через минуту показались отступающие разведчики.

Они шли назад перебежками, пока все целые. Как только они миновали последний дувал, то сразу же укрылись в старой, невесть кем вырытой траншее. И тут же из за дувалов зататакали два крупнокалиберных пулемета, по звуку наши ДШК, сбивая землю с бруствера траншеи. Взводы залегли, окопались.

– Огонь по духам, – кричал лейтенант в сторону бронетранспортеров. Но там стрелки и сами знали, что делать. Повернув рыла стволов в сторону дувалов, два бронетранспортера изрыгнули из себя огонь и дым. Было видно, как от глинобитных заборов отлетали куски, образуя проломы. Со стороны разведчиков раздался выстрел из гранатомета. Взрыв гранаты подбросил тело вражеского пулеметчика и пулемет вверх. Но душманы не были трусливыми и неопытными. С их стороны были выпущены противотанковые гранаты из СПГ и один из бронетранспортеров задымил, его пулемет замолк. Взводный приказал открыть огонь по всем точкам, где мог находиться противник. Заработали автоматы бойцов. Одно отделение прикрывало огнем, второе перебежками двинулся к дувалам. Затем залегало и полосовало по заборам, а первое продвигалось вперед. Вот уже достигли разведчиков.

– Что у вас? Потери есть? – крикнул взводный.

– Двое, – ответил сержант, командовавший разведчиками, – раненные.

– Кто?

– Савельев и Нуриджонов. Нуриджонов тяжело.

– Отправь их отсюда в санчать.

Достигли дувалов, из за них никто уже не стрелял. Рассыпались. За дувалами лежало тела убитых, возле них валялось оружие, чуть в стороне лежал покареженый пулемет и пулеметчик с оторванной рукой, полголовы у него отсутствовало. Денис почувствовавл, как к горлу подступает тошнота, но сдержал ее. Начали прочесывать кишлак. На небольшой площади стоял дом, отличавшийся от других большими размерами. И как только бойцы начали накапливаться у площади из дома раздались выстрелы, а затем душманы открыто пошли в атаку. Было их около взвода, они выскакивали из большого дома, из боковых улочек. Бойцы сразу залегли под стенами домов и встретили душманов огнем. Это заставило душманов искать укрытие. Они рассыпались и прекратили атаку.

– Дунаев, – крикнул лейтенант, – бери Мухина, заберите раненых и на БТРе дуйте в батальон. Пусть вызывают вертолеты. Рацию разбили, связаться не могу.

– Поняли, – крикнули в ответ разведчики и скрылись в улочке.

Денис увидел, как человек пять душманов начали обходить залегших слева. У одного был гранатомет. Денис толкнул лежащего рядом Батрадза.

Не сговариваясь, они начали стрелять по душманам. Двое сразу упали, гранатомет откатился в сторону, в пыль. Один из душманов кинулся к гранатомету, но его застрелил лейтенант. Двое других кинулись за дом. Бой продолжался долго, бойцы медленно выдавливали душманов из кишлака. Появились убитые, их было четверо, и раненные, их было намного больше. Грамотно отступая, отстреливаясь из автоматов и винтовок, душманы покинули кишлак и начали отходить в близлежащую лощину, где тек ручей и рос густой кустарник. Бойцы преследовали их, поливая огнем. Наткнулись еще на нескольких убитых и двоих раненых. Раненых подобрали, оказали первую помощь. Наконец в небе застрекотали четыре вертолета, когда они приблизились, лейтенант ракетой указал направление отхода врага. Летчики увидели его. В лощину полетели ракеты, пущенные с вертолетов, загрохотали пулеметы вертолетов.

– Все, дальше пойдем после вертолетной обработки, – сказал лейтенант, – остановимся и передохнем.

Бойцы залегли, осматривая окрестности. Время было уже послеобеденное, но есть никому не хотелось. Напряжение, которое охватило людей, не спадало, а еще предстояло зачистить лощину. Кое кто тянул воду из фляг. Через минут сорок вертолеты улетели. Лейтенант поднял взводы, солдаты поднялись и заклацали затворами автоматов. С осторожностью пошли через кустарники к ручью. Обработка с вертолетов была настолько интенсивной, что противник даже не подобрал убитых, но раненых не было, значит унесли с собой. Убитых было много, человек пятнадцать, значит ушли немногие. Денис с Батрадзом шли рядом, вид убитых вызывал у них неприятие, как у всякого здорового человека.

– Сколько помню, все наши поколения воевали, – сказал Батрадз, – все старики только о войне за столом и говорят. Никогда не думал, что и мне придется воевать.

– Если бы враг пришел на нашу землю, было бы легче, – сказал Денис, – а здесь мы пришли к ним.

– В бою рассуждать некогда, да и не нужно. Война, как я понял, всех делает одинаковыми. Ты не убьешь, значит тебя убьют.

Зашли за большой камень у ручья и сразу вскинули автоматы. Двое молодых парней-афганцев, оба раненные, сидели за камнем. Оружие их, советские автоматы, лежало рядом. Один согнувшись от боли и скаля зубы, зажимал рукой рану на плече, другой держался обеими руками за живот. Денис отбросил ногой в сторону автоматы моджахедов. Вытащил пакет и начал перевязывать раненого в плечо. Перевязал. Потом осмотрел второго. Осколок длиной с ладонь, торчал у него из живота, но вошел неглубоко. «Значит будет жить» – подумал Денис. Взялся за осколок и сильно дернул его, вытаскивая. Парень потерял сознание от боли. Денис разрезал ножом рубаху моджахеда, сделал противошоковый укол и перевязал его тоже. Все это время Батрадз наготове стоял с автоматом и страховал Дениса.

– Что с ними будем делать? – спросил Денис.

– Не имею представления. А что в таких случаях делают?

– Я побуду здесь, а ты спроси комвзвода.

– Хорошо.

Батрадз ушел. Минут через десять вернулся.

– Комвзвода не нашел, ушел далеко вперед, а сержант сказал, чтобы мы их пристрелили и не заморачивались. Я сразу сказал, что не буду этого делать.

– Они что, здесь все душу потеряли? Это же люди, они же раненные, не враги они уже нам.

– Не знаю, помнишь, лейтенант тогда отругал сержанта, который нас заставлял штыками зарезать молодых парней?

– И что решим?

– Давай их отпустим, пусть идут и лечатся.

– Я не против, а смогут они дойти?

– Смогут. Один не очень тяжелый, поможет другому. Им нужно добраться до ближайшего кишлака, там им окажут помощь.

Подошел солдат из таджиков. Голова у него была забинтована, рука выше локтя тоже, прямо поверх гимнастерки.

– Задело, Алимджон? – спросил Батрадз.

– Да, немного есть, не страшно. В госпиталь не пойду. Кто это?

– Душманы, вон их автоматы лежат.

– И что вы с ними решили делать?

– Лейтенанта не нашел, а сержант сказал пристрелить их. Но этого делать нельзя, я так считаю. Пусть уходят.

Алимджон заговорил на дари. Душманы оживились. Они что то начали спрашивать, Алимджон им отвечал. Потом снял с плеча автомат и дал две очереди вверх.

– Это чтобы сержант слышал и думал, что мы их убили.

Денис, Батрадз и Алимджон повернулись и ушли, автоматы душманов вместе с рожками к ним прихватили с собой. Не знали Денис и Батрадз, что этот случай в будущем спасет им обоим жизни дважды.

Этот первый бой запомнился всем новоприбывшим надолго и потряс каждого без исключения. После боя многие приходили в себя долго. Денису этот бой нанес сильнейший психическую травму. После боя, как и у многих, у него начали трястись руки, его восприятие мира очень сильно изменилось и при этом так быстро, что он с трудом реагировал на происходящее с ним. «Как же так, ведь я убил не менее двух человек, сам видел, как от моей очереди упало двое…Как же это возможно? Что сделали мне эти люди?» Разум приходил ему на помощь и подсказывал, что эти люди шли убить его и его товарищей. Но сердце возмущалось до предела и не хотело принимать никаких оправданий. «Я убил людей, к которым сам пришел в их дом с оружием, я не имел на это право» – думал он. Смотрел на Батрадза. С тем происходило почти то же самое. Ночью не могли заснуть.