Подошли к костру. Рассказали всем о встрече. Парни пожали в недоумении плечами, у некоторых девушек округлились от испуга глаза. Пообсуждали встречу, выдвигая разные предположения. Потом махнули на происшедшее рукой. Солнце катилось к закату, поэтому стали собираться домой, чтобы не идти потом в темноте. Проверили, все ли взяли. Кажется все, ничего не забыли. Пошли цепочкой по старой дороге к селу. Когда вышли на опушку, где начиналось совхозное поле, остановились передохнуть. Начали пить прихваченную с собой воду из лесных криничек. И вдруг со стороны дальнего хребта донеслась приглушенная расстоянием автоматная очередь. Та-та-та-та-та! Та-та! Та-та-та!– прпостучал автомат. Бом! Бом! Бом! – подпели ему резкие звуки стрелявшего карабина. Та-та-та!Та-та-та! Еще раз пропел автомат. Все переглянулись. Здесь недалеко было стрельбище пограничного училища, но оно находилось совсем в другой стороне. А это стреляли где то в стороне дальних перевалов. Странные дела происходили! Странные и непонятные!

Домой вернулись уже в сумерках. Хадизат, Марину и косулю встречал Ахсар. Вышли и Дмитрий с Верой. Видно было, что родители беспокоились.

– Как сходили, как погуляли? – спросила Вера девушек.

– Все хорошо. Все вернулись. Хотя кое что интересное мы видели.

– Не знаю, что вы видели интересного, а у нас в селе за день много интересного, нехорошего интересного.

– Что случилось? – тревожно спросили девушки в один голос.

– На озере убили Юру Тарасова и тяжело ранили Жорика Хугаева. Они поехали туда ловить рыбу. Стреляли в них из автоматов.

– Ничего себе! Юру Тарасова убили? Как же это может быть? Да он никогда никому плохого не делал! Кто же в них стрелял? – ахнула Марина.

У Хадизат резким огнем загорелись глаза. Она посмотрела на Марину.

– Это были они, убийцы! Мы видели их! – обратила взгляд она на родителей.

Марина начала, сбиваясь и перескакивая со слова на слово, рассказывать о лесной встрече и о слышанной стрельбе на дальних перевалах. Родители внимательно выслушали.

– Не можется некоторым соседям, опять за старое взялись, – резко сказал Дмитрий, – ведь могут навлечь большую беду. Пошел я за Росляковым, раздевайтесь, мойтесь, ужинайте пока.

Росляков был милиционером в Предгорном, обычно дел у него было немного. Но, видимо, кончились его дни относительного безделья. Дмитрий вернулся через полчаса с милиционером, когда девушки сидели у Калоевых и пили чай.

– Расскажите, – попросил милиционер, – где, когда и кого вы видели в лесу.

– Мы на Светлой были, – начала рассказывать Хадизат, – ходили побродить по лесу…

И она подробно рассказала о встрече и о месте наблюдения на площадке.

– Это они, – сказал Росляков, – по времени все сходится. Возможно, что вам повезло. Возможно они хотели обстрелять вас, но вас было много и они пошли к озеру. Вы уверены, что они говорили по-ингушски?

– Уверены. Мы немного язык ингушский знаем.

– Смогли бы вы узнать этих людей?

– Да, смогли бы. Особенно низкого, широкоплечего, он бросался в глаза.

– Я сейчас буду звонить в район, а завтра наверняка наедет много людей. Просьба к вам, девушки, рассказать завтра оперативной группе все, что мне рассказали.

– Хорошо, расскажем.

На другой день в селе было полно милиции. Оперативная группа, одетая в камуфляж, расположилась в сельсовете. С ними было три громадных овчарки. Девушек пригласили для беседы. Старший оперативник раскинул карту окрестностей, пригласил к карте девушек.

– Вот озеро. Вот здесь нашли убитого и раненого. Вот тропа от озера в сторону малого хребта. Вот тропа, по которой вы шли. Где вы видели этих людей?

– Вот здесь, – уверенно показала Марина на место скрещивания двух тропинок. Хадизат тоже уверенно подтвердила это.

– А где вы видели место, откуда они наблюдали за вами?

– Вот здесь, – сразу же указала Марина.

– А откуда слышались автоматные очереди?

– Они слышались издалека, но я думаю, что стреляли вот здесь, – сказала Марина и показала на хребет, разделявший Светлую и Сунжу.

– Все ясно. Не теряем времени. Пошли. Дождей не было, следы и запахи должны быть в хорошем состоянии. Мы обязаны их найти.

Оперативники с собаками, вооруженные автоматами, погрузились в привезшую их машину, машина повезла их в лес, где вчера молодежь жгла костер.

К обеду следующего дня оперативники вернулись, ведя с собой троих мужчин в наручниках. В кузове машины лежал один убитый оперативниками мужчина. Тот самый, низкий и широкоплечий. У одного оперативника была перевязана голова. Снова позвали Марину и Хадизат. Показали им мужчин.

– Которые из этих были в лесу?

– Все трое. Я их хорошо запомнила, – сказала Хадизат.

– Я с уверенностью могу подтвердить это, – сказала Марина, – вот у этого с усами и бородкой был автомат, у этого тоже был автомат. У других двоих были карабины. Но четвертого, низкого, быстрого в движениях, широкоплечего, прямо квадратного, среди них нет.

– Его уже никогда среди них и не будет. Он дает уже отчет Богу, – сказал старший оперативник, – да вот только Ростислава едва не убил, сволочь. Настоящий бой устроили нам.

– Можно вопрос? – спросила Марина.

– Задавайте.

– Где вы их нашли?

– В будке взяли, на перевале.

– Ничего себе! – ахнула Хадизат.

– Что такое? – спросил оперативник.

– Мы на праздники хотели идти дня на три в будку. Родители не пустили.

– Ваше счастье. Благодарите ваших родителей. И еще вот что. На суде вы должны подтвердить то, что говорили нам.

– Хорошо.

Когда убийц вывели, родственники пострадавших кинулись к ним. Они бы растерзали их, если бы не милиция.

– Я вам все равно не прощу брата, – кричал Иван Тарасов, – я вас и в тюрьме достану. Ждите меня! Вы меня узнаете в минуту своей смерти.

– Будьте прокляты, будьте прокляты тысячу раз! Будьте прокляты на все времена! – кричали женщины, – Как только земля носит таких людей, такую мразь! Какие матери их родили?

Мужчины крепко сжимали кулаки и с ненависть смотрели на убийц. Под крики и угрозы убийц посадили в машину и повезли в город.

Крепко и тяжело работали люди, желавшие поссорить казаков и осетин с одной стороны и ингушей с другой стороны. И все больше они находили людей среди ингушей, готовых на любые действия ради призрачных идей. Начались раздаваться выстрелы с ингушской стороны, но пока редкие, их относили к бытовым преступлениям. Но казаки и осетины были уверены, что если власть не скажет своего твердого слова и не наведет порядок, то рано или поздно все выльется в большую беду. Так оно потом и случилось.

Известие об убийстве и ранении парней из Предгорного мгновенно разлетелось во все стороны. Люди не понимали, кому и зачем это нужно было. Арестованные убийцы в основном отмалчивались на допросах или несли такое, что не мог принять даже и малый ребенок. Слова сочувствия раздавались со все сторон: через газеты, радио, телевидение сочувствовали родителям пострадавших и жителям Предгорного осетины, кабардинцы, те же ингуши. Ахсару позвонили из Тимурюрта знакомые ингуши, расспросили, что и как было. Ахсар рассказал. Рассказал и о том, как уезжая из Тимурюрта, нашел бумажку на ветровом стекле с написанными угрозами. Ингуши по очереди говорили с Ахсаром, цокали языками, потом один из них сказал: «Помни Ахсар, ни я, ни мои друзья к этому не причастны. Мы считали тебя другом и считаем, и будем считать, что бы ни случилось. Люди, которые сеют рознь, не раз и к нам подъезжали, но мы от них держимся подальше. Арестованные убийцы не из нашего аула, один из Дадиюрта, двое из Большого Аула, это аж у снежного хребта. Зачем они стреляли в невинных людей, мы даже предположить не можем. И нам стыдно за таких, мы чувствуем, как черное пятно ложится на всех ингушей. А мы не все одинаково думаем. Я хотя и был ребенком, но хорошо помню, как по приезду из Казахстана осетины пригоняли нам овец и молодых быков, отдавали нашим детям одежду, помогали нам в поле. Мы с тобой простые крестьяне, нам делить нечего».