Эдя расхохотался, как безумный, а Ти Фей все никак не мог перестать искать логику в вампирских шутках, и от этого ему явно было дурно.

Дверь нам открыл дворецкий, бледный и обрюзгший, с запавшими вглубь головы глазами и всклоченной сединой на круглой голове. На его коже темнели трупные пятна, а рот был полон гнили, но лил чертовски сладкие речи. Отобрав у нас верхнюю одежду, дворецкий предложил нам пройти в трапезную, где семья Эди уже была готова с нами встретиться. Я хотела отпустить шутку про то, что мы приглашены на обед в качестве главного блюда, но Ти Фею, кажется, было нехорошо от всей этой вампирской терунды, поэтому я сдержалась.

Мертвая семья в составе семи особей приняла нас с распростертыми объятиями. Выяснилось, что Эдя частенько притаскивает домой живых гостей, живет с ними год-два, а после «отношения не складываются». Я опять хотела пошутить на тему того, что эти отношения съедаются, но снова пощадила бедного Ти Фея. Если бы он только предложил, я бы немедленно схватила его под мышку и смотала удочки из этого комариного логова, но он не просил… И вообще решил оставить меня, стоило нам начать ужин.

— Простите, я совсем не голоден, — виновато произнес он. — И мне что-то нехорошо… Можно, я пойду прилягу?

Мать Эди, вампирша с подозрительно добрыми глазами, встала со своего места и вызвалась проводить его. Я немного переживала, можно ли отпускать их вдвоем, но при Ти Фее по-прежнему была его магия, а вампирша об этом, разумеется, не знала. Поэтому я спокойно продолжила ужин, а скоро сцепилась языками с той коротко стриженной девчонкой, и закончила тем, что повествовала ей о своих приключениях, запрыгнув на стол и размахивая руками, пару раз едва не свалив большую тяжелую люстру, низко висевшую под потолком. Эдя испытывал очевидный культурный шок, но держался молодцом.

По словам Эди, их семья жила в этом доме с незапамятных времен. Он даже показал мне семейное древо размером с секвойю, чьи ветви восходили к человеческому предку этого семейства. Эдя так же указал на особь, с которой история их рода стала историей вампиров, и дата этого события удивительным образом совпадала с Солнцепадением… Я едва не проговорилась о том, что знаю, как так получилось, но успела прикусить язык. Пусть верит, что пришел злой вампир и покусал этого предка.

— Впрочем, удивительно, что с тех пор ни одному из нас не удалось переменить представителя другой расы в вампира, — заключил Эдя. — Мы думаем, что «истинный» вампиризм был утрачен с годами, и поэтому, кусая, мы лишь пускаем жертве кровь…

— А что, тебя это расстраивает?

— Не знаю, Кью… С одной стороны, нет никаких предрассудков, которые мешали бы мне завести отношения с любой женщиной, на которую упадет мой взгляд. Но знаешь… когда-то я очень по-любил одну человеческую девушку, и это было взаимно! Но время шло, и она… она умерла…

Я закусила нижнюю губу. Пройдет лет пятьдесят, и я испытаю его боль на себе.

— Ти Фей тоже однажды умрет.

— Вы любите друг друга?

— Не в этом смысле! Но он мне довольно дорог. Педагогически.

— Чего? Педагогически?

— Ну, без этого, — я сложила пальцы одной руки в колечко и потыкала в него указательным. Эдя умилительно покраснел.

— П-платонически, ты имела в виду… Слушай, тебе не стоит делать такие жесты на людях, ты же девушка…

Я могла бы многое ему на это сказать, но махнула рукой. Пусть другие просвещают. Мое дело в другом, и это дело опять задерживается на неопределенный срок! О богиня.

Спала я на большой холодной кровати, и простыни на ощупь казались мокрыми, хотя это было лишь тактической иллюзией. Пару раз я просыпалась оттого, что мы не едем, ведь привыкла к качке в поезде, но в целом ночь провела неплохо. Ти Фей, судя по его свежему виду с утра, тоже.

Я смотрела на зомби-горничную, которая осторожно наливала в низкую чашечку сияющий золотистый чай, держа чайник над головой и не проливая ни капли мимо, и мой глаз зацепился за темные трупные пятная на ее сером, будто пергаментном лице. Почему у меня такое чувство, что я словно…

— Эй, Ти Фей, — я наклонилась к другу и глазами указала на девушку, — видишь?

— Ой, фу, — бедняжку передернуло, — я так и не смирился до конца с тем, что вокруг трупы ходят…

Девушка закончила наливать чай и подошла к Ти Фею, чтобы нарезать для него хлеб, но он отобрал у нее нож, заявляя, что все сделает сам, случайно задел ее руку своей и чуть не лишился чувств.

— Ужасное ощущение! Мерзость! Ой…

Зомби виновато склонила голову.

— Ничего, ничего, ничего страшного, просто не трогай меня, — тоже виновато сказал Ти Фей, со всех сил сжимая в руке нож. Я подманила зомби-горничную к себе и дотронулась до ее лица.

— Кью, фу, что ты делаешь! Никогда меня больше этой рукой не трогай, пожалуйста!

— Ти Фей, я конечно понимаю, что это немного странное признание… Но я кажется видела точно такие же пятна на лице императора.

Ти Фей сделал самое тупое лицо на свете, и задал не менее дурацкий вопрос:

— Какого императора?

— Отца принцессы Мао! Ти Фей, ты что, где твои мозги?

— А… я хотел… то есть… подожди, что-то тут не так. Ведь на императора нельзя смотреть простым смертным!

Я горделиво выпрямила спину.

— А я не простая смертная.

— Он тебе разрешил?

— Нет, я тайно.

— Кью! За это смертная казнь!

— Ты меня сдашь? — я стукнула кулаком по столу. — Не ожидала от тебя!

— При чем тут я? — Ти Фей надулся и указал на Эдю, который сидел с нами за столом. — Он!

Эдя и в самом деле хитро улыбался и потирал руки. Я вполне понимала, что шансов пробраться в Империю Облаков, дойти до императора или полиции, заявить, что я глядела на императора, да еще и доказать это, у Эди нет шансов, но мне захотелось поиграть. Поэтому я резко встала со стула и принялась демонстративно разминать кулаки.

— А с ним я сейчас разберусь. Эдя, поди-ка сюда!

Он медленно, с вампирским изяществом встал из-за стола, обогнул его, и встал напротив меня. Я выпятила грудь. Он тоже. Я сжала кулаки. Он повторил. Я оскалила зубы. Он оскалил свои, и я стеснительно сжала губы, поняв, что с этими зубами мои тягаться не могут.

— Я вызываю вас на дуэль, сударь!

— С удовольствием, сударыня!

— Ребята, вы чего? — испуганно залепетал Ти Фей, кажется, не понявший, что мы чудачим. — Зачем…

Раз! И Эдя набросился на меня, повалив на пол, но аккуратненько, чтобы я не стукнулась головой. Я так же аккуратненько пихнула его ногами в живот, сталкивая с себя, и перекатилась под стол.

— Ах, вот ты как! — крикнула я из-под стола.

— Да, вот я как! — ответил Эдя, и бросил под стол окорок. Я впилась в него зубами, выскочила на четвереньках, рыча, и попыталась наброситься на Эдю, но он довольно ловко увернулся, вырвал у меня окорок, запрыгнул на стол и принялся отплясывать и есть. Я сплюнула мясо и полезла хватать его за ноги, поймала, уронила головой в пунш, залезла сверху, и мы сцепились, приводя прекрасно сервированный к завтраку стол в состояние, от которого к дворецкого прихватило бы сердце, не будь он зомби.

Прокатившись из конца стола в конец, мы были уже довольно-таки вымазаны в еде, но продолжили биться, кусаться и хохотать. Я схватила мягкий торт с кремом и размазала по его белому лицу, он, не желая оставаться в долгу, выдавил эклер мне в нос, но тут же пожалел об этом, ведь я чихнула ровно на его рубашку.

Голос Ти Фея, дрожащий и почти плачущий, остановил нас.

— Прекратите! Пожалуйста! Эдя, не надо! Кью, прошу тебя!..

Мы прервались и взглянули на него. Бедняжка, он был вне себя от страха и разве что волосы на голове не рвал, хотя очень подозрительно за них держался.

— Ти Фей, ты чего? Мы же балуемся, — произнесла я, садясь на бедра Эди. — Мы не всерьез, разве не видно?

— Это же вампир! Я так за тебя боюсь, Кью…

— У, глупый ты, — я слезла со стола, подошла к нему и обняла одной рукой, стараясь не испачкать, — подумай сам, разве бы я стала подвергать себя опасности?