— Ти Фей, остановись!

Но он меня не слушал. Не слышал и не хотел слышать. Хотя я видела, что его руки дрожат, его лицо выражало чистейшую уверенность в своей правоте.

В центре алтаря было маленькое отверстие, как раз по размеру дракончика, которого мы сюда принесли, и Ти Фей уверенным движением поместил его туда. Зеленый нефрит казался очень ярким на фоне черных кристаллов.

У меня перехватило дух.

— Вот видишь, — улыбнулся мне Ти Фей, не оборачиваясь. — Ничего страшного не произошло.

На мгновение, на жалкое мгновение я поверила ему и обрадовалась, а затем гора кристаллов завибрировала, загудела, по дракончику прошла трещина, вторая, третья, и вот он уже рассыпался на наших глазах на множество осколков, что полетели в стороны, в Ти Фея. Огромная сила, хранившаяся в этом крошечном куске нефрита, вырвалась наружу и вошла в алтарь; кристаллы задрожали еще больше, пришли в движение, раздвинулись, и из воронки, образовавшейся в центре их, вырвался столп тьмы, пробивший стеклянный потолок и ударивший в холодное небо. На моих глазах болезненная голубизна темнела и становилась чернильной синевой, будто затягивалась громовыми тучами; вот только после грозы обычно следует солнце, а эти тучи ничто не смогло бы разогнать.

Повернув голову, я проследила, как все небо потемнело, потемнело так далеко, насколько я могла видеть, до самого горизонта; а затем взглянула на Ти Фея. Он сидел на каменном полу, держась за грудь, и на его пальцах бурлила кровь, кровь текла по его одежде, но он, перепуганный и обескураженный, будто бы не замечал, что ранен. И я увидела, что в нем произошла какая-то перемена, парадоксально разительная и незаметная одновременно. В его глазах стояли слезы, его губы дрожали, как у ребенка.

— Струт’гад… Струт’гад, что это? Что произошло? — жалобно спросил он. — Что я сделал?

Король-лич рассмеялся и погладил Ти Фея по волосам мертвой рукой.

— Не бойся, мой мальчик. Я тебя не обманул. Ты женишься на моей дочери и станешь моим учеником. Моим любимым из живых учеников…

Ти Фей схватил его за руку и отодвинул ее от себя, и его кровь осталась пятнами на стухлой мертвой коже.

— Что я сделал? Что произошло? Что со… мной? Все мое тело такое тяжелое…

Мне казалось, что я уже знаю. Что я все поняла. Чернильное небо давило даже через крышу, а колени предательски дрожали.

— Ты разрушил сердце своей сферы, мой мальчик. Магии Империи Облаков больше не существует. Ни в тебе, ни в ком-либо еще, — улыбнулся самодовольно Струт’гад. — А энергию, хранившуюся в сердце, ты передал Алтарю Змей, благодаря которому весь мир погрузился во тьму. Но не это главное, мой мальчик, отнюдь не это. Теперь, когда солнце больше не освещает эти земли, мертвые, закопанные в них, обретут вторую жизнь и покинут свои могилы. Скоро на планете не останется ни капли жизни, кроме тебя, мой смелый ученик. Города падут перед нашим могуществом, народы, империи, королевства — все поклонятся моей и твоей воле. Мир будет нашим, Ти Фей. Мир будет мертвым. Наше безграничное мертвое царство, царство, которое ты будешь держать в своих руках!

Я чувствовала, что не могу дышать, но и просто наблюдать за этой сценой тоже не могла. Особенно тогда, когда Ти Фей повернул ко мне свое лицо, и я увидела, как слезы хлынули по его щекам. В моей груди всколыхнулась такая ярость, такая сила наполнила мои жилы, что я с легкостью раскидала призраков, которые до этого казались мне непреодолимым препятствием, и бросилась к нему, крича что-то похожее на обещания, что мы все решим, все исправим. Но резкая боль в затылке остановила меня, ноги перестали слушаться, и я распласталась по полу, видя перед собой только Ти Фея и тяжелое темное небо над его головой. Я прочитала свое имя на его губах, имя, которое он прокричал с таким отчаянием, на какое не было способно человеческое существо; а затем сознание мое поглотила тьма.