— А не похоже!

— Я имею в виду, физически некомфортно, — сказал Ти Фей, переминаясь с ноги на ногу. — Эти брюки такие узкие и жмущие! Так что я и сам не рад вот так ходить.

Я покосилась на Хотару, и тот покраснел, наверное, догадавшись, о чем я думаю.

— Тут неподалеку есть кофейня! — скороговоркой выпалил он. — Я недавно наладил там электричество, пойдемте?

— О, да! — оживился Ти Фей. — Я никогда не пил кофе! А ты, Кью?

— Я пила…

Мы прошли по длинной и широкой улице к непримечательному зданию с заколоченными окнами, и я подумала, что по окнам можно определять те строения, которые Хотару облагородил: они были заколочены, видимо, чтобы всякая дрянь не пролезала с улицы туда.

Внутри он чем-то щелкнул, и под потолком зажегся свет.

— Как это? — ахнула я.

— Это называется «электричество», — захихикал Хотару, явно насмехаясь над моим невежеством. — Я сам его провел! А также починил газопровод! Правда, запасы газа все равно не бесконечны, и рано или поздно кончатся. Тогда придется готовить еду на открытом огне.

— Как делает весь мир, — фыркнула я. — И освещать помещения свечами! Это нормально!

Ти Фей поставил в центр комнаты стул, встал на него и дотронулся до лампы под потолком, из которой лился странный свет.

— Но разве это ваше электричество не удобнее? — спросил он, ни к кому толком не обращаясь. — Почему мы перестали им пользоваться?

— Потому что магия плохо уживается со всем электрическим, — ответил Хотару, пройдя за длинную барную стойку и принявшись включать там всякие непонятные штуки. — И механическим. Чур не колдовать, Ти Фей!

Ти Фей спустился и взглянул на меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не так плохо, — я села за столик поближе к стойке и тяжело вздохнула. — Об этом я знала и раньше. Ну, про магию. Строго запрещено колдовать в поездах. Они ломаются от этого.

— С электрическими приборами еще хуже, — сказал Хотару и начал чем-то оглушительно шуметь, после чего поставил на стойку небольшую чашку с черным-черным напитком. — Но об этом мы поговорим позже. Держи, Кью. Приди немного в себя. Люди любят кофе!

Я взяла чашечку и заглянула в нее, посмотрела в глаза своему отражению. Да уж, видок что надо… Так больше оставаться не может. Я должна узнать все. Я должна узнать, что здесь произошло.

— Хотару, расскажи мне все, что знаешь, — попросила я, не поднимая глаз. — Расскажи мне, что было до Солнцепадения и что — после.

Ти Фей тоже получил чашечку, отпил и скривился от отвращения. Его выражение лица было таким смешным, что мы с Хотару хором прыснули.

— Не все люди любят!..

Хотару уперся локтями в стойку и подпер руками голову, задумчиво глядя перед собой. Его раскосые черные глаза были совсем близко.

— До Солнцепадения, Кью… До Солнцепадения в мире жили люди.

Человеческая цивилизация насчитывает куда больше лет, чем твоя, эльфийская. Люди появились на этой земле так давно, что и представить нельзя, и если сперва они были слабые, немногочисленные, то всего за пару тысячелетий расплодились так, что почти в каждой точке земного шара можно было найти человека или следы его существования. Их были даже не миллионы, миллиарды, и, как муравьи, они сбивались в огромные муравейники — города, в которых рождались, жили и умирали, обогреваемые теплым солнцем, сиявшим на голубом безоблачном небосводе. Земля была доброй матерью и позволила цивилизации расцвести таким ярким соцветием, что человечеству покорился космос, покорились глубины, покорилась природа; и в обозримом будущем люди не ожидали конца своего мира.

А затем на радарах появился астероид, несшийся к земле. Астероид, Кью, это такой крупный камень, летающий в космосе. А космос — это то, что за небом… Короче, огромный камень несся к нашему миру извне, ясно?

И люди, опасаясь тех разрушений, что может повлечь за собой столкновение, попытались сбить его с курса. Но от удара ракет камень не сменил траекторию, а разбился на несколько — вернее, ровно на пять — небольших частей, и они упали в пять мест на этой планете. Разумеется, их забрали на исследование. Разумеется, ничего не нашли. Разумеется, мир жил дальше.

Но не прошло и года, как люди заметили, что что-то не так. Среди детей, зачатых после падения астероидов, стали часты странные мутации. Мутации, Кью, это… скажем, изменения, произошедшие на очень глубоком уровне. Когда ребенок не похож на родителей.

Некоторые из этих детей росли так быстро, что за ними было не уследить. Некоторые росли так медленно, что родители успевали состариться прежде, чем ребенок начинал ходить. Были крупные и сильные, были маленькие и хрупкие. Были разумные и даже гениальные, а были… совсем лишенные разума.

Хотару прервал свой рассказ и как-то многозначительно взглянул на меня. Я фыркнула и заявила, что даже думать не хочу о том, что этот взгляд должен означать. Он засмеялся:

— Ты не поняла, Кью? Эти дети, не похожие на своих родителей, были теми, кого сейчас ты считаешь другими расами. Первые эльфы были рождены от человеческих пар. И лишь с течением времени сложилась ваша собственная культура, ваша целостность…

— Почему люди покидали города? — спросил Ти Фей, и я с удивлением заметила, что чашечка в его руках была почти пустой.

— Люди быстро заметили, что в больших городах рождается больше странных детей. Удаленные деревни вообще не знали, что это такое, эти мутанты, и люди пытались убежать подальше от городов, надеясь, что это позволит им произвести человеческое потомство. Если же ребенок рождался с ярко выраженной мутацией, его забирали для изучения, и многие матери, замечая странности в течении своей беременности, сбегали, чтобы родить дитя вдали от ученых и не расставаться с ним. Считалось, что существует вирус, распространяющийся воздушно-капельным путем и лишенный всяких симптомов. Таким образом, один зараженный мог вызвать мутации у нескольких кварталов большого города.

Некоторые люди осознавали, что уже носят этот вирус в себе, и предпочитали изолироваться от мира, чтобы больше никому не навредить. Они запирали окна и двери, и тихо ждали своей кончины в своих квартирах. Спасибо им за это. Только в таких камерах и можно найти что-то, не зараженное городом.

— Я вскрыла одну такую, — выдохнула я и достала из сумки бумажки с перерисованными надписями. — Там жила девушка. Я нашла эти надписи на стенах и потолке. Но я не умею читать…

Ти Фей взял листочки и окинул заинтересованным взглядом.

— «Мы стоим меж двух миров», — прочел он с первого. — «Похороните меня в огне, если найдете меня». Хотару, это последняя воля. Мы выполним ее?

— Ты правда хочешь возиться с этим, Ти Фей?

Ти Фей очень серьезно кивнул, а его лицо было таким красным, будто у него был жар.

— Я думаю, она ужасно страдала перед смертью и заслужила исполнение последнего желания, - сказал он слегка заплетающимся языком, ослепительно сияя глазами.

Я подозрительно на него посмотрела, очень уж странно он вел себя, и Ти Фей, поймав мой взгляд, подтвердил все опасения:

— Такое странное чувство! Тело легкое и воздушное! Я словно готов сделать все на свете! И люблю весь мир!

— Это от кофеина, — засмеялся Хотару, — странно подумать, как же в твоей стране люди живут без компьютеров и посудомоек…

— Прибор, который моет посуду за меня? — восхитился Ти Фей. — О предки, мне это необходимо! Очень необходимо!

Мы засмеялись, но я смеялась безрадостно.

— Почему люди отказались от всего этого, Хотару? — мрачно спросила я, когда поток веселья схлынул. — Не могу себе представить, что способно заставить Ти Фея мыть посуду руками. У меня-то такой проблемы нет, я же Скиталица… Нет посуды — нет мытья!

— Мы же уже говорили об этом, — Хотару поставил на стойку перед нами небольшой прибор, серебряный и блестящий, с двумя прорезями сверху. — Это тостер. В нем жарят хлеб. Хотите жареного хлебушка?

Мы пожали плечами — мы хотели ответ, а не обед. Но от этой мысли я вновь ощутила, как голодна была, и сменила свое решение на яростное кивание головой. Хотару достал из своей сумки большой каравай, нож, и отрезал два тонких ломтя, которые погрузил в прорези на приборе и опустил ручку сбоку. Изнутри потянуло теплом.