— Теперь наколдуй что-нибудь, Ти Фей. Не знаю, пусть полетят бабочки или что-то в этом роде… Что тебе хочется.
Ти Фей согнул пальцы левой руки, прошептал слова заклинаний, и на его ладонь опустилась пылающая огненная бабочка, чьи трепещущие жаркие крылышки не могли ранить его кожу. Но в этот же момент в лицо Ти Фея прилетел кусок горячего хлеба, от которого он еле успел увернуться, а маленький серебряный «тостер» как-то странно бухнул, вскочил, словно живое существо, и задымился. Хотару выловил из него второй кусок хлеба и передал мне.
— И здесь вы могли наглядно наблюдать за влиянием магии на электроприборы, — очень важно сказал он, приосанившись, будто учитель. — Вы могли бы и сами догадаться. Некоторые простые механизмы, вроде часов или паровозов, могут выдержать магическую ауру и не выйти из строя, но более сложные — никогда.
Я серьезно кивнула, поглаживая перепуганного Ти Фея по его буйной голове.
— Да, понятно, — тихо сказала я, жмурясь от мерзких воспоминаний. — Но все равно не понимаю. Как люди могли предпочесть магию посудомойке? Почему не отказались от колдовства в пользу комфорта?
Теперь удивлен был Хотару.
— Кью! Это же магия! Можно сделать все что угодно! — воодушевленно произнес он, всплеснув руками (видимо, уже насмотрелся на чудеса Ти Фея). — Как в этом выборе вообще можно сомневаться? Посуду можно и магией помыть!
— Твоя правда, — я кивнула, — но не стоит забывать еще кое о чем важном. Разве эта твоя посудомойка убивает владельца?
— Нет. А разве магия это делает?
Я молча указала ему рукой на усталое лицо Ти Фея. Он и правда расколдовался за последнее время, и выглядел теперь как пациент какого-нибудь лазарета, хотя держался бодрячком. Хотару был в ступоре:
— И… И что, Ти Фей что, может умереть, что ли?
— И наверняка умру, — улыбнулся Ти Фей, скрестив руки на груди. — Очень скоро. Маги не живут больше сорока лет, а с этой Кью мне остается и того меньше…
— Что за грязные намеки? — возмутилась я, но шутка никого не развеселила.
— Теперь я тоже не понимаю, — нахмурился Хотару, — почему люди выбрали колдовство?
— Твои предки определили нашу судьбу, Хотару, — голос Ти Фея был совсем слабым — похоже, бабочка окончательно высосала из него все силы, только глаза горели болезненным возбуждением. — Только магией можно было защититься от Атлантов Рассвета. В преданиях сказано, что никакое оружие не могло их ранить; значит, и то оружие, что люди смогли изобрести со всеми своими электрическими штуками, тоже не работало. Только колдовство. Только сила наших жизней…
Я возмутилась:
— Но Атланты — миф, Ти Фей! Ты правда в это веришь? Двенадцать живых каменных гигантов, живущих на дне морском, которые вдруг ни с того ни с сего пробудились по воле одного человека? Это же ерунда! Кроме того, если Хотару говорит, что это было при Солнцепадении, то императору Рассвета должно быть по меньшей мере три сотни лет! Что он за человек после этого?
Хотару и Ти Фей уставились на меня в глубокой задумчивости.
— Так и есть, — тихо сказал Хотару, — он правит Империей Рассвета с самого ее основания. Но в Атлантов я тоже не верил…
— Если мы можем поверить в коробку, внутри которой хранится огонь, — сказал Ти Фей, указав на сломанный тостер, — и в зеркало, в котором живы давно умершие люди, то почему мы не верим в каменных гигантов, друзья?
— Потому что тостер и телевизор можно объяснить наукой, — пожал плечами Хотару.
— А Атлантов можно объяснить волшебством, — ответил Ти Фей, взмахнув руками, и его пальцы на миг оказались укутаны голубым блеском. Но этого мига хватило, чтобы окончательно измучить его. Ти Фей смертельно побледнел, почти позеленел, тем не менее, продолжал ровно сидеть и улыбаться. Я участливо поинтересовалась, как он чувствует себя, почти физически ощущая волнение Хотару.
— Я в полном порядке! — воскликнул Ти Фей, вскочив на ноги. Мы с Хотару обеспокоенно следили за его возбужденной улыбкой и щечками, с которых все не сходили красные пятна. — Никогда не чувствовал себя лучше! Ну, что вы так смотрите? Я правда в порядке! Хотите, докажу?
— Нет! — хором выдохнули мы, но Ти Фей нас не слышал. Он уже подбежал к выходу из кофейни и выскочил на улицу. Я услышала, как он громко и с удовольствием вдохнул, допила свой кофе и выбежала следом.
— Ти Фей, это все кофеин! — пытаясь воззвать к его разуму, говорила я, спеша за ним. — Чем лучше тебе сейчас, тем хуже будет потом!
— Ах, не пугай меня зря, Кью! — засмеялся он, остановился посреди широкой улицы и раскинул руки от удовольствия. — Мне кажется, что весь мир любит меня!
— Так и есть, но до чего же странная реакция на кофе, — заметила я, остановившись чуть в стороне, — может и есть смысл в том, что Империя Облаков совершенно его не употребляет?
Но Ти Фей все еще меня не слышал. Он был словно пьяный, кружился, смеялся, был заразительно счастлив; и я была бы счастлива вместе с ним, если бы меня не беспокоило его бледное лицо и воспаленный блеск глаз. Хотару стоял рядом со мной и тоже хмурился.
— Если бы я знал…
— Ты не виноват, — я хлопнула его по плечу. — Ти Фей — та еще загадка востока… Никогда не угадаешь, на что и как он среагирует.
Опьяневший Ти Фей уже успел заметно удалиться от нас, так что мы с Хотару пошли за ним следом, не спуская с дурачка глаз.
— Так значит, здесь раньше жили люди, — задумчиво сказала я, чисто чтобы не молчать дорогой. — А теперь остался только ты.
— Да.
— Но знаешь, недалеко от того города, где я родилась, есть старинные развалины — мы в шутку называем их «достопочтенные развалины». И вот: они стоят пустые где-то с пару веков, а выглядят куда хуже, чем эти города! В конце концов, почему здесь ничего не поросло плющом?
— Да, это очень интересно, — кивнул Хотару, — мы, люди, считаем, что произошло нечто вроде «консервации» больших городов. Раньше считалось, что это связано с распространением вируса, который вызывает у людей мутации: дескать, вирус этот разрушает споры растений и бактерии, чем препятствует их распространению в городах, а в организме человека также питается микроскопическими организмами, влияя на тело только отходами своей жизнедеятельности. Но эта теория была разрушена моими родителями. Нет никакого специального вируса. К тому же, животные…
Ти Фей подбежал к нам и схватил Хотару за плечо.
— Хотару, в этом городе есть река?
Мы немного растерялись, и Хотару честно сказал:
— Есть, к западу…
— Хочу к водице, — Ти Фей взял одной рукой Хотару за локоток, а другой — меня за ладошку, — давайте!
— Это далеко идти, — попытался остановить его Хотару, — действительно далеко, я хочу сказать…
Мой крик прервал его: я упала на колени, дрожа от волны страха, бившейся о виски с невиданной силой, а затем мое тело вдруг охватила невероятная легкость, словно я превратилась в перышко, и мир вокруг закружился, завертелся, стал размазанным пятном, будто я каталась на очень быстрой карусели; и я могла бы насладиться этим ощущением полета, если бы мне не было так безумно, безудержно, невыносимо страшно! Это было очень похоже на те чувства, что я испытывала в горах, когда Ти Фей прокладывал нам дорогу, но теперь все было еще хуже, еще ужаснее… и не прекращалось почти целых три минуты!
Наконец, Ти Фей наклонился ко мне и произнес:
— Извини, я забыл, что тебе плохо, когда я колдую.
Я подняла на него злобный взгляд, но тут же позабыла о своем гневе. Мы находились в каком-то совершенно другом месте, хотя не сделали ни шага!
— Телепортация? — ахнула я. — Ты что, телепортировал нас? Ты с ума сошел?
— Не может быть! — Хотару вертелся на месте, не веря своим глазам. — Да за такую силу можно отдать жизнь!
— А он и отдаст! — зарычала я. — Ти Фей! Даже ребенок знает, что заклинание телепортации можно применять только три раза!
— В год? — уточнил Хотару.
— В жизнь! Оно отнимает слишком много сил! Ти Фей, что б тебя, если тебе жить надоело, так ты обратись ко мне, я тебе быстро напомню ее ценность!
