— Идём на кухню, Итачи скоро спустится. Хочешь чего-нибудь, Саске?

— Чай, пожалуйста, — ответил он, устроившись за кухонным столом в выжидательной позе. Хана поймала себя на мысли, что относиться к нему как к главе клана, в который в скором времени, скорее всего, вступит, ей нелегко — Саске ровесник Кибы, а Хана слишком привыкла с самого детства к тому, что младших нужно всеми силами оберегать. И всё же необходимо привыкнуть.

Вскоре вернулся Итачи, уже в чистой одежде, на ходу откидывая за спину ещё влажные волосы. Он кивнул брату, и тот, отставив чашку с почти нетронутым чаем, мгновенно спросил:

— Как прошло?

— Непросто, — медленно ответил Итачи, перехватывая волосы резинкой и опускаясь на стул напротив брата. — Яхико-сама намерен как можно скорее собрать совет Альянса.

Если так, то тема, которую Учихи собираются обсуждать, под грифом «Секретно». Ей, чунину, доступ к такой информации закрыт однозначно, поэтому Хана, поставив на стол еду, покинула комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Немного поколебавшись, она вышла на улицу, где устроилась на скамейке возле небольшого пруда. Хаймару, бросив возню и прибежав к ней, улеглись вокруг хозяйки, подставляя головы для ласки.

Вечер был чудесный: тёплый, свежий, сладко пахнущий последним дыханием бабьего лета. В поместье клана Учиха было тихо, умиротворённо — в последнее время Хана часто спасалась здесь от шума и оживления, которые всегда устраивал её собственный клан. Хана любила семью (как в узком, так и в широком понимании), с большим удовольствием занималась нинкен и лечила их, однако порой хотелось и банальной тишины, уединения, чего почти невозможно было добиться дома. «Здесь в самом деле хорошо, — Хана обвела взглядом сад, пока ещё довольно голый, но которым Сакура при помощи Ино и Гермионы упорно занималась, посмотрела на оба особняка и остов третьего. — И, хвала Ками, нет пропитавшей землю крови, повисшей в воздухе атмосферы трагедии».

Некоторое время спустя задняя дверь дома Итачи вновь открылась, и Саске вышел на улицу. Найдя взглядом Хану, он кивнул ей, давая понять, что на сегодня с обсуждениями покончено, и она может вернуться.

— Больше не шумите, — поднявшись со скамьи, сказала Хана своим нинкен. — В большом доме ребёнок, не хотелось бы её разбудить.

Хаймару приглушённо гавкнули, подтверждая, что поняли просьбу, и, дойдя вслед за Ханой до дома, как примерные псы свернулись клубками возле дверей, спрятав носы под пушистыми хвостами.

Итачи всё так же сидел на кухне, задумчиво глядя поверх стола куда-то в пространство. Впрочем, когда Хана вошла и взяла со стола пустые тарелки, он вынырнул из раздумья.

— Благодарю за ужин.

— Всегда пожалуйста, — отозвалась Хана, составляя тарелки в мойку и включая воду. Она скорее почувствовала, чем услышала за шумом воды, как Итачи достал волшебную палочку и открыл рот, чтобы предложить помощь, и обернулась, покачав головой. — Не нужно, я сама.

— Как угодно, — пожав плечами, он положил магическое оружие на стол и вновь задумался.

Пока Хана мыла посуду, царила тишина — она любила работать в молчании, а ему явно было, о чём поразмышлять. Когда же она закончила и, заварив чай, села напротив, Итачи вежливо спросил:

— Как твои дела?

— Всё как обычно. Много работы в клане, несколько мелких миссий — ничего примечательного.

— Часто бывала здесь? — спросил Итачи с подтекстом; что ж, кажется, обсудить что-то помимо дел братья не успели — или не стали.

— Заходила порой, — ответила Хана. — Сарада подросла за эти месяцы.

Вновь на губах Итачи заиграла тень улыбки, на сей раз более искренней, заставившая улыбнуться и Хану. В своей племяннице Итачи души не чаял, хотя и, как обычно, старался это не показать никому, кроме близких людей.

— Уже вовсю ворочается, точно юла, и принимается гукать, когда кто-то заходит в детскую, — продолжила Хана, видя, с каким интересом, отражённым лишь в глазах, Итачи ловит подробности. — По сравнению с ней Хиро просто невероятно тих.

— Но он ведь и старше на пару месяцев, — заметил Итачи. — Дейдара, я полагаю, всё ещё в Конохе?

— Да. Заявил, что нечестно будет скидывать все заботы о сыне на одну только Хинату, — Хана не стала добавлять, что, как ей сказала Хината, из-за этого у Дейдары был едва ли не бой с напарником, пенявшим на наплевательское отношение подрывника к работе — тот не брался за миссии уже с полгода. Впрочем, Дейдару, с немного пугающим азартом включившегося в роль заботливого папы, даже умеющий задеть любого Сасори не пронял.

— Его можно понять, — заметил Итачи, явно имея в виду сразу многое.

Хана не стала уточнять и наполнила чаем две чашки, стоявшие на столе возле тарелки с данго. Итачи наблюдал за её движениями с некоторой отстранённостью — даже общаясь с ней, он ни на миг не переставал искать ответы на вопросы мирового значения. Это одновременно восхитительно и немного грустно.

— Что ещё происходило в деревне?

— В прошлом месяце здесь была делегация из Кири во главе с самой Мизукаге, — Итачи слегка наклонил голову, давая понять, что в курсе этих событий. Неудивительно — Яхико-сама не мог оставить без свежей информации о происходящем внутри и за пределами Альянса главного стратега Акацуки. — Шикамару отличился на последней совместной миссии с Таки — их целью был захват группы дезертиров, скрывшихся во время войны. Шибуки-сама остался им очень доволен, — это сообщение Итачи выслушал с интересом — он следил за успехами молодого Нары. Хана подозревала, Итачи имеет намерение хотя бы на время пригласить Шикамару в расширенный состав Акацуки. — Что ещё?.. — сплетни и мелкие, незначительные события рассказывать не хотелось, поэтому Хана добавила только: — Ах да, Наруто сделал предложение Гермионе.

— Хорошая новость, — произнёс Итачи тем же тоном, каким мог сказать: «За окном солнце»; впрочем, его взгляд потеплел.

Допивали чай они во вновь повисшем молчании — можно было бы и поговорить, но ни одному не хотелось: Итачи устал после длительной и напряжённой миссии, это чувствовалось, и Хана не желала заставлять его утруждаться сейчас, как только он попал домой — знала прекрасно, что завтра он сам с готовностью окунётся в новое море дел, требующих решений и обсуждений. Пусть хотя бы сегодня отдохнёт.

Она поднялась и протянула ему руку.

— Пойдём со мной.

Итачи посмотрел на неё с тенью вопроса, но молча встал, взял её за руку, и Хана без слов повела его наверх, в спальню. Едва за ними закрылась дверь, Итачи стал без уточнений снимать домашнюю одежду, аккуратно складывая её на стул, — Хана позволила себе полюбоваться им, его крепким телом с приятным рельефом мускулов под светлой кожей, однако когда Итачи сделал шаг к ней, покачала головой.

— Ложись. На живот.

Механическая готовность делать, что полагается, сменилась в его глазах любопытством, и он подчинился. Хана тем временем пустила чакру в руки, согревая их, и присела рядом на кровать.

— Расслабься.

Секундное обдумывание — повиновение. То, что он следует её просьбам-командам, доверяет настолько, чтобы подчиниться, греет душу, и Хане хочется поделиться этим теплом с Итачи. А потому она касается его плеч, сначала легко поглаживая, постепенно прибавляя силу, начиная прорабатывать мышцы, действуя умело, ловко. Спина, шея, плечи, руки, ягодицы, бёдра, голени, стопы. Добавить каплю лечебной чакры, чтобы помочь мышцам расслабиться совсем.

Она — ирьёнин, он — её работа. Лучшая, что есть в её жизни.

Итачи уже давно прикрыл глаза, полностью отдал своё тело в её руки. Что касается разума… Хана искренне надеялась, что он позволил себе соскользнуть в полудрёму, может быть, в подобие медитативного транса — не думал сейчас ни о чём. Шанс на это, конечно, отчаянно мал, но надеяться можно.

Проведя ладонями по его спине, раскрасневшейся, горячей, в последний раз, Хана отняла руки, а после наклонилась, легко коснулась губами кожи между лопаток. Мышцы тут же пришли в движение, затвердели. Итачи приподнял голову, обернулся — и вновь в его взгляде, стерев сонную расслабленность, возникла готовность делать, что нужно.