— Вряд ли поможет, — отмахнулся Кисаме и спросил: — Так что там с миссиями, а? Раз уж зашёл, могу взяться за какую.

— Да вроде бы у нас не… — Яхико замолчал, потёр зудящие глаза. — Давай смотаемся на источники.

— Чего? — Кисаме от удивления выпрямился в кресле.

— На источники. На день, — повторил Яхико с улыбкой. — Тёплая вода, массаж…

— …саке, бабёнки… — заухмылялся Кисаме и поднялся. — Умеете вы вдохновлять подчинённых, Лидер-сама.

— Ты там не сильно вдохновляйся, я тебя прикрывать перед Мизукаге не буду, — предупредил Яхико и поманил мечника в свой кабинет, где в сейфе хранились созданные Итачи порталы, активирующиеся чакрой.

========== Глава 7. Иное ==========

— Ты уверена?

Хана одарила Сакуру прохладным взглядом — ей не понравились удивление и покровительственное сомнение в тоне девушки.

— Да, я уверена, что справлюсь сама, — ответила она чётко и, шагнув на кухню дома Итачи, не оборачиваясь добавила: — Можешь идти домой, Сакура. У тебя маленький ребёнок и дел наверняка невпроворот.

— Ну, с этим не поспоришь, — согласилась Сакура и, наконец, оставила Хану одну.

Хана вздохнула с облегчением, но получилось, кажется, чуточку зло. По её мнению, Сакура слишком буквально воспринимала свой статус хозяйки поместья Учиха. Стоило только постороннему появиться на огороженной территории с бело-красными веерами на воротах, в большинстве случаев Сакура незамедлительно давала о себе знать: высовывалась из окна и приветствовала гостя, или, если им оказался кто-то из знающих о магии, посылала вместо себя Патронуса, или даже подходила лично, чтобы деликатно осведомиться о цели визита. Причём если приходила Хана, Сакура прибегала всегда — не слишком правдоподобно отыгрывала любезность, улыбаясь словно с принуждением, и расспрашивала, что привело в поместье гостью. Вроде будто бы правда хотела помочь, но в её тоне, в её взглядах, позе, да даже в запахе чувствовалось напряжение при каждом разговоре. Поэтому Хана старалась общаться с Сакурой как можно меньше. И уж точно не озабочивать её, молодую мать, своими делами.

Этим вечером Итачи возвращался в Коноху после долгой миссии от Альянса, и Хане очень хотелось сделать для него что-нибудь приятное — каждый шиноби, часто бывающий на затяжных миссиях, знает, как важно, вернувшись, найти дома заботу и уют. Сама Хана имела об этом представление с детства — её мать, Инузука Цуме, хотя и глава клана, никогда не могла усидеть на месте, а потому, едва Хана вошла в тот возраст, когда могла сама позаботиться о себе, а позже и брате, мать часто отсутствовала дома, выполняя задания для деревни; и, когда возвращалась, не было ни разу, чтобы она нашла домашнее хозяйство в состоянии худшем, чем оставила. «Но это мать, с ней легко — сама она не слишком хозяйственная куноичи, — думала Хана, неспешно обходя кругом небольшую кухню, проводя рукой по поверхностям — отчасти чтобы оценить, сколько на них пыли, отчасти из простого желания. — А вот Итачи — такой аккуратист…»

Она улыбнулась собственным мыслям и, засучив рукава, принялась за работу.

Первым делом — всё вымыть и почистить. Надо отдать Сакуре должное: в отсутствие Итачи она содержала и его дом в образцовом порядке (однако Хана подозревала, что не обходилась она без использования магии), так что на этом фронте работ было немного.

После — расставить по комнатам вазы с собранными по пути сюда в парке цветными осенними листьями, чтобы немного сгладить общую безликость («Стерильность», — подумалось ей) жилища.

Затем — хороший ужин. Никакого мяса, только рыба, а ещё много овощей, которыми особенно радовали в этом году фермеры, и рис, и, конечно же, данго на десерт (Хана специально научилась у Хинаты — по итогу у Дейдары, как всегда беззастенчиво влезшего в процесс, — готовить его).

И, наконец, — застелить постель, завесить шторы на приоткрытом окне в спальне, чтобы этой ночью хорошо спалось.

Закончив с этим, Хана вернулась на кухню, пропитавшуюся ароматами приправ, и выглянула в окно, что выходило во двор, постепенно обретавший шарм традиционного сада, за которым высилась главная усадьба поместья. Тройняшки Хаймару — страшные в бою, но всё ещё по-щенячьи несерьёзные в остальное время нинкен Ханы — затеяли возню. Хана невольно улыбнулась: если её нинкен позволяют себе здесь дурачиться, значит, им нравится это место, они чувствуют себя комфортно. Хане и самой нравилось. В только строящемся квартале был какой-то особенный шарм. На каждом шагу буквально всё, начиная с молодых деревьев, которые высадили в этом году, и заканчивая остовом выраставшего ещё дальше, почти у самой рощи, нового дома, который будет принадлежать Мадаре, говорило: клан Учиха возрождается из пепла. «Как феникс», — подумала Хана, вспомнив рассказ Итачи о сказочных птицах, которые, как оказалось, в самом деле существуют и обитают в мире магов. Одна из таких даже привязалась к Итачи, позволяла гладить себя и прилетала по зову.

Эти мысли разливали в груди Ханы мягкое тепло. За время, прошедшее после Четвёртой мировой войны, время, проведённое с Итачи, она искренне прониклась к его клану, быть может имеющему тёмное и неоднозначное прошлое, но яркому, сильному, стойкому. То, с каким упорством Учихи воскрешали в людских глазах себя как великий клан, основавший вместе с Сенджу Коноху, вселяло уважение к ним троим, но больше всех — к Итачи, делавшему больше прочих. К тому же, остальным проще: Саске — глава клана и герой войны, нукенинство которого было сравнительно недолгим и не причинило особого вреда деревне, близкий друг всеми любимого Наруто и ученик Шестого, а Мадара на войне работал в связке с самим Первым Хокаге — это возвышало его в глазах масс, не знавших, что этот Учиха на самом деле является основателем Конохи. Для Итачи же жители деревни скидок не делали — слишком свежи были в памяти многих действия Акацуки и резня в старом квартале Учих. И пусть Обито перед смертью взял вину на себя, пусть за Итачи вступились многие шиноби, с чьими словами считались, пусть он каждым своим действием доказывал преданность делу Альянса — люди порой остаются до жути предвзяты. Хана понимала некоторых из них — тех, кто по вине Акацуки потерял дорогих, как Юхи Куренай, прекратившая любое общение с лучшей подругой и сквозь зубы здоровающаяся с бывшей ученицей из-за того, что Анко и Хината вышли замуж за членов Акацуки. Но ведь другие никак не были связаны с теми событиями, однако всё равно шарахались от Итачи, как от прокажённого. И самое странное, что его самого это, казалось, ничуть не волновало — ещё один повод восхищаться тем, как Итачи продолжает работать на благо мира вопреки недоверию. Невероятный — особенно для клана Учиха — альтруизм. «Деревня может… нет, должна гордиться им», — подумала Хана с уверенностью.

В саду раздался тихий хлопок — Хаймару вскинулись, и хозяйка вместе с ними, учуяв запах, который ждала. Хана вновь посмотрела в окно с приятным нетерпением.

Итачи стоял посреди двора словно бы в нерешительности. Окинув взглядом Хаймару, чьё присутствие явно указывало на то, что его ждут, он оглянулся на дом брата и замер на миг, а затем достал волшебную палочку откуда-то из складок плаща и наколдовал Патронус — прекрасную серебристую птицу, мягко скользнувшую в сторону главной усадьбы, после чего направился к собственному дому. У Ханы отлегло от сердца; улыбаясь, она вышла в коридор и, открыв заднюю дверь, остановилась на пороге.

— С возвращением, Итачи.

Он взглянул на неё и едва приметно, скованно улыбнулся.

— Я дома.

Они вошли внутрь, захлопнули дверь, и только тогда Хана позволила себе коснуться его губ поцелуем — им обоим комфортнее без прилюдных проявлений нежности. На долгий миг Итачи прижал её к себе, а после отпустил и принялся расстёгивать плащ.

— Можешь принять пока душ, я закончу с ужином, — заговорила Хана по-деловому. — Потом приходи на кухню.

— Спасибо, Хана. Возможно, к нам присоединится Саске.

— Хорошо.

Он оказался прав: буквально через пять минут после того, как Итачи отправился в душ, в заднюю дверь постучали. Открыв, Хана жестом пригасила Саске проходить.