Икам еле сдержался, чтобы не пошутить над своим «благородным происхождением», но сдержался, поняв, что Даррар говорит, искренне желая ему добра.
Вскоре, в окружении рощ и садов, показалось небольшое поместье, Икрима ибн Абу Джахль. Каменная вилла с колоннами, с пристроенными хозяйственными постройками из обожжённого кирпича, образовывала квадратное строение со стороной примерно в пятьдесят метров. Поместье было хорошо защищено и напоминало больше замок, чем дачный домик.
Везде были видны люди, работающие на земле. При виде вооруженного отряда, из замка выехала группа конных воинов. Зная о прибытия родственников, от высланного заранее посыльного, они встречали гостей и выполняли роль почетного караула.
Икама поразило глубокое безразличие к появлению гостей, которое сквозило во взглядах немногочисленных крестьян, занятых на работах. Дочерна загорелые, в длинных серых полотняных рубахах, подпоясанных веревками. в легких сандалиях или босиком, с головами, обмотанными грязными тряпками, они привычно копошились, занятые своими делами, не обращая внимание на прибывших.
Через небольшие ворота в высокой кирпичной стене, отряд въехал в мощеный квадратный дворик, украшенный колоннадой.
Для лошадей и воинов хватило достаточно места в просторных конюшнях виллы. Кхаула, потрепав по холке своего любимца-скакуна, поручила его заботам верного Джамбо. Даррар, в сопровождении Икама, и Кхаула, в сопровождении Вардии, своей рабыни, вошли в здание виллы, для встречи с хозяйкой. Вилла с двориком занимала почти половину всей площади поместья. В каждой колонне, в каждом изгибе стены, была видна кричащая роскошь. Мраморные полы, мозаики на стенах, полумрак просторных комнат, блеск воды в бассейнах, подчеркивали богатство и изысканный вкус его хозяев. По углам и в нишах стен, были расставлены расписные вазы и раскрашенные статую. У Икама появилось ощущение, что он попал в зал музея истории искусства античного периода. Несколько портило впечатление то, что неумелый декоратор, зачем-то раскрасил статуи с излишним реализмом. Поэтому, вместо привычного, благородного, матового мрамора, на гостей смотрели глаза с ресницами и бровями, нарисованные с пугающим натурализмом. Лица и тела статуй были раскрашены в телесные тела. От этого статуи казались живыми людьми, замершими в готовности продолжить движение.
Комнаты освещались солнечным светом через проёмы в потолке. Как можно было понять, через эти же проемы дождевая вода попадала в бассейны, откуда затем переливалась в подземные водосборные резервуары.
Через очередные распахнутые резные двери, они попали в зал для приёмов, где их встретила хозяйка дома.
Это была высокая молодая женщина лет двадцати пяти, с белокурыми волосами, белой кожей и голубыми глазами. На ней было надето парчовое платье, обильно расшитое золотом. Из-за обилия золотых украшений, она была похожа на скромную, новогоднюю ёлку. Золотые цепочки различных размеров опутывали её с головы до ног. Привычка к роскоши замечалась во всём, от золоченых сандалий до скромной диадемы в её волосах. У неё за спиной стояли две темноволосые девушки в длинных белых платьях, по-видимому, служанки.
При виде гостей, Хозяйка приветственно распахнула свои объятья и обнялась с Кхаулой. Даррар и Икам ограничились полупоклонами. Знаком, пригласив гостей присаживаться на возвышение, с уложенными на нём подушками, хозяйка засыпала вопросами Кхаулу об общих, бесчисленных родственниках. Каждую новость она сопровождала такими искренними вздохами, ахами и причитаниями, в которых выражались все оттенки чувств, от глубокой и искренней скорби, до безудержной радости. Казалось, что она вся извелась, ожидая эти известия. Кхаула послушно включилась в эту игру благовоспитанных девиц, излив свою порцию вопросов и восклицаний. Когда водопад эмоций стал иссякать, хозяйка посчитала возможным заметить и мужчин.
Вежливо осведомившись о здоровье Даррара, госпожа ограничилась вежливым кивком в сторону Икама и Вардии. Без всякой надежды на согласие, она вежливо предложила гостям освежиться после дороги в бассейне. Не дожидаясь, ожидаемого отрицательного ответа, хозяйка собралась уже продолжить светскую беседу. Но Икам, посчитал возможным нарушить этот церемониальный ритуал. Он уже разглядел Сирин, как называла хозяйку Кхаула, и понял, что это – не его Ирина. Расстроенный неудачей, он начал тяготиться этими, затянувшимися, светскими разговорами. Поэтому он, неожиданно для всех, поблагодарил хозяйку, за предложенную ему возможность, смыть с себя дорожную грязь.
Сглаживая возникшую неловкую паузу, Даррар поспешил представить своей родственнице Икама, которого та, судя по всему, оценив его скромный наряд, посчитала просто слугой или телохранителем.
Сирин, извинившись улыбкой, приказала одной из своих служанок проводить Икама в баню. Уходя, он расслышал приглушенные голоса Даррара и Сирин
– Мой брат долго жил вне Аравии. И он большой любитель плескаться в воде, при каждой возможности…
– Эта привычка не может, называться осуждаемой. Женщины в этих краях, охотно мирятся с нею.
Придя в комнату для омовений, Икам понял, что не только поставил в неудобное положение хозяйку, но и перепугал всех слуг. Баня, явно была еще не готова к приему гостей. Полы в моечном отделении были лишь теплыми, а вода в большой лохани еще не нагрелась. Спасая положение, банщик, сухой жилистый старик начал предлагать, начать процедуры с расслабляющего массажа, который, по его выбору, ему сделают обученные служанки или слуги. Нашему чистюле, тут же был предложен выбор из трех кандидаток на совместный массаж.
Икам, попросил всех успокоиться и, выгнав из бани всех женщин, быстро скинув с себя одежду, облился холодной водой. Затем, с помощью предложенного, ароматного мыла, смыл с себя грязь и вымыл голову. Вылив на себя ушат воды, он, с изумлением, обнаружил пропажу всей своей одежды, которую слуги утащили для стирки. Надев, взамен своей одежды, просторную полотняную рубаху, он подпоясался своим поясом, не желая, оставлять без присмотра содержимое его потайных карманов. Дополнив свое одеяние коротким мечом, Икам расчесал волосы и посчитал туалет законченным. Для ношения его оружия и доспехов, к нему уже был приставлен подросток в длинной рубахе, подпоясанный простым пояском. Он явно гордился своим поручением, и украдкой любовался золотыми ножнами меча. Икам отметил для себя, что для привычного комфорта среднестатистическому патрицию приходится содержать огромное количество слуг.
Обескураженный банщик, получив серебряную монету, пообещал к вечеру приготовить настоящую баню. Икам в ответ пообещал, прийти со своим другом, которому он просил открыть все достоинства настоящей бани.
В сопровождении своего оруженосца, Икам поспешил в зал для приемов, где уже все было готово для торжественного угощения. Его прибытие было встречено с легким удивлением. Как позже узнал наш чистюля, банные процедуры у местных купальщиков занимают несколько часов, а в хорошей компании могут затянуться и за полночь.
По местной традиции, гостям были предложены кушетки с подушками, расставленные вокруг стола, уставленного блюдами, кубками и тарелками всех видов и размеров. После того, как Пророк объявил, что мусульманам не пристало есть с золотой и серебряной посуды, в домах его последователей, вся посуда для гостей была заменена на стеклянную и керамическую. Но, во многих семьях сохранились серебряные кувшины для воды, которая в них долго сохраняла свою свежесть. При этом считалось, что эта вода предназначена лишь для омовения, до и после еды, что не возбранялось. Блюда на столе были на любой вкус и желудок. Для питья предлагались традиционные вина, кисломолочные напитки и вода.
С возвращением Икама, общий разговор зашел о его страстном стремлении найти женщину по её изображении на рисунке. Хозяйка дома, с интересом, рассмотрела портрет, переданный ей нашим героем. По её мнению, такую женщину легче всего было бы найти в Ромейских провинциях. Женщины там пользуются известной свободой и не прячутся по домам. В провинциях патрицианки почти все знают друг друга в лицо. И каждое новое лицо, появившиеся в свете, сразу становится известным.
