Мансур и Халид одновременно вопросительно посмотрели друг на друга. Лицо Мансура побледнело, и он дрожащими губами прошептал:

– Халид, ради Бога, объясните, кто это?

Халид с окаменевшим лицом, отправил своего коня с места в карьер, навстречу приближающимся конникам. Весь отряд, следующий за ним, с криком «Аллах Акбар!» присоединился к нему. Лошадка Мансура, инстинктивно, помчалась вместе со всеми.

Было видно, что, заметив отряд Халида, несущийся навстречу, встречный отряд тоже ускорил движение, выравнивая ряды и готовясь к схватке. Но когда, между всадниками расстояние сократилось до пятидесяти метров, в лицо Халида ударил громкий боевой клич из сотен глоток: «Аллах Акбар!» Этот клич был многократно усилен и повторён эхом пустынных городских улиц. Халид был опытным воином и привык всегда сохранять способность правильно оценивать ситуацию. Поэтому он, бросив свой меч в ножны, замедлил бег своего коня и высоко поднял правую руку. Отряд движущийся за ним, сломав строй, тоже замедлил свой бег, переходя на шаг. Узнав Командующего, воин, ведущий своего коня во главе встречной колонны, сорвал со своей головы шлем и широко улыбаясь, поклонился Халиду

– Мой Повелитель! Восточные ворота открыты и мои воины здесь, чтобы повиноваться твоим приказам!

По его горящим глазам, было видно, что он ждет приказа предать город Огню, Мечу и Разграблению.

Перед тем, как ответить, Халид обернулся и поискал глазами Мансура. Только сейчас, он забеспокоился, чтобы кто-нибудь из его спутников, сгоряча, не рубанул ромея мечом. Увидев Мансура живым и невредимым, он, примиряюще, улыбнулся городскому Казначею.

– Мансур, друг мой. Я так долго держал в тайне наши переговоры, что эта горячая молодежь решила не дожидаться, пока о мире договорятся старики. Они сегодня сами взяли и открыли восточные ворота Димашка. Разумеется, пока я здесь, городу и его жителям, не грозит никакая опасность. А как только Вы получите на руки подписанный экземпляр договора, они тут же покинут город. Чтобы не томить Вас ожиданием, мы сразу направимся к Вам во дворец и заключим договор. Даррар, Вы со своими людьми пойдете со мной, для придания солидности нашей делегации. Пошлите надежного человека, пусть передаст приказ вашим воинам: Всем оставаться на своих местах. С дороги этой улицы никому не сходить, в город больше никого не впускать и из города никого не выпускать. Быть в готовности, сразу покинуть город по моему приказу.

Даррар с двумя сотнями воинов направился сопровождать Делегацию, а на по улице помчались конные воины передавать командирам отрядов приказ Командующего.

Согласно полученному приказу, Икам со своим отрядом провел весь день вблизи рыночной площади. Получив приказ Халида и зная его крутой нрав, арабы, даже не посмели собрать брошенные на рынке товары, чем несказанно удивили горожан. К сожалению нашего героя, ему не удалось лично присутствовать на заключении Договора, о переходе города под защиту Калифа. Поэтому мы передадим рассказ об этом событии, только со слов его знакомых, бывших там.

Но, особым доверием пользуется тот малопонятный факт, что Командующий армейской группой Шурахбиль, поворачивая своего коня к Цитадели, громко произнес:

– Вот уж, никогда не думал, что сегодня, увидев лицо шалопая Даррара, испытаю такую искреннюю радость!

Эта фраза в различных вариантах, долго передавалась потом среди воинов. Сам Даррар, гордо вспоминал о ней с огромным удовольствием, чем немало позабавил Икама.

Патрикиос Анастас в прескверном настроении, поднялся на южную башню цитадели. Его люди не смогли обнаружить в помещениях городского Совета денег, которые Казначей Мансур должен был приготовить для выплаты Арабам. Скорое возвращение Мансура делало невозможным перенос золота в цитадель для обеспечения его лучшей сохранности. А в случае его несвоевременной гибели от рук патриотов, оскорблённых видом врага, разгуливающего по улицам их родного города, это прискорбное событие, могло привести к безвозвратной потери этих денег, которые Комендант в душе уже считал своими. С башни открывался превосходный обзор на южную, торговую часть города. По расчетам Анастаса, сейчас уже должны были прийти вести от его гвардейцев о занятии Западной башни Марса. Но, Комендант предпочитал наблюдать все своими глазами.

При первом взгляде на крышу западной башни настроение коменданта улучшилось – на башне был поднят личный штандарт одной из тагм его гвардии. Это означало, что ворота башни закрыты и башня находится под охраной его гвардейцев. Но, не успел Патрикиос порадоваться успешному выполнению его плана, как его взгляд приковало непонятное оживление на Прямой улице. На ней было заметно движение небольших групп кавалерии. Но, этих групп было слишком много. Столько всадников не было во всем гарнизоне. Самый большой отряд находился у рыночной площади. Строй конников не давал разглядеть, что там происходит.

По спине Анастаса пробежал холодок плохого предчувствия. Он бросил взгляд на своего адъютанта. Как и следовало образцовому офицеру, тот всегда был рядом, в готовности ответить на вопросы своего начальника. На вопросительный вопрос, читаемый в глазах Коменданта, он ответил ясным взглядом стальных глаз.

– Осмелюсь напомнить, утром я докладывал Вам, что у Восточных ворот была отмечена подозрительная активность арабов. Я доложил Вам, что они готовятся открыть их для прохода арабской делегации к вам. Вы ответили, что знаете об этом и приказали сосредоточиться на поиски денег.

Чтобы скрыть от офицера свою растерянность и гнев, Анастас отвернулся в сторону города.

Из-за спины раздался жизнерадостный голос молодого адъютанта

– Осмелюсь доложить, Посольская делегация уже находится у Храма и сейчас повернет к цитадели. Я отсюда вижу белую одежду Мансура, а рядом, должно быть и сам Генерал Халид. Прикажете выстроить почетный караул для встречи Делегации.

Чтобы прийти в себя и не потерять лицо перед подчиненными, комендант, не оборачиваясь, только несколько раз кивнул головой.

– Да, мой Генерал!

Когда шаги офицера стихли, комендант бессильно присел на выступ стены и в отчаянии, схватился за голову.

Ворота цитадели были гостеприимно раскрыты. Во дворе цитадели их встретил небольшой отряд рослых воинов в блестящих доспехах с серебряными щитами с красными кистями на блестящих шлемах. Говорят, что этих воинов Ромеи нанимают за большие деньги в северных странах. Они готовы служить за серебро, кому угодно и не боятся смерти в бою. Воины-северяне молятся своим языческим богам, но служат верно, и каждый патриций, считал своим долгом, нанять в свою личную охрану, отряд северных варваров, для престижа и безопасности.

Воины Халида, вели себя уважительно и сдержанно. Считая себя гостями, они не могли не признать искусство хозяев, создавших такое великолепие из камня в виде дворца, храма и крепости, куда их пригласили. Из гордости, они не высказывали восхищения великолепным оружием и одеждой ромеев, строгим, но роскошным убранством комнат их дворца, подавляющей росписью его стен и потолков.

Отряд Халида остался у своих лошадей, во дворе Цитадели. А сам Халид, с военачальниками, назначенными для заключения Договора о признания городом подданства Калифу, в сопровождении Казначея и, наскоро собранных, членов Городского Совета, направились в зал Собрания. Секретари Городского Совета, оставленные без руководящих указаний своих вельможных начальников, решили, что это помещение является наиболее подходящим, для работы делегации. Тронный зал для приемов, был более просторным и парадным, но в нем не было стульев и кресел для гостей. А предложить арабам сидеть на полу, для секретарей, показалось глупостью, граничащей с изменой. Поэтому, они направили Мансура с его гостями в зал Собрания Городского Совета, который, наскоро, украсили только ковром на полу и парчовыми подушками, брошенными на скамьи, стулья и кресла. Ярко горящие свечи придали помещению необходимую торжественность.