Теперь, в каждую свободную минуту, воины отрядов собирались Асхабами для рассказов о жизни Пророка и изучения молитв. Наиболее уважаемыми членами отряда были Асхабы ас-Суффа, из группы неимущих сподвижников, которые проживали на территории мечети пророка Мухаммада в Ясрибе и обучались у него религиозному знанию. Многие из них знали наизусть целые суры из Корана, и, с удовольствием, нараспев повторяли их, по просьбе своих слушателей. Кроме того, пересказывая слова Пророка, рассказчики считали особым шиком передавать интонации и особенности произношения Пророка. Посланник Аллаха говорил на северном Мекканском диалекте, отличающимся от южного говора жителей Ясриба и, особенно, от акцента йеменских племен южного побережья. Так и получалось, что языком Корана стал североарабский диалект, хотя подавляющее число арабских воинов говорили на других диалектах, родственных и всем понятных, но все же. имеющим свои особенности. Слушая их, Икам быстро запоминал почти все Суры священной Книги и уже скоро стал считаться знатоком Корана. Его память позволяла ему, при необходимости, в разговоре привести к месту подходящие цитаты из Корана, так же, как во время учебы он научился подкреплять свои выступления на семинарах по Научному Коммунизму, цитатами из классиков марксизма-ленинизма. На неподготовленных собеседников это производило неизгладимое впечатление. Другой, наверное, не менее важной, обязанностью «чтецов Корана»-Асхабов стало проведение обязательных молений в отрядах. Икам, как и многие его сверстники, слышал о пятикратной обязательной для мусульман молитве. У него дома ее называли «намаз». В этом мире такие моления, по-арабски, назывались «салат». (Еще одно подтверждение его подозрения, что он находится не на его родной планете). Но, только столкнувшись с регулярным, ежедневным исполнением этого ритуала, наш герой смог понять его значение для молодой арабской армии.
Ежедневный молитвенный цикл арабов-мусульман состоял из пяти обязательных молитв (фард): утренней молитвы (фаджр); полуденной молитвы (зухр); предвечерней молитвы (аср); вечерней молитвы (магриб) и ночной молитвы (иша).
С первого взгляда – ничего сложного. Но, главное крылось в деталях. Время исполнения ритуала, особенно утреннего и вечернего, было жестко привязано к движению солнечного светила. Вечернюю молитву салат-магриб нужно было, успеть прочитать с того момента, когда солнце скроется за горизонтом, до того момента, как погаснет вечерняя заря. Утренний ритуал салат-фаджр нужно было начать в тот момент, когда начнет рассветать и закончить до того момента, когда солнечный диск начнёт появляться из-за горизонта. То есть, истинный мусульманин в своей жизни не может проспать ни один восход и ни один закат небесного светила! В первую половину ночи, ему придется прервать свой сон, чтобы исполнить ночной салат-иша в промежуток между первой трети ночи, но не позже её первой половины. После таких сложностей, дневные молитвы кажутся уже отдыхом. Но, и тут главное – не пропустить время их начала. Как только, после полудня, тень какого-нибудь предмета сравняется с размерами его самого, нужно отложить все дела для полуденной молитвы. А, как только тень встанет втрое длиннее своего хозяина, то нужно, не откладывая, выполнить предвечерний салат-аср. Молитвы, совершенные в период захода солнца, его восхода и в то время, когда солнце стоит в зените – не засчитываются.
Мы начали это своё пространное отступление, в тот момент, когда арабский военный лагерь стал готовиться в вечернему салат-магрибу. Погоняемые Асхабами-«чтецами Корана» воины собирались у своих командиров, которые по совместительству были и имамами, проводящими салат. Воины строились в шеренги, лицом на юго-запад, в сторону «Запретной (Заповедной) Мечети в Мекке». Командиры, убедившись, что все подчиненные на месте, тоже поворачивались лицом на юго-запад, не теряя из виду своих эмиров. Икам, как младший командир занял место в одной шеренге со своими воинами. Впереди них роль имама выполнял Даррар ибн Аль-Азвар. Весь их отряд поединщиков занял свои места в строю за своим командиром. Впереди можно было разглядеть и фигуру Халида ибн аль-Валида с его свитой. От салата не освобождался никто. Воины других верований тоже занимали места за спинами своих соратников-мусульман. Им предписывалось молиться одновременно со всеми, а слова молитвы они могли читать на своём языке и своими словами, ибо «люди Писания» яхуди и насара веровали в Единого Бога, хоть и называли его по-своему.
Вот настал момент, когда все замерли. Многотысячный строй терпеливо смотрел, как дневное светило скрывалось за горизонтом. С городских стен на эту завораживающе-пугающую картину, встревоженно смотрели дозорные ромеев, и их сердца сжимались от мрачных предчувствий. Как только последняя яркая точка солнца погасла, после одновременного глубокого вздоха, тысячи рук взметнулись вверх к голове и многоголосый хор запел: «Аллах Акбар!»
Считалось, с этого момента мусульманин отрешается от всего земного и погружается в молитву. На самом же деле, все внимательно следили за действиями Командующего. Все старались не пропустить ни одного его движения. Уже через месяц, после прибытия в войска отряда Асхабов, все арабы и их союзники научились выполнять все предписанные движения, одновременно с Халидом.
Икама, как бывшего военного человека, не мог не восхищать, этот простой и эффективный военно-педагогический приём, превращающий толпу, вчерашних пастухов и земледельцев, в сплочённую армию. Когда наш герой, одновременно со всеми, поднимал и опускал руки, наклонялся, становился на колени и вставал с колен, он мог наблюдать за происходящим, глазами военного профессионала. Только человек абсолютно не знакомый с военной службой, может подумать, что занятия строевой подготовкой на плацу проводятся с целью убить время, или от нечего делать, или же от непросветной тупости воинских начальников.
Глядя, как тысячи своевольных рыцарей пустыни дисциплинированно, одновременно повторяют движения своих командиров, он не мог не признать гениальность Пророка (да будет над ним благословение Аллаха) и его Наместников, понявших организующую силу, общей обязательной молитвы. Бедуин не примет тягот строевой муштры. Но, признавая авторитет Бога, он смиряет гордыню и склоняется в общем поклоне. Привыкнув во время жизни в пустыне, рассчитывать только на свои силы и считаться только со своими решениями и желаниями, во время общей молитвы он учится сочетать свои поступки с временем, которое ему диктует солнце и указания Пророка. Во время общей молитвы у него возникает чувство принадлежности к общине, сделавшей самым главным достоинством человека его веру в Бога и Верность его заветам. К Общине, где все равны, и где служение Богу в этой жизни, дает награду в виде Рая в жизни следующей. Христиане и иудеи, во время общей молитвы в своих храмах, выступают лишь в качестве зрителей, следящих за действиями своих Священников, стоявших между ними и Богом и присвоивших себе Право и Привилегию общаться с Богом и доводить его Волю до остальной паствы. Поэтому символом этих религий стал «Добрый Пастырь» пасущий своё стадо. Место верующего в этой «картине Мироустройства» навсегда было определено в стаде, ведомом Пастухами-священниками.
В Исламе в тот период, свободолюбивые арабы не принимали никаких Посредников между собой и Богом. Поэтому, они признавали только личное участие в общении с Богом и личное совершение ежедневного пятикратного салата. И чтобы совершать его правильно, они принимали помощь более опытного Имама, но лишь, как помощь Наставника и Учителя. Для абсолютного большинства мусульман и Пророк, и его Преемники-Калифы, могли лишь доводить до них слова и волю Аллаха, которые, чтобы их нельзя было исказить и было легче запомнить, излагались в стихотворной форме.
Но, сражаться за веру они шли в составе родоплеменных отрядов, под руководством своих племенных вождей-шейхов. А все высшее командование завоевательных армий было надежно связано родственными связями. Все они были членами Кланов и Семей племени Курайшитов, родственных Пророку. Оба Калифа являлись тестями Пророка, так как их дочери были его женами. Арабы признавали только одну дисциплину – послушание старшему в семье и в роду. Поэтому, признавая власть Калифа, как власть Главы племени Курайши, ни один из арабских Полководцев даже не мог и дерзнуть, открыто или втайне, ослушаться повелений Калифа и бросить вызов его непререкаемому авторитету.
