«Ну что ж, хозяин барин» – раздосадованным голосом, видно поняв, что Марта что-то задумала, ответил силуэт, что пониже. Секунду помедлив, будто ожидая от Марты еще каких – то слов, и не дождавшись их, он исчез из дверного проема, растворившись в бликах яркого света. Теперь на пороге остался один силуэт. Силуэт того, что повыше, и помладше, который все это время молчал.

«Соня,» – растерянно – виноватым голосом заговорил он, – «То, что ты слышала сейчас, ты же слышала, я уверен…это…это». Силуэт, выйдя из дверного проема, стал приближаться к Марте. Марта тут же попятилась назад. «Я …я не знаю, что тебе даже сказать. Почему ты пятишься? Соня, не смотри на меня так, умоляю» – взмолился силуэт, все приближаясь. От его близости Марта словно протрезвела. Чужие мысли моментально улетучились из ее головы, а сам силуэт породил чувство паники.

Взгляд Марты блуждал по черным очертаниям силуэта. Марта сощурилась от бьющего в глаза света, пытаясь увидеть черты лица мужчины, двигавшегося на нее. Но в силуэте не возможно было разглядеть ни одной детали – ни лица, ни одежды, только сплошная плоская чернота с контурами. Он остановился прямо в притык перед Мартой. Взгляд ее заслонило черное непроницаемое полотно силуэта мужчины. Мозг Марты в срочном порядке лихорадочно заработал в направлении конструирования возможных планов побега от силуэта. Губы же ее нервно и громко забормотали: «Я не Соня, Я Марта. Я не знаю никакой Сони! Я Марта! Я Марта!» Марта превозмогая чувство паники силилась и, отклонившись в сторону от силуэта, рванула к открытой двери, оставив его позади себя так и стоять на том же самом месте. Буквально через два шага Марта перестала вообще различать что – либо в этом коридоре. Свет выходящий из дверного проема слепил глаза до слез и рези. Кое – как, оказавшись подле двери, Марта разглядела выключатель. Тот самый единственный предмет, который не изменился ни на йоту в отличие от комнаты подвергшийся полному перевоплощению.

«Свет! Надо выключить свет!» – подумала Марта и, найдя на ощупь выключатель, щелкнула им. Свет в дверном проеме начал медленно постепенно блекнуть. Доля секунды и он потух окончательно. Как только он потух, будто неведомая сила оттолкнула Марту назад на небольшое расстояние. Комнату тотчас будто подняло вверх и с силой бросило. Марта почувствовала, что пол ушел из-под ее ног, но тут же встал на место.

Марта обернулась на силуэт. Тот, замерев в неестественной позе, стал походить на кусок черного картона.

В лицо Марте неизвестно откуда задул ветер. Он развивал ее волосы, и каждый порыв его был сильнее прежнего. Очередной порыв ветра сбил картонный силуэт. Силуэт, казавшийся до этого живым и объемным, упал точно плоская фанера на бетонный пол, подняв облако пыли. Пыль поднялась клубами, и клубы эти полетели, гонимые ветром Марте в лицо. Марта зажмурилась и закрыла лицо ладонями, в ожидании того, что эта пыль сейчас окутает ее. Странно, но этого не происходило. По всем приметам клубы должны были давно уже долететь до нее, но Марта не чувствовала покрапыванья мелких песчинок о кожу. Ветер стих так же внезапно, как и начался. Марта, простояв несколько секунд с закрытым ладонями лицом и, так и не дождавшись пыли, открыла его и глаза.

На ее глазах комната снова принимала прежний облик. Все изменения, что она претерпела будь то стены, потолок, пол, вмиг осыпались, превращаясь в пыль, а пыль, осыпаясь с потолка, со стен на пол, ураганом вырвалась в открытую форточку, появившуюся на том месте, где она была ранее. Стены раздвинулись. Вещи, вдруг, откуда – ни возьмись, появлялись на том месте, где и находились прежде. Все – гардероб, кресло, куча вещей у кровати, кровать, стол с черным ноутбуком на нем, заняли места по обыкновению принадлежавшие им. И вот, Марта стояла в привычной темноте, будто порванной бликами ночника, своей квадратной комнаты. Темнота. Марте нельзя находиться в темноте – она ее боится! Марта, так и стоявшая у выключателя включила свет. Теперь, не страшно!

«Господи,» – вскрикнула Марта, – «ну за что мне все эти галлюцинации?». Ей захотелось плакать. «Что все это значит? Кто эти люди, которых я все время вижу в темноте? Почему, когда я остаюсь в темноте, меня что-то обязательно мучает? Зачем мне эти игры больного мозга? Господи, слышишь, за что ты меня так изуродовал морально и физически? Мало того, что я чисто внешне урод, так ты еще наделил меня шизофренией и больным сознанием!». Марта больше не могла сдерживать слезы. Она разрыдалась. Стоя у выключателя в дверном проеме, она оплакивала свою жизнь: свои шизофренические видения и необъяснимые страхи, свою ложь готам, в которой она погрязла, свою бедность, отсутствие семьи, и самое больное – свое одиночество. Оно же, одиночество, заставило Марту успокоится, ведь плачь она, не плачь, не кому ее утешить, обнять, погладить по голове, что – то посоветовать.

В последний раз шмыгнув носом, она отвернулась от выключателя, сделала несколько шагов в центр комнаты и остановилась у стола, на котором, как и прежде, стоял ноутбук. Тот был выключен, крышка закрыта. Никакого голубого свечения. «Галлюцинации! Что и требовалось доказать!» – с вздохом протянула Марта. Внезапно под столом раздался шорох. Марта резко отпрыгнула от стола. Еще один шорох. Такой же, как тот, который разнесся по всей квартире и предзнаменовал эти странные события, произошедшие только что. Волна до боли знакомого страха парализовала шею. «Нет! Марта, надоело! Хватит бояться! Это галлюцинации, это не по-настоящему…Ничего страшного под столом нет!» – настроила она себя и, хотя с опаской, но решительно, резко наклонилась и посмотрела под стол. Взгляд сразу поймал газетную бумагу, и искрометный заголовок «Война оборотней – мертвецов против людей». Газета. Под столом лежала использованная Мартой для творческих целей газета. Но не шуршала. Марта озадаченно разглядывала газету, и тут почувствовала легкое дуновение сквозняка, который мимолетом встрепав ей волосы, скользнул по коже шеи, рукам, а после под стол и зашуршал страницами газетной бумаги. «Черт! Долбанная желтая пресса!» – выругалась Марта и, распрямившись, закрыла форточку. «На, воздух, к людям, срочно» – прошептала она. Подошла к куче одежды, валявшейся на полу. Отрыла в ней черный вязанный шерстенной кардиган – пальто, длиной по колено. Надела его, завязала пояс, накинула капюшон. Сверху одела валявшуюся на куче одежды джинцовку. Застегнулась на все пуговицы. Следом подняла с пола сумку. Связка ключей с огромным количеством брелков, калькулятор в виде сотового телефона, кошелек, проездной на метро, пачка сигарет – все, выложенное на столе, отправилось внутрь сумки. Марта прошла в коридор, обулась, потом вернулась в комнату, выключила там свет и ночник, снова вышла в коридор, открыла входную дверь, выключила настенное бра. В квартире воцарилась полая тишина и темнота. Марта вышла на лестничный пролет и захлопнула за собой дверь.

ГЛАВА 2.

Темная фигура Марты в капюшоне стояла перед входом в метро. Она курила и вглядывалась в красный циферблат навесных часов метрополитена. На часах 20 минут двенадцатого. «Переходы закрываются в час ночи» – думала она,– «я успеваю с запасом». Она затушила сигарету и спустилась внутрь.

Марта решила поехать на Чистые пруды. Затеряться в толпе. Она любила это место. Даже ночью оно кишело жизнью. Среди толпы альтернативной молодежи, вечно там тусующейся, она чувствовала себя не так одиноко. Она часто сидела там по ночам. Она ездила в это место, когда было особенно тоскливо, брала бутылку пива и, потягивая ее, наблюдала за мальчиками и девочками, которые бесновались в пьяном угаре, пели под гитару.

И вот, она уже у памятника Грибоедову, осматривается в поисках свободной лавки, и приметив одну, в глубине парка, поодаль от шумной компании панков, направляется к ней.

Марта сидела на лавке и думала о том, как так получилось, что к 23 годам она осталась совсем одна? Ни друзей детства, ни родных, ни знакомых с прежней работы. «Согласна,» – рассуждала она «Допустим с родными все более или менее понятно. Я же помню свою бабушку, плохо, но помню. Но где же тогда дедушка, мама, папа, сестры, братья? Куда они делись? А, может быть, я переехала к бабушке, и о них просто забыла, ведь я же псих, и у меня провалы в памяти. Да, странные провалы, касающиеся исключительно моего детства и семьи. Ах, если бы у меня была семья! Мама бы меня утешала, папа бы любил и защищал ото всех, а сестра или брат… Нет, если бы у меня была семья, у меня бы были сто процентов братья! Так вот, а с братьями или с братом я бы сейчас гуляла здесь, а потом бы пошла в кино. И я бы не боялась темноты». Марте снова захотелось плакать, но она сдержалась, запив ком в горле глотком купленного еще около дома в круглосуточном магазине, пива. Потихоньку алкоголь начал действовать. Марта почувствовала легкую эйфорию. Мысли её о семье, постепенно исчезли в никуда, а голова опустела, что было весьма, кстати, очень приятным для Марты, в данный момент времени. Марта превратилась в пустой слух и безаналитическое зрение и стала наблюдать за панками, которые громко обсуждали всех – прогуливающихся мимо, отдаленно сидящих и просто попадавших в поле зрение, высмеивая их.