Чёрт попутал явиться под вечер, полдня они просто наливались пивком в скверике. Деньги на расслабон, конечно, взяли из конверта - совсем чуть-чуть.
Сестру Брога отправили в больничку с сердечным приступом, её муж оказался в состоянии "ни глаз ни рожи", трое племянников были малы для ночного бдения у гроба, поэтому дружков накормили лапшой и оставили с покойником.
Они поочерёдно наведывались на кухню к бутыли с самогоном, вели тихие, из уважения к событию, разговоры, глядя на громадную домовину, обитую бордовой материей с реденьким ворсом.
Лоб покойника скрывал венчик, подбородок наполовину прятался под покрывалом.
- Интересно, Ритка приходила? Ревела небось? - поинтересовался Гига, помешав элегичному настроению Чеха.
- Да ты офигел ревновать у гроба, - рассердился Чех.
Они разом поднялись и отправились на кухню.
Гига, нарезая колбаску, болтал какую-то ерунду про свои будущие отношения с Риткой; Чех выглядывал что-нибудь посущественнее лапши в холодильнике.
Вроде стукнула дверь - может, та, что вела в сени, а может, захлопнулось открытое окно во второй комнате, где спали Брогов зятёк и ребятишки. Кто-то шумно и неловко, цепляя стены, пёрся к ним на кухню - видать, пришёл сосед или знакомый.
Чех и Гига обернулись.
Высокий мужик в новом, мешковато сидевшем костюме, стоя к ним спиной, наливал себе стакан.
Чех захотел спросить, кто он такой, этот мужик, но понял, что не может шевельнуть языком.
Простой, как пятак, Гига проявил внимание к незнакомцу:
- Слышь, чувак, а тебе можно самогон с такими-то ранами? В холодильнике вино...
Тут он онемел, потому что, как и Чех, увидел на полу венчик, который зацепился за новенькую остроносую туфлю.
А мужик, не отрывая стакан от губ, повернулся к ним. Его лысую башку опоясывала коричневая полоса. Такая же, только перехваченная редкими стежками, была на горле. С неё на рубашку катились розоватые капли.
Гига издал высокий, тонкий визг, схватил стол и швырнул его в воскресшего покойника. Брог боком завалился на шкаф, потом, как деревянная кукла, упал.
Гиги уже не было в кухне. Чёх бросился следом.
Они понеслись прочь. Чех заметил на дороге "копейку" участкового с включенными фарами, который, наполовину высунувшись из дверцы, вовсю им сигналил, но не остановился.
Вот что это было: глюки или взаправду Брог вернулся с того света?
Чеха внезапно осенило. Он поднялся, поддав по ещё одной банке, и зашагал назад, к коттеджу Гиги.
Окно в комнате дружка было светлее, чем другие. "Ага, боится потушить ночник", - подумал Чех. - Поди, ещё и выглядывает в окно: а не идёт или едет Брог по его душу".
И точно: Гига подошёл к окну, увидел Чеха и замахал ему рукой.
***
Тихонькая Гигина мама вставала в четыре утра: в отличие от мужа, принявшего православие, оставалась мусульманкой и до рассвета проводила время в комнатке без окон. Она, бесшумной тенью скользя между кухонной зоной и огромной столовой, где у низкого столика в углу уселись друзья, подала им кофе и рассыпчатую пахлаву.
- Усвоил? - бубнил под нос Чех. -- Если всё нам привиделось, Брога сегодня зароют. Если нет, срочно уезжаем. У тебя карта или наличка?
Гига провёл ладонью по кожаной жилетке и покивал: всё есть, всё на месте.
- Нас видел дядя Вася участковый. Он брат Брогову зятьку, значит, к ним ехал. До сих пор к нам не наведался - возможно, что всё в порядке. К выносу подойдём, разведаем, как и что.
Через два часа, прижавшись к облезлым дощатым бокам голубятни, стоявшей на пригорке, друзья увидели, как во двор вынесли закрытый гроб, как куцая процессия вышла за ворота, как домовину поставили в кузов грузовичка и провожавшие Брога уселись в "газель".
Чех было выдохнул с облегчением, но заметил у ворот пустую "копейку" участкового. Под ложечкой шевельнулся неприятный холодок. Без всякой надежды он спросил Гигу:
- Слышь, а ты видел там, - Чех кивнул на опустевший двор, - дядю Васю?
- Не было его, - уверенно ответил друг. - Даже все оглядывались: некому гроб нести, потом встал новый сосед, который полгода назад дом купил у тё...
Чех прервал Гигу бешеным ударом кулака о голубятню.
- Сдурел? - спросил Гига, его коровьи карие глаза с длиннющими ресницами обиженно заморгали. - Чего психуешь, а?
- Потому психую... - сквозь зубы произнёс Чех, схватил дружка за жилетку, притянул поближе и прошипел ему прямо в лицо: - Потому что в гробу не наш покойник, а дядя Вася. А убиенный тобой Брог шастает где-то.
Чех выпустил из руки жилетку и оттолкнул дружка.
- Выдумываешь... - не сдался Гига. - Что же, родственники в гроб не заглянули?
- Галка, сеструха Брога, в больничке. А все остальные синие спьяну, сам не видел, что ли? Брог, поди, и гроб заколотил. Кому какая разница, кто в нём? - с обречённой усталостью сказал Чех. - Короче, рвём когти, пока живы.
Они спустились с пригорка, покрытого щетинкой нежной майской травки с желтоглазыми одуванчиками. Солнце весело шпарило с безоблачного неба, но страх оглаживал холодной липкой ладонью шеи и спины под одеждой. Друзья поминутно оглядывались.
