В разгар золотой лихорадки все хозяйственные постройки форта были приспособлены под торговые лабазы, магазины и склады. По двору сновали продавцы и покупатели, трейдеры и коммерсанты. Отовсюду слышался скрип тележек, грохот ящиков, скрежет скобяного товара, веселые переклички и беззлобные перебранки товарищей по торговому цеху. Сотни людей каждый день прибывали в Сакраменто и устремлялись в Форт Саттера, дабы приобрести экипировку старателя, разузнать последние новости, а если получится, то выведать секретные места золотого промысла.

Пассажир перевел рассеянный взгляд на возницу и ответил:

- Подожди здесь. Возможно, нам придется проследовать в Колому.

- Как скажете, мистер, - легко согласился возница. - Время ваше.

Пассажир же, прихватив дорожный сак, скоро зашагал ко входу в главное здание форта.

Переступив через порог, он увидел старого негра в расшитой ливрее, мирно дремавшего на стуле.

- Добрый день! – нарочито громко произнес пассажир.

Негр открыл глаза, мутно посмотрел на посетителя.

- На месте ли мистер Саттер? – спросил гость, глядя на негра с пренебрежением делового человека, имеющего собеседником праздного бездельника.

Негр пожевал губами и просипел:

- Как доложить, мистер?

- Адвокат Бенедикт Кросби из Вашингтона, адвокатская контора «Вашингтон Лоерс».

Негр значительно покивал головой и вытянул руку вправо, указывая на дверь:

- Мастер Джон ждет вас, мистер Кросби, - проговорил он.

- Благодарю, - учтиво ответил адвокат, затем достал из внутреннего кармана бумажник, вынул из него купюру, протянул негру и добавил, - Прошу вас, отпустите моего возницу и передайте ему плату за проезд.

Пройдя через обширный холл, а затем небольшую приемную, он очутился в просторном кабинете владельца форта.

Всю обстановку кабинета составляли несколько грубых стульев, кресло и письменный стол, заваленный книгами. Несколько отдельных листков были придавлены пресс-папье, сделанным из золотого самородка, весившего не менее двух фунтов. Сквозь стеклянные дверцы шкафа адвокат разглядел толстые фолианты по юриспруденции, растениеводству, химии и горному делу. Кроме книг на полках стояли колбы, мензурки и бутылочки с химическими реактивами. Массивный бар красного дерева, украшенный инкрустациями и тонкой резьбой, был заперт на ключ.

Единственным украшением этого аскетического помещения был портрет, написанный маслом и заключённый в богатую позолоченную раму. На холсте был изображен мужчина лет сорока пяти. Умные серые глаза, могучий лоб, длинный прямой нос с небольшой горбинкой и некоторая надменность в облике намекали на аристократическое европейское происхождение, а викторианские усы и бородка придавали ему сходство с легендарными мушкетерами Александра Дюма. Короткие курчавые волосы обрамляли темя и переходили в ухоженные темно-каштановые бачки. Четко очерченные линии скул и слегка выдающегося подбородка, при полном отсутствии излишков жира и отвисшей кожи, свидетельствовали об отменном здоровье персонажа. Портрет не оставлял ни малейших сомнений в том, что его герой силен, энергичен, решителен.

Скрипнула дверь. В кабинет вошел пожилой джентльмен и, не глядя на адвоката, проследовал к бару. Несомненно, взору мистера Кросби предстал герой с портрета, однако от былой его молодцеватости не осталось следа.

Руки джентльмена подрагивали и отливали нездоровой желтизной, свидетельствующей о многочисленных болезнях внутренних органов. Лицом он более всего напоминал старого бульдога с отвисшими брылями и оттянутыми нижними веками, обнажившими кровеносные сосуды под мутными белками глаз. Сальные белые волосы были аккуратно зачесаны назад, но не спасали общего вида, а напротив, оттеняли его печальное положение. Он был грузен, тяжел, сутул и едва приподнимал ноги при ходьбе. В глазах поблескивала влага, которую он время от времени промокал грязноватым батистовым платком.

Не произнеся ни слова, Саттер вынул два стакана и бутыль выдержанного виски, водрузил предметы на стол, тяжело опустил седалище в глубокое кресло и выдохнул.

- Разрешите представиться, сэр! – адвокат сделал шаг навстречу, - Бенедикт Кросби, младший юрист «Вашингтон Лоерс». Направлен к вам, чтобы…

Джентльмен прервал его движением руки и указал на бутыль и стаканы. Мистер Кросби подошел ближе, вынул пробку и разлил напиток в сосуды. Джон Саттер

Саттер принял стакан дрожащей рукой, посмотрел на просвет и хрипло выдавил, словно говоря с самим собой:

- Льда нет.

Он замолчал. Кросби хотел было продолжить свою речь, но хозяин не дал ему такой возможности.

- Ни черта нет, - прохрипел он и промокнул глаза платком, - Видите этого молодца?

- Прекрасный портрет, сэр! – искренне отозвался Кросби.

- Это Император Калифорнии Иоганн Аугустес Шуттер. Когда-то этот стервец во главе дюжины отчаюг разоружил две сотни мивоков! - Саттер залпом проглотил виски и жестом приказал адвокату добавить. - Он стал легендой уже при жизни. Он создал экономику Калифорнии, привлек к созидательному труду целые индейские племена, его сельскохозяйственная империя простиралась от Сан-Диего до предгорий Сьерра-Невады, на его фабриках выделывали шкуры, шили одеяла и плавили сальные свечи. Его торговые компании скупали пушнину у промысловиков, и продовольствие у фермеров. Этот пройдоха отобрал Форт Росс у капитана Ротчева…

Адвокат, напустив на физиономию самое скорбное выражение, молча внимал отрепетированной речи Императора.

- Теперь он банкрот, мистер Кросби… - Саттер приложился к стакану и провозгласил. – Я банкрот! Все, что было создано за пятнадцать лет, сожрала золотая лихорадка. Проклятое золото лишило меня всего – состояния, бизнеса, семьи. Мой сын погиб, жена умерла, дочь спятила, слуги разбежались. Этот форт – единственное, что осталось от моей империи. Остальное разворовали, растащили, пустили по ветру…

- Простите, мистер Саттер, - вклинился адвокат в унылый монолог хозяина. - я не могу уловить… Вы писали, что хотите поручить нашей фирме юридическое сопровождение ваших дел. Но если бизнеса больше нет…

Саттер прервал его взмахом руки.

- Да, да, мистер Как-вас-там, - заговорил он снова с раздражением. – Бизнеса нет. Остался форт, но с ним я справлюсь без вашего участия. И сядьте наконец, торчите перед глазами, как трухлявый дуб!

Мистер Кросби аккуратно присел на краешек стула.

- Да, золотая лихорадка нанесла мне непоправимый урон, - возобновил речь Джон Саттер. – Рабочие разбежались, фабрики остановились, пришли в запустение, иммигранты разграбили мои поля и сады, бандиты угнали скот. Все это так. Однако, я не идиот и не слюнтяй, мистер адвокат. Я знал, как спасти мою империю, и действовал. Действовал, чёрт возьми! Я требовал полной легализации рабства на территории штата. Если бы я мог законно вернуть рабочих-их-кхих… - он закашлялся, промокнул глаза и продолжил. - Все силы и средства я направил на достижение одной цели: утвердить Калифорнию, как рабовладельческий штат. Я сделал губернатором Питера Барнетта, и он был близок к цели…

- Ваши планы нарушил Компромисс пятидесятого года? – уточнил Кросби.

- Хм… Вы сообразительнее, чем кажетесь. Да, политики меня здорово нагрели. Калифорния вошла в Союз в качестве свободного штата, а мой славный Пит схлопотал импичмент и ушел в отставку.

- Я слышал об этом, сэр…

- Прекрасно, заткнитесь и слушайте. Пит был славным бойцом, но против Фремонта не устоял: конгрессмены севера получили еще один штат без рабов, южане получили гарантии возврата своих беглецов, умотавших в северные штаты.

- Фремонт… Военный губернатор, если я не ошибаюсь? Как мог военный губернатор противостоять законно избранному главе штата?

- Я тоже долго не мог понять этого, мистер Кросби… Мой сын полагал, что я веду семейный бизнес в пропасть и ненавидел меня за это. Он злился, что я не даю ему оборотных денег на строительный бизнес. У меня есть оправдание: я глядел дальше, чем мой бедный мальчик. Однако, не достаточно далеко, чтобы разгадать планы политиков.