– Оливия много рассказывала о тебе, – Николас присел, сложил руки в замок и уставился на меня глазами с винной радужной оболочкой вокруг черного, как уголь, зрачка.

– За что я ей очень благодарна.

На какое-то мгновенье наша троица умолкла. Я успела рассмотреть кабинет самого авторитетного человека в этом оазисе медицинской пустыни.

Высокое и достаточно просторное помещение, стол, пара дизайнерских кресел и той же фирмы диван заполняли примерно одну четверть всей комнаты, также, как я уже упоминала, предпочтительные темные тона сопровождают все коридоры и залы здания, поэтому эти апартаменты не были обделены мрачноватой атмосферой. На стенах висели непонятные мне картины: где-то проскальзывал минимализм, где-то абстракционизм, где-то экспрессионизм, а кое-где все направления, казалось, влились друг в друга и образовывали смесь чего-то еще более невнятного. Настолько я была «сильна» в живописи. Мое внимание привлекла стена, полностью заполненная некими наградами, почетными и благодарственными письмами, и только серебряная статуэтка в виде пакета с кровью смутила меня, но одновременно дала понять, что вознаграждения вручены за то, в чем Ричардсоны преуспевают уже… даже не могу припомнить сколько лет.

– Думаю, мы успеем еще побеседовать, – разбавил тишину Николас, так и не отрывая от меня глаз. – Джеймс, проводи сотрудницу на свое место.

Тот вернул игрушку к отцу на стол, поднялся, застегнул центральную и единственную пуговицу на черном пиджаке и снова по опустившимся вниз векам я поняла, что он разглядывает меня. Джеймс остановился у открытой им же двери и ожидал, пока моя туша соизволит последовать за ним. Я поблагодарила мистера Ричардсона за теплый прием, хотя он показался мне до дрожи жутковатым, и поспешила к выходу, но из-за этой идиотской обуви не смогла не зацепиться за ковер, поэтому споткнулась, но, слава всем существующим и несуществующим силам, не упала, однако умудрилась оставить туфлю на месте инцидента. Мое лицо вне воли исказила недовольная гримаса, и все же я заставила себя повернуться обратно, но Джеймс уже поднял лодочку с убийственной шпилькой и стоял на одном колене передо мной. Я не знаю, что меня смутило больше: либо то, что он за несчастные доли секунды смог совершить три действия, а именно: подбежать, поднять и еще раз подбежать, или то, что снизу-вверх на меня смотрел красивейший мужчина с невообразимыми скулами и едва заметной щетиной.

– Как Вы… – я открыла рот, так и не приняв обратно туфлю, которую Ричардсон любезно мне предоставил.

– Вам она нужна, или я буду вечность находиться в таком положении? – так и не посмотрев мне в глаза, прошипел Джеймс.

– Уверен, вечность для тебя не проблема, – саркастически подметил отец, на что я вопросительно выгнула бровь. – Дорогая, Вы в порядке?

– Ах, да, спасибо, – наконец придя в себя, ответила я и надела обувь. Джеймс поднялся с колена.

Мы молча шли по сумрачному коридору, освещаемому только маленькими фонариками, напичканными в угловых соединениях стен и потолка. Ричардсон передвигался не спеша, будто демонстрировал безупречную походку, на которую я, конечно же, обратила внимание. Спокойные и уверенные движения доказывали умение этой личности выгодно пользоваться изяществом своего тела. Легкий и едва слышимый для человеческих ушей звук каблуков его налакированных ботинок и моих проклятых замшевых лодочек сочетались как нельзя идеально.

Признаюсь, все время, пока я нахожусь в компании, меня одолевает странное и смутное чужеродное чувство, кажется, что какая-то незнакомая и эксцентричная энергия наполняет коридоры и другие помещения здания, может, поэтому ощущения в моих организме и сознании дали сбой, предупреждая о подозрительных условиях. Все-таки я сослала все недомолвки и несогласованности внутри себя на перегруженное утро, которое выдалось не сказать, что удачным.

Наконец, миновав главную приемную, где я обменялась с сестрой многозначительным взглядом, мы прибыли в мое нынешнее трудовое место. Габариты комнаты оказались более, чем внушительными, новейшая мебель, ничего лишнего – меня все устроило, но выражать благодарность словесно не повернулся бы язык, поэтому я молча прошла к своему креслу и продолжила оглядываться, изучая новое рабочее пространство.

Джеймс внимательно наблюдал за моими лаконичными движениями, будто ожидая действий или многословия со стороны, на секунду я встретилась с ним глазами, после чего мужчина отвернулся и кратко, твердо произнес:

– Если что-нибудь понадобится, я буду у себя, – он удалился в свой кабинет, хлопнув массивной дверью и оставив меня в одиночестве и замешательстве, ведь я понятия не имела, чем заняться, какие бумаги разбирать, и что за обязанности мне полагаются.

Сволочь. Первая мысль, пронесшаяся у меня в голове. Какой адекватный начальник оставляет новую подчиненную без распоряжений?

Чуть позже я расставила свои некоторые вещи по, как мне показалось, подходящим позициям: небольшую черно-белую фотографию родителей поставила под полочкой, на которой прочно был установлен компьютер, чтобы никакие Джейсоны Ричардсоны не умудрились ее заметить и не задавали впоследствии вопросы о том, почему свои личные предметы я не оставлю дома. Ведь я не смогу ответить, потому что эта малюсенькая иллюстрация – единственная вещь, которая досталась мне и является неким оберегом и талисманом уже на протяжении многих лет после смерти отца и матери. Если этот снимок не будет мелькать перед моими глазами, я не смогу сосредоточиться: он будто подпитывает мою ауру неоценимой энергией, которая помогает быстрее соображать и ускорять процессуальный темп работы.

Поверхностно освоившись, что заняло у меня минут десять, я подперла рукой голову и сидела. Просто сидела и ждала, только непонятно, чего конкретно. Сидела и смотрела напротив, в дверь своего нового босса-кретина, который не издавал ни звука, ни малейшего признака жизни из своей «каморки». И что мне делать?

Через полчаса, когда успела сменить примерно пять поз, я набрала номер своей лучшей подруги Алекс, которая наверняка только недавно вернулась из бара и сейчас безмятежно отдыхает после длинной трудовой ночи.

Буквально спустя два гудка она взяла трубку:

– Как проходит твой первый рабочий день? – позитивный и теплый голос подруги заставил меня расслабиться и откинуться на спинку кресла, на котором я развернулась к панорамному окну и предоставила лучам солнечного света ласкать мою кожу.

– Если начну рассказывать все в мельчайших подробностях, ты умрешь от занудства, а если в краткой форме – я облажалась еще с утра, когда опоздала на встречу с директором компании.

Алекс разразилась громким смехом на противоположной стороне телефонной линии:

– Скажи, почему я не удивлена?

– Перестань, – прошептала я. – Знаешь, что самое поразительное? Я уже минут сорок сижу и ни черта не делаю.

– Слушай, подруга, тебе не кажется, что, благодаря безделью, некоторых сотрудников увольняют?

– Некоторым сотрудникам хотя бы объясняют суть их должности, а меня будто сначала жевали, хорошенько помусолив, а затем выплюнули, и теперь я словно вялый окурок тухну в кресле и не знаю, чем себя занять.