— Извините, — говорит Президент Хеддок. Он следует за ней, и мы с Иккингом остаемся одни. Я смотрю на свою тарелку. Свечи в центре стола мерцают и светятся, отбрасывая тени на

мои руки. Единственный звук — это тиканье старинных часов в коридоре.

— Мне жаль, — говорю я. И мне действительно жаль. Жаль, что не смогла сдержать рот на замке. Жаль, что я не та девушка, в которой нуждаются моя сестра и отец.

— Не нужно извиняться, — говорит Иккинг. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Я говорил тебе, что хочу, чтобы ты была самой собой. И это подразумевает твое мнение. Каким бы оно ни было.

Я киваю.

— Был один человек на нашей стороне города. Он жил за несколько домов от нас, — я понятия не имею, зачем я говорю ему это. — Пару зим назад его сын заболел. И в больнице ему не дали лекарство.

— В медицине есть протоколы, — говорит Иккинг. — Они не просто раздают лекарства, —он говорит, как его отец. Я убираю руку со стола.

— Я знаю это. Но сыну этого человека было очень больно, он умирал. Но они все равно вписали его имя в конец списка. Так что, мой сосед украл какое-то лекарство, спас жизнь своего сына. И твой отец выгнал его за забор. Он замерз до смерти, — я пристально смотрю на Иккинга.

— Это — справедливость твоего отца. Такие поступки.

Иккинг смотрит на меня.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Астрид? — спрашивает он, наконец. — Что я согласен с тем, что сделал мой отец? Какой ответ ты хочешь?

— Я не жду конкретного ответа, — говорю я. — Я хочу знать, что ты думаешь.

— Я думаю, — говорит Иккинг, — что мы можем любить наши семьи, не доверяя всему, что они говорят нам, — он произносит эти слова, как ни в чем не бывало. — Я думаю, что иногда всё не так просто, как думают наши отцы.

========== Глава 7. ==========

На моей тумбочке куча новых книг, но ни одна из них не помогает мне отвлечься. Мне не спится, и я ненавижу себя за это, потому что завтра у меня рабочий день. Наконец, я сдаюсь и поднимаюсь с кровати. В прихожей и гостиной темно, и я на цыпочках прохожу на кухню и наливаю стакан воды. Я пробираюсь в спальню, когда Иккинг садится на диване.

— Не спится? — спрашивает он.

— Нет, — говорю я. — И тебе?

В комнате темно, но свет луны помогает мне видеть его. Он кивает.

— Я просто захотела воды, — говорю я.

— Да, — он улыбается. — Я вижу это.

Он запускает руку в волосы. Его белая футболка светится в тусклом свете.

— Хочешь посидеть со мной, пока пьешь?

— Ладно, — говорю я, подходя к стулу, но он сгибает ноги в коленях, освобождая место для меня на краю дивана. — Спасибо, — говорю я, садясь на диван, поджав ноги.

— Это странно, не так ли? — говорит Иккинг, нарушая тишину.

— Что?

Он обводит рукой комнату.

— Это. Мы. Пару недель назад мы были просто подростками, живущими с родителями, и теперь мы здесь.

— Да, — говорю я. — Очень странно.

Я чувствую, что он смотрит на меня. Я поворачиваю голову и смотрю на него.

— Помнишь день, когда мы пошли ко мне домой, — говорит он, — и взяли книги из библиотеки моего отца?

— Да. А что?

— Ты была права, Астрид, — говорит он тихо. — Это беспокоит меня. Они не считаются с нами.

Я боюсь дышать. Он доверяет мне, открылся именно так, как того хотели отец и Кэтрин.

— Почему ты не сказал мне тогда?

Иккинг вздыхает.

— Я не… я не собираюсь быть парнем, которому плевать на все, что происходит. Это не я.

Я смирился, но мне не плевать.

— Ладно, — говорю я.

— Это не значит, что у меня нет чувств, — говорит он.

Я делаю глоток воды.

— Я не должна была говорить, что ты ничего не чувствуешь. Это не справедливо, —извиняюсь я.

— Я понимаю, почему ты так думаешь, — говорит Иккинг.

— Но это не правда, — он делает паузу. — Я хочу большего. Я не хочу быть только твоим мужем.

— Например? — спрашиваю я.

— Ничего, что сейчас важно, — он отводит взгляд. — Это то, что у нас есть сейчас. Эта жизнь. Мы. Этот дом, — он опускает руку вниз. — Этот диван.

Мое сердце уходит в пятки. Все это было прелюдией, чтобы затащить меня в постель? Я начинаю корить себя за то, что села на этот дурацкий диван.

— Расслабься, Астрид, — говорит он и улыбается. — Я ни на что не намекаю.

Но когда-нибудь это случится. Наши отношения не всегда будут такими, вряд ли он захочет спать на диване всю жизнь. Я не уверена, что он будет спрашивать, хочу ли я этого. Но это ради отца.

— Ну, я пойду спать. Утром на работу, — я встаю и ставлю стакан на журнальный столик.

Голос Иккинга останавливает меня прежде, чем я вышла в коридор.

— Ты сказала мне, что ты пытаешься, помнишь?

Я смотрю на него.

— Да, — говорю я осторожно.

— Я тоже.

— Я знаю, — говорю я, наблюдая за тем, как его глаза блестят в лунном свете. Я

поворачиваюсь и иду обратно в постель.

Я стараюсь не нервничать, когда Хеддер ведет меня в подвал здания. Мне страшно. Но я не отступлю, помня слова миссис Хеддок. Я ей докажу.

— Что мы будет делать? — спрашиваю Хеддер, пытаясь догнать ее. Хотя я выше ее, она ходит быстро.

— Здесь заключенные, которых уже осудили, — говорит она мне. —

Нам нужна окончательная информация от них. О их ближайших родственниках и тому подобное. Их уже опрашивали, но мы должны дважды проверить, прежде чем…

— Прежде чем мы их выгоним, — говорю я.

— Да, — говорит она, косясь на меня. — Я знаю, что тебе трудно понять это, зная твоего отца.

Она говорит это без злобы в голосе, но я настораживаюсь.

— Ну, он не любит выгонять людей, — говорю я, подбирая каждое слово с осторожностью.

Не секрет, что мой отец против способов наказания таким способом. Вся моя семья против. Но мой отец осторожен. Он верен нашим убеждениям, но он ведет себя тихо.

Хеддер открывает дверь в конце коридора.

— Но у него есть лучшее решение? — спрашивает она, поднимая брови. Она не дает мне возможности ответить, проходя внутрь.

Мы в небольшом зале. Напротив есть дверь с окошком, а возле нее стоит охранник.

— Привет, Эрет, — говорит Хеддер. — Мы здесь, чтобы взять заключительное интервью.

— Мы готовы, — говорит Эрет. Он едва смотрит в мою сторону. — Они сказали мне, что ты будешь с утра, так что я уже позвал первого. Лэйрд, Марк.

Хеддер протягивает мне руку, и я перебираю стопку папок в руках, чтобы найти нужную.

Я привыкла к эффективности Хеддер, которая иногда может граничиться хамством.

— Ладно, — говорит она мне. — В этот раз, смотри и учись. Ты будешь делать это сама совсем скоро.

— Я буду здесь, — говорит Эрет.

Хеддер кивает и открывает дверь. Там маленькая комната, в которой едва хватает места для трех складных стульев. Один прикручен к полу.

Я не могу сказать, чего я ожидала, но парень, сидящий на этом стуле выглядит ненамного старше меня. Я бы предположила, что он младше Иккинга, но я смотрю в файл в руках Хеддер и

вижу, что ему двадцать два.

Он улыбается нам и машет свободной рукой, другая была в наручниках.

— Привет. Я уж начал думать, что вы забыли обо мне.

У него светлые волосы и большие голубые глаза. Его щеки красные, как спелые яблоки. Он напоминает мне куклу, с которыми мы с сестрой играли в детстве. Он привлекателен.

Хеддер садится на стул напротив него, и я сажусь рядом.

— Марк, — говорит Хеддер. — Полагаю, ты знаешь, почему ты здесь.

— Вам нужно все проверить все, прежде чем меня выгонят.

— Да, — Хеддер что-то записывает в файле. Она спрашивает у него о его семье и о всем, что было в папке.

— У меня… У меня будет шанс попрощаться с моей семьей? — спрашивает он.

— Да, — говорит Хеддер. — Мы сообщим тебе, когда.

Марк кивает.

— Я хочу поговорить с кем-нибудь, — говорит он. — Хоть с кем-нибудь, я могу

объяснить…

— Вас осудили, мистер Лэрд, — говорит Хеддер. — И судья признал вас виновным. Тут нечего обсуждать.